Софи кашлянула, привлекая к себе внимание.
— Четверть часа уже истекли, — сказала она. — Боюсь, что вынуждена просить вас покинуть дом. Господин в письме дал чёткие указания о продолжительности визита.
Вилару такая постановка вопроса не понравилась.
— Смеешь мне указывать на дверь, женщина?
— Ни в коем случае, — вмешалась я, сделав шаг вперёд, закрывая Софи. — Софи всего лишь исполняет приказания господина. Думаю, будь тут виконт Дэбрэ, мы бы и слова не услышали про башмачника и его содержанку. А если бы услышали, то виконт первым указал бы на дверь человеку, позволившему себе подобные высказывания. Простите нам наше нежелание терпеть оскорбления в адрес хозяина дома, когда он отсутствует и сам не может себя защитить. Думаю, вам стоит уйти, виконт, — я слегка наклонила голову и тотчас выпрямилась. — Прошу вас со всем уважением.
Гнев Вилара стал почти осязаемым.
Не знаю, на что мы рассчитывали. Две женщины против молодого сильного мужчины. Служанка и заключённая против сына герцога. Как из ситуации выкручиваться, я не знала, но до чего же хотелось поставить этого хама на место.
Глава 17. Ржавый гвоздь
Хаму легко побеждать тех, кто слабей, или тех, кто не желает опускаться до его уровня. Но он быстро поджимает хвост, когда ему противостоит противник с зубами.
Софи как-то по-особому цокнула языком, и из коридора через приоткрытую дверь внутрь гостиной зашёл чёрный пёс размером с телёнка. Далеко не пошёл, сел сразу же возле двери. Дышал шумно, ему наверняка было жарко. Ещё бы, даже зимой такую шубу увидишь не на каждой собаке. Густая совершенно чёрная шерсть лежала волнами, блестела там, где её касался солнечный свет. Пёс выглядел одновременно и очаровательным, и очень опасным — для того единственного человека в комнате, с которого не сводил внимательных карих глаз.
Вилар тоже заметил собаку. Понял, что означало появление пса, намного лучше, чем я, имеющая возможность только догадываться.
— Не стоило утруждаться, — сказал Вилар с кривой усмешкой. — Я бы и сам ушёл, даже лишней минуты тут не остался. Я терплю своё нахождение здесь только из-за Катарины… Сестра, ты идёшь? Смотри-ка, нас выгоняют. Кому расскажи — не поверят.
Катарина не ответила. Я слышала её сдавленное дыхание и подавленные всхлипы. Но даже не оглядывалась, смотрела то на Вилара, выглядящего так, будто он поверх изящного костюма надел невидимые доспехи, то на жарко дышащего пса — спокойного, уверенного в своих силах.
— Про сестру Катарину таких указаний от господина не поступало. Она может оставаться здесь столько, сколько захочет, — сказала Софи и низко поклонилась виконту. — Прошу нас простить. Мы не держим дворецкого. Бренан — обученный хартман, он здесь лишь для того, чтобы вас проводить.
Услышав своё имя, пёс встал, вильнул пушистым хвостом. Он дышал ртом, что позволяло рассмотреть не только длинный розовый язык, но и клыки — выдающегося размера. Предложи мне пойти куда-то с настолько зубастым проводником, я бы не сделала в его сторону даже шага.
Вилар, как мне кажется, думал нечто подобное. Возможно, он боялся собак. Хотя и старался не показывать страх, но напряжение в плечах его выдавало.
Я сделала то, что сделала, не потому, что пожалела его или решила простить его хамское поведение. Мне захотелось сгладить момент. Враги никому не нужны, ни Дэбрэ, ни особенно тем, кто в этом мире без года не то что неделя, а всего-то вторые сутки.
— Нет-нет, — сказала я. — Разве можно поручать виконта… м-м… Бренану?
В последний миг я удержалась от того, чтобы назвать собаку собакой. Мало ли. Я не знала этого мира, а вдруг Бренан никакой не пёс, а, например, оборотень, как в фантастических фильмах и сказках? Он явно понимал, что вокруг него говорят. Его сообразительность поражала.
Софи моё вмешательство не понравилось, но она не могла возразить. Разумеется, виконтов не поручают собакам, даже если они — оборотни. Последнее — лишь моя версия, не факт.
