— Живая, одевайся, иди.
И плюс одна. Мыська без вопросов распустила завязочки у ворота и даже зажмурилась. Вранка буркнула:
— Только попробуй меня тронуть.
— Я не только попробую, я трону, деточка, — кровожадно пообещала я. Мыськина душа оказалась на месте, и ещё один камень упал с моих плеч. Чисто для успокоения сердца я проверила и Отраду, но там всё было ясно с самого начала — если я живая, то она и подавно будет. Маленький Волех тоже прошёл проверку на ура. Голуба же отступила от меня, скрещивая пальцы:
— Не тронь, не тронь, ведьма!
— Дура ты, Голуба, — с досадой бросила я ей. — Иди сюда, или мужиков позвать, чтоб тебя держали?
— Что глядишь вовнутря, нешто я кувшин с-под сливок?! Не больная я, лечить меня не надо!
— Забава, помоги ей рубаху расстегнуть, — попросила ключницу. Та ступила к поварихе и недолго думая отвесила ей затрещину:
— Сказала княгиня, значит, сделай!
— От ты змеюка подлая, — с чувством ответила Голуба, рванув ворот рубахи. — Да чтоб я тебе ещё хоть раз твои любимые кокорушки завела! Да чтоб я тебе ещё раз творожка запекла!
— Пошевеливайся, рыба ты вялая, — прикрикнула Забава. Голуба обнажила сухие груди, и я, приложив ладонь к коже, с облегчением объявила:
— Живая, хоть и вялая.
Вранку уговаривать уже не пришлось. Она с опаской глянула на сердитую ключницу и безропотно показала мне свою душу.
Всё это было странно, но мои бабы оказались живыми.
С мужчинами я расправилась быстрее — они не задавали лишних вопросов, просто подчинились. Душа была у всех.
Но что мне с этим знанием делать?
— Что теперь-то, княгиня? — деловито спросил Могута-кузнец. А Бер тронул меня за руку:
— Травница, ты скажи нам, что таишь?
— Скажу. Потом скажу. А делать… Да ничего не делать. Жить дальше, — улыбнулась и спросила: — Где репа-то? Есть охота!
Май, 31 число
Посевы начали прорастать. Солнце реже скрывалось за тучами, и люди даже повеселели несмотря на то, что многие пропали в дыре большого дома. Многие — больше половины. Но я вела себя уверенно, Ратмир говорил всем, что Чернобог забирает к себе лучших, чтобы Велес дал им новую жизнь, поэтому народ постепенно привык к исчезновениям.
А я под шумок и под видом диспансеризации (которую я объяснила как проверку здоровья) выяснила, кто жив, а кто мёртв. Живых оказалось меньше десяти процентов от общего числа жителей. Пятнадцать человек, если считать меня и тех, кто жил в моём доме. Всех их я запомнила и следила за ними.
Впрочем, делать, кроме этого, было нечего. Я гуляла с Отрадой, дрессировала Лютика, изредка играла с котом. Да, кот прибыл с нами, но отчего-то не слишком часто попадался мне на глаза. Кормили его лучше в других домах, что ли? Я выгуливала Асель по городу и вне его, позволяя пастись на сочной траве окрестного луга. В один прекрасный момент подумала: а чего это лошади и верблюдица торчат в стенах Кайа-Тиль, если можно их переправить за реку и организовать там постоянный выпас?
Это заняло у нас много времени, отняло много сил, но мы это сделали. По мосту не решились вести тяжёлых копытных, переправили вплавь. Я позвала русалок, и те уговорили весь табун, приласкали, приголубили. Лена даже обрадовалась, как не знаю кто, и это показалось мне подозрительным. Но потом я вспомнила, что русалки обожают заплетать косички в гривах лошадок.
Что ж, малая цена за спокойную переправу и безопасные ночи на лугу.
Так мы и жили целый месяц с лишком.
А в это утро Буран прибежал ко мне и, оглядываясь, сообщил:
— Кто-то приближается.
— Кто? К чему? — не поняла я.
— Я не знаю, кто. Кто-то, — буркнул пёс. — Я чую. Мои дети тоже чуют. Видишь?
Подросшие щенки сгрудились у стены, бегали вдоль неё и волновались. Я разглядела между ними Лютика, нахмурилась. Вспомнила, как он лаял на домового Сти. Спросила:
— А приближается издалека? На лодке плывёт?
— Летят. Большие птицы. Похоже на птиц. Но не птицы.
