Но я, несмотря на то, что пропустила в эти дни уроки, нисколько не расстраивалась.
Мне была нужна эта небольшая передышка. Небольшой отдых, чтобы собраться с силами, привести мысли и чувства в порядок.
Повышению моего морального духа поспособствовало и несколько достаточно приятных событий.
Первое из них произошло в тот же день, в который мы схлестнулись с Винсонтом. На самом деле, приятного в нем было мало, но оно показало, что хоть какая-то справедливость в этой Академии есть. И не на все здесь преподаватели закрывают глаза.
Вечером, стоило мне более-менее оправиться от происшествия и вернуть трезвое сознание, меня навестил декан факультета Тьмы вместе с Винсом. Студент честно признался в совершенном, ничего не утаив. А я в этот момент поняла, почему многие жертвы изнасилований в нашем мире не обращаются в полицию. Рассказывать было сложно. Очень сложно и стыдно. Но я переборола себя и подтвердила сказанное парнем. Единственное, я обратила внимание, что в последнее время находилась в депрессивном состоянии из-за постоянных травм на уроках физической культуры. На этом месте декан поморщился, было видно, что ему эта тема неприятна. Правда, я так и не поняла, из-за чего: то ли потому что он был против издевательств надо мной, но сделать ничего не мог, то ли, наоборот, его раздражали мои жалобы. Но в любом случае я была услышана, хоть и в очередной раз проигнорирована по этой теме.
А вот наказание Винсонту было назначено.
Сначала магистр Мордус уведомил меня о том, что я вправе настаивать на отчислении этого студента из Академии. Более того, он обещал меня поддержать в этом решении. Но я решила не пользоваться этой возможностью. Во-первых, мне было выгодно, чтобы Винс остался мне должен. Во-вторых, был шанс, что он правда искренне раскаялся, а в этом случае он действительно может стать моим союзником, которых у меня и так почти нет. Ну и в-третьих, я не готова была брать на себя такую ответственность, ведь исключение из Академии с «волчьим билетом» сильно повлияет на будущее парня. Каким бы он ни был, я не готова ломать ему судьбу. Я не так жестока.
Декан Мордус согласился и с этим моим решением, но без наказания парня все равно не оставил. Ему предстало выплатить мне приличную денежную компенсацию и ежедневно в течение месяца работать на благо Академии в самых непрестижных местах. Декан со смаком рассказывал о том, как студенту предстоит драить туалеты, а раз в неделю убирать загоны с ездовыми ящерами, которые жили как свиньи, любили «купаться» в собственных экскрементах и гадили за день больше слонов.
В общем, я чувствовала, что в какой-то степени отомщена. И потом ни разу не пожалела о своем решении.
Денежная компенсация мне, не имеющий сейчас никаких денег, была очень кстати. А Винс действительно остался мне благодарен.
Он искренне принес еще раз мне извинения, а потом навестил меня на следующий день. Он привел двух друзей, которые поверили ему и с которыми мне желательно было бы попадать в пары на занятиях физкультурой. Они также извинились и обещали не злобствовать на занятиях.
Кроме того, Винсонт принес мне настоящее сокровище! Конспекты. Каким-то чудом он добыл мне конспекты с пропущенных мной уроков. Как ему это удалось сделать, он не признавался, но я все равно была очень довольна.
А когда на второй день после завершения уроков в Академии я получила еще несколько заветных тетрадок, окончательно склонилась к мысли, что парень действительно раскаялся, и решила постараться простить его и не держать зла. О какой-то дружбе или даже просто товариществе речи, конечно, не шло. Но я все равно была ему искренне благодарна за это внимание. Ведь он мог просто выплатить положенную компенсацию и забыть обо всем. Но он постарался, подумал, что будет для меня актуально, потратил свое свободное время, которого из-за наказания стало совсем немного, и сумел-таки сделать самое нужное для меня в этой ситуации. Ведь пара дней пропущенной учебы — это для меня минимум неделя без выходных. И то совсем не факт, что мне бы одногруппники нужные конспекты дали. Вполне возможно, что мне бы пришлось у преподавателя узнавать пропущенную тему урока и восполнять материалы, используя учебники и дополнительную литературу, что заняло бы еще больше времени.
