— Вы, кажется, умирали от голода, Ваше Высочество.
— Я готов не спать и не есть, лишь бы ты на меня не сердилась. И зови просто Лежьен. Как моя матушка в далеком-далеком детстве. Больше никто меня так не называл. От отца я привык слышать одни упреки, он хотел бы гордится мной, я не оправдываю его надежд, однако, многое, что обо мне болтают — вздор.
Мне казалось, ты можешь понять… Мне бы так этого хотелось. Я готов поделиться с тобой всем, что имею. У меня есть огромный дом, там вечно царит беспорядок и ничего нужного не найдешь среди разных книг и картин вперемешку со статуями и мольбертами. Я хотел бы все тебе показать. Если тебе будет интересно. Но я должен признаться, Тереза. Чтобы между нами не было недосказанности и пустых надежд.
— Лежьен… я не сержусь, ну, почти. Я просто немного испугалась, что ты…
— Тереза, дослушай. Я знаю, что в твоей семье есть какая-то легенда о фее и ты должна выйти замуж за короля.
— Это же просто сказка! Порой мне кажется, что отец большее дитя, чем я сама.
— Позволь, я открою тебе государственную тайну. Об этом пока нельзя никому говорить, хотя при дворе уже догадываются, ведь отец болен и нарочно торопил Конту с браком, отослал меня в эту поездку… Тереза, я никогда не стану королем.
Немного помолчав, она пожала плечами. "Стоило ли признаваться… так даже хорошо".
— Возможно, ты ошибаешься, и все еще обернется иначе. Я не уверена, что знаю твои мечты.
— Я сам согласен до конца дней оставаться всего лишь принцем и не претендую на престол. Ты не расстроена?
— А почему это известие должно меня опечалить?
Ламарк вздохнул и потянулся было к ней, но тотчас опомнился и спрятал руки за спиной.
— Я не смогу сделать тебя королевой, Тереза. Твоя сказка не сбудется со мной. А других принцев в наших землях нет. У Гальбо только один сын и тот непутевый.
Он пристально глянул в светло-карие, доверчивые глаза Терезы, до боли прикусывая нижнюю губу. И вздрогнул, когда нежная белая ручка ласково погладила его по щеке.
— Я буду рада побывать у тебя в гостях. Может быть этим летом. Зимой хлопотно путешествовать, — я читала об этом в книгах и слышала от Бургомистра. Сама-то нигде, кроме нашего деревенского дома и не бывала. Но очень хочу повидать долину с горячими фонтанами, а также птиц, что плавают в ледяных водах, и погребальные камни на могилах древних великанов, и говорящие деревья Локмора…
На земле столько удивительных мест. Я никогда не мечтала быть королевой. Это правда, Лежьен. Мне жаль, что отец бывает на тебя сердит. Я тоже страдаю, когда огорчаю родных. Но если ты не стремишься к трону, твой выбор можно понять и счесть достойным уважения. Можно принести пользу государству и на другой должности. Пытливый ум и зоркая душа видит столько дорог…
— Ты будешь рядом со мной, Тереза?
— Мы можем попробовать. Но о помолвке говорить еще рано.
Ламарк опустился на колено и поцеловал край ее бледно-лилового платья.
— Торжественно клянусь, что с этой минуты буду во всем слушаться тебя, Фея волшебных снов и лимонной мяты.
Прикрыв лицо руками, чтобы спрятать счастливые слезы, Тереза смеялась. А вместе с ней развеселился и Ламарк. Конечно, скоро в горячих сердцах воцарился покой, и молодые люди вернулись в глубину сада, чтобы заняться слегка остывшими кушаньями. Продолжилась и неторопливая беседа.
— Позволь спросить, Тереза, не доводилось ли тебе читать сочинения некоего барона де Моне. Кажется, его путевые записки вызвали большой интерес твоей старшей сестры.
— Вероника ни разу не называла этого имени. О чем же пишет де Моне? Странно, сестра всегда делится со мной увлекательными историями.
— О-о… хм, там ярко описаны морские приключения и схватки с дикарями Гиблого леса. И много чего еще… Когда-нибудь мы прочтем вместе, голубка. Страничку за страничкой. Может быть, этим летом.