— Виконт Вилар, позвольте мне проводить вас до кареты, — предложила я. — Софи пока присмотрит за вашей драгоценной сестрой.
Вилар принял моё предложение, как мне показалось, с некоторым облегчением. Он всё ещё строил из себя оскорблённого в лучших чувствах подростка, но перестал казаться ощетинившимся ежом.
Собака пошла за нами следом. Цоканье её когтей по каменному полу сопровождало нас до главного входа. Мы вышли за дверь, и уже там, на крыльце, Вилар остановился, как и, разумеется, я. Он долго смотрел на меня с совершенно другим выражением лица — словно сбросил с себя удобную маску. И впервые за всё время я обратила внимание на его несомненную привлекательность. Лёгкий ветер играл с его светлыми волосами, солнечный свет придал яркости голубым глазам. Он больше не казался разбалованным жестоким мальчишкой, и я, неожиданно для себя, разволновалось под его взглядом.
— Майри, — сказал Вилар тоном, которого я до сих пор от него не слышала. — Мне ужасно жаль, что ты попала в такую ситуацию, а я ничем не смог тебе помочь. Нам всегда приходилось играть на людях, и я лучше всех понимаю, что стоит такое притворство. И здесь ты тоже должна играть по установленным правилам, и не мне винить тебя за то, что ты хочешь выжить и обрести свободу, но…
Он взял меня за руку, прижал мою ладонь к своей груди. Со стороны мы наверняка выглядели влюблённой парочкой.
Я молчала. Не знала, что сказать. В отношениях между Майри и Виларом для меня ещё оставались секреты и тайны, но в том, что они были весьма близки, сомневаться не приходилось. Я и до того догадывалась, когда он мне откровенно грубил, но сейчас всё стало в разы хуже. Теперь он смотрел на меня глазами влюблённого человека и говорил с нежностью и печалью. Равнодушной к нему не осталась бы даже статуя. Я бы совершенно растаяла, если бы уже была в него влюблена.
— Пожалуйста, не забывай нас. Помни о том, кто мы друг для друга. Не позволяй другому мужчине стать рядом, называть себя по имени. Это право ты отдала мне, помни об этом. Даже не думай меня забывать. Сын башмачника не для тебя, ты достойна лучшего.
Мне следовало как можно скорей разузнать всё об обращениях. Как и одежде, здесь, видно, все придавали обычным для нас формальностям особое значение. А ещё мне следовало в романе Вилара и Майри поставить жирную точку. Причём сделать это как можно быстрей.
У меня и правда не девять жизней, чтобы позволить себе иметь герцога во врагах. А что отец-мастодонт захочет уничтожить угрозу достойного будущего единственного сына и наследника — это и так понятно. Роман с бывшей ведьмой герцог не одобрит. Да и с приёмной дочерью сомнительного происхождения без связей и денег — тоже. Герцог не мог одобрить их связь, потому они скрывались.
И как Майри могла быть настолько неосторожной? Будущие герцоги не женятся на сиротках-воспитанницах из благотворительного приюта имени собственного отца, тем более не женятся на взятых из милости в отчий дом названых сёстрах. Настоящие герцоги берут в жёны женщин с репутацией и состоянием. И только принцы из сказок бегают за золушками и пастушками.
— Мы будем вместе. Я ещё смогу всё изменить. Верь мне. Люби меня, как любила прежде.
Вся сложность ситуации заключалась в том, что сам Вилар, похоже, оторвавшись от реальности, парил где-то там, на седьмом небе своих фантазий. И не его отцу, а мне придётся причинить ему боль и сдёрнуть с небес на землю. А значит, приобрести в отвергнутом поклоннике врага. С его гордостью и самомнением другого и быть не может.
Я смотрела на Вилара, мне было почти больно от того, как много чувств я могла видеть в его лице — и уже почти ненавидела Майри.
— «Нас» больше не существует, — сказала я. — Твой отец выгнал меня. Всё кончено.
Вилар судорожно вздохнул.
— Пожалуйста, думай об этом иначе. Теперь ты мне не сестра. А значит, у нас есть шанс быть по-настоящему вместе, заключить брак. Не сразу, но когда-то я сделаю это, назову тебя герцогиней.