Из-за всего этого в эти дни у меня было приподнятое настроение. Я искренне верила, что ситуация налаживается, и не ждала новых проблем.
Однако мое хорошее настроение сдуло как ветром, когда вечером, почти ночью последнего дня моего пребывания в лазарете, меня навестил пьяный в хлам Смарф.
Глава 27
Я уже засыпала, когда услышала странный шум от окна. Сон слетел мигом, а я повернулась в ту сторону, стараясь разглядеть, что же происходит. Панику на пустом месте поднимать не хотелось, но было страшно.
В палате было темно, но проем окна резко выделялся из-за достаточно яркой луны, освещающей небосвод и бросающей свои бледные лучи на больничный подоконник.
Маленькую сопящую фигурку, которая пыталась втиснуться в щель чуть приоткрытой форточки, я увидела уже спустя несколько секунд. И, конечно же, сразу опознала. Но не стала сразу высказывать ему претензии, решив понаблюдать, что этот маленький засранец, ослушавшийся меня, планирует делать.
А Смарф тем временем, производя неимоверно много шума для своего тщедушного тельца, наконец перебрался на «мою» сторону, но не удержался и со смачным шлепком сверзился с оконной рамы на подоконник. Он буквально растекся по поверхности, гордо выставив вверх свое раздутое пузо.
Тут уж я не выдержала и подскочила к неподвижно лежащей тушке. Я, если честно, испугалась, что мышь мог себе что-то повредить при падании. Но когда раздался знакомый раскатистый храп, я взбеленилась.
— Ты что творишь? — я бесцеремонно растолкала мгновенно заснувшего летуна. — Ты вообще что тут делаешь? Почему не в комнате?
— Рооозааа. Цветоооочек мой ненаглядный, — пьяно протянул Смарф, — я пришел тебя спасать!
— От кого? — с иронией я наблюдала за этим театром одного очень пьяного актера.
— От всех! Ик! — малыш попытался встать и потянуться ко мне, но у него ничего не получилось. Все его действия привели лишь к тому, что он начал интенсивно икать.
— Ты мне скажи: ты где так нажрался? — возмущенно спросила я, переждав приступ икоты своего собеседника. — И как вообще ты выбрался из комнаты?
— Нуууу — протянул мышь, видимо собираясь с мыслями, — я сидел, как ты и просила, в комнате. Спокойно. Ничего не делал. Но без тебя скууучно, — он состроил умильную физиономию, на которую я не повелась, — а потом я немного покушал и пошел тебя спасать, — малыш явно многое пропустил в своем рассказе.
— Чем ты покушал, что нажрался как свинья? — резко отрезала я, показывая свое искреннее недовольство.
— Магией, — виновато повесил уши мышонок.
— Как магией? Где ты ее взял? — я похолодела от всевозможных догадок, крутившихся у меня в голове. Все они вели меня к неприятностям.
— В комнате. Везде на стенах энергетические ниточки. Вкууусные, — Смарф от таких воспоминаний жадно сглотнул. Было видно, чтобы он точно не отказался от еще порции «ниточек».
— Ты что? Сожрал защиту нашей комнаты? — сказать, что я была в шоке, — ничего не сказать. Реальность превзошла все мои догадки.
— Я не всю. Ее еще там немного осталось, — воскликнул радостно мышь, но быстро вернул свои большие уши в опущенное положение, — в меня все не влезло, — чуть не плача пожаловался он мне.
Я аж поперхнулась своими дальнейшими словами от такой наглой непосредственности.
— Ты не ругайся. Никто ничего не заметит, — затараторил Смарф, видя мое перекошенное от недовольства лицо, — эти ниточки там сами восстанавливаются. Быстро. Я все точно съесть не смогу.
— А то, что ты шлялся пьяный по территории Академии, тоже никто не заметит? — прошипела я.
— Конечно. Я вообще очень маленький и незаметный, — последние слова он пробормотал уже с закрытыми глазами. После этого широко зевнул, умильно пустил слюнку из краешка рта и, свернувшись калачиком, уснул, прежде чем я успела произнести проникновенную немного матерную речь, выражая свое отношение к его поступку.