«Сейчас я бы не решился открыть большее в страхе получить не только новое пятно на штаны, но еще и синяк от кубка… Ах, какая сила духа и крепость характера таится в этом нежном цветке. Тереза! Это имя могла бы носить святая, одним мановением руки способная усмирять кровожадных львов и полчища злобных демонов. Тереза! Сердце мое трепещет в надежде на твое расположение в скорейшем будущем… или немного позже».
— Попробуй ломтик свежей ветчины, Лежьен. А сыр я готовила сама этой осенью. Он пахнет тимьяном и зеленой петрушкой. Или ты предпочитаешь чисто молочный вкус?
«Прелестная Тереза, отныне я предпочитаю любым лакомствам лишь вкус твои губ и ямочки на этих розовых щечках».
Глава 14. Ночной гость
Вероника поворошила догорающие угли в камине и железными щипцами захватила пригоршню тех, что еще слабо мерцали. Пора наполнять грелку для Марлен. Когда в ногах ее постели будет тепло, бабушка скорее уснет. День выдался пасмурным и томительно долгим. Мысли Вероники постоянно крутились вокруг сегодняшней церемонии в ратуше.
Герцогу представят нарядных девиц, будет звучать веселая музыка и столы прогнутся под блюдами с жареной вепревиной. По слухам, Бургомистр также заказал фазанов и устриц. Кроме городской казны, потратил немало личных средств, желая произвести на Конту самое приятное впечатление и затмить встречу у д, Эберви собственным гостеприимством.
А Вероника настроилась на непростой разговор в своем доме. Пора поведать Марлен о возможном замужестве, начать подготовку к переезду. Но вот беда, она уже почти сутки не поднимается с постели, пьет только подслащенное питье и отказывается от хлеба.
Вчера вечером окликнула Веронику другим именем. Не узнала молоденькую ученицу, та убежала в слезах, шепча, что старая швея сходит с ума. Нет-нет, Марлен просто немного нездорова, это пройдет.
— Бабушка, у меня появился жених.
К удивлению Вероники новость была принята совершенно спокойно.
— Если он тебе по душе, и ты ему веришь, я желаю вам счастья.
— Тебе давно хотелось видеть меня замужней женщиной, верно?
— Все так, милая. Или тебя гложут сомнения? Ах, моя беспокойная птичка, ты же привыкла решать сама. Я могу посоветовать какие нитки подобрать к новой вышивке, и как лучше сочетать цвета, но вряд ли ты послушаешь меня насчет будущего супруга. Дай догадаюсь, он мясник из соседней лавки?
— Нет, бабушка. Он… он из свиты герцога, мы встретились на площади и…
Вероника тяжко вздохнула, быстро завершив фразу, что давалась так нелегко:
— Мы полюбили друг друга с первого взгляда!
Марлен слабо сжала запястье внучки, с заметным усилием приподнимаясь на подушке. Ночной чепец сбился набок, седые волосы растрепались.
— А ты успела посмотреть на него второй раз? Надеюсь, не случилось ничего, что требует скорейшего заключения брака? Я считаю тебя разумной девочкой, Вероника. Немного порывистой, но разумной.
— Ты всегда была для меня примером, Марлен. Я скорее умру, чем покрою позором дом. Хотя люди порой болтают и без веского повода…
— Помни судьбу Алисии! Не ходи той же тропой, что твоя бедная мать.
— Что ты, бабушка… Я лишь хочу сказать — он обещает увезти меня в столицу. И ты, конечно, поедешь с нами.
Марлен удивленно хмыкнула.
— Зачем мне куда-то отправляться? Я останусь в Тарлинге, но тебя не стану держать. Ты с юных лет мечтала расправить крылышки. И хоть дыхание мое полетит за тобой вслед, старые кости уже не двинутся с места.
— Но как же без тебя! У моего жениха есть хороший дом в Гальсбурге, мы славно заживем, вот увидишь.
— Нельзя оставлять мастерскую. Что скажет Алисия, когда вернется? Нет, Вероника. Я должна за всем присмотреть. Посуди сама — скоро мне ложиться в промерзшую землю, так пусть это будет поближе к Тарлингу. Здесь все мои родные нашли последний приют. Теперь легко умирать, раз при тебе будет добрый муж — он, конечно, честен и богат, потому что дурной человек тебя не заслуживает, хотя ты еще молода и ошибиться не долго. Уже утро? Как холодно. Пора затопить очаг. А тесто поставлено? Я испеку пирог вам на свадьбу. Чудесные новости… надо Алисии сообщить, пусть поскорее разделит нашу радость.