— Так… И что? Почему ты мне про птичек рассказываешь?
— Опасность, — коротко рявкнул Буран и убежал обратно к стене.
Птички, несущие опасность. Как-то это мне не нравится… Совсем не нравится, если хорошенько подумать. Птички… Какие там у нас были птички в древнерусских легендах? Ох, не помню, не знаю. Если только вернулись индийские боги с лазерами. Лазеры на самолётах. А что? Самолёт — это похоже на птицу, но не птица.
Я закрыла глаза, прислонившись к стене дома. Так, спокойно. Уничтожать нас никто не будет, мы не змеи. Мы просто люди.
Нет, сидеть и ждать с распростёртыми объятиями, как ждали индейцы конкистадоров, я не буду!
— Где князь? — я поймала за руку одного из дружинников, и он махнул куда-то за спину. Увидев высокую шапку Ратмира, я быстрым шагом направилась к нему. Светлый князь командовал плотниками, которые вставляли рамы в оконные проёмы.
— Ратмир, разговор есть.
— Что, Руда?
— Ходь сюды, — противным голосом сказала, чтобы он отвлёкся от оконных рам. Он удивился, отвлёкся. Отошёл в сторонку. Взглянул в глаза.
— Буран сказал, кто-то летит к городу и несёт опасность.
— Буран сказал, — повторил Ратмир.
— Ой всё. Буран почуял что-то опасное. Я не знаю, что это, и он не объяснил.
— Буран хороший пёс, — задумчиво сказал князь, окинув взглядом чистое небо. Облаков не было, солнце светило на востоке, всё было тихо и красиво. Но у меня волоски на затылке дыбом встали. Непонятно отчего… Ратмир мне поверил. Только пока тоже не знает, что делать. И я не знаю… Ощутила себя внезапно наседкой, которой захотелось собрать всех цыпляток под крыльями, чтобы ястреб не унёс. Аж внутри засвербило, как захотелось.
— Может, сказать людям, чтобы укрылись?
— Сказать, и то правда, — кивнул Ратмир и шагнул ко мне: — Добрая моя княгиня…
— Погоди, погоди, — я на миг прижалась к нему, вдохнув запах любимого мужчины и струганого дерева, а потом пошла к плотникам: — Бросай работу! Идите все в большой дом!
— Так, княгиня, куда ж? — встопорщил усы старшой. — Не закончили ж!
— Сказано что? Бегом!
— Хозяйка, хозяйка!
Лютик тявкал, как сумасшедший, нёсся со всех лап, поджав хвост под живот. Выпученные глазёнки, уши сложены назад. Я подхватила щенка:
— Что случилось?
— Птицы! В небе птицы!
— Твою мать! — только и сказала я, взглянув на небо.
Они были маленькими, но я сразу поняла — это оптический обман. Просто далеко ещё. И никакие это не птицы. Да и не самолёты. И не летучие мыши…
Драконов заказывали?
Как я поняла, что это драконы?
По длинным языкам пламени, которые, как лазеры оптического прицела, шарили перед огромными тушами, на которых сидели верхом шестирукий и слоноголовый…
— Твою мать! — заорала я. — Все нафиг в большой дом! Немедленно!
Мозг отключился, когда я пыталась гнать плотников, дружинников баб с вёдрами к большому дому. Лютик визжал на руках, хотел спрыгнуть, бежать куда-то, но я только крепче прижимала щенка к себе, думая только об одном: чёртов лаз слишком далеко, мы не успеем!
— Куда?! — рявкнул на меня Ратмир, таща к дому, а я рванула руку:
— Возьми детей, всех живых к лазу! Мёртвые пусть под землёй спасаются!
Струя пламени ударила в стену чуть выше. Я отпрянула и бросилась бежать за людьми к большому дому.
Ратмир кричал что-то мне вслед, но я не слушала.
Успеть бы…
Только бы успеть…
Вот так всё и закончилось! Бесславно! Резко! Чёрт бы побрал индийских богов, чтоб им с драконов свалиться!
— Сти! Сти! — орала я в большом доме, распихивая людей локтями. — Сти, хранитель духов! Сти-и-и!
Он показался из дыры — большой, лохматый, невидимый никому. Я махнула ему:
— Всех вниз! Всех!
— Княгинюшка, что же это? — запричитала баба, но я шикнула ей:
— Без паники! Все останутся живы! Я соберу остальных!
И выскочила из дома.
Люди, собаки, козы — все с воплями бегали снаружи. Я бросила Лютика и крикнула ему:
