машину, под которой застрял ее ребенок, хотя раньше подобные истории казались мне выдумкой.
Я взяла Пайпер за руку и ободряюще улыбнулась ей, призвав на помощь все свое мужество. У меня получилось сделать это вполне естественно, хотя улыбаться в нашей ситуации было нечему. Это чуть-чуть сработало, и Пайпер улыбнулась в ответ. Обняв Джет, она стала тихо напевать свою песенку.
А мы все ехали и ехали. По дорожным знакам я попыталась определить, куда мы направляемся, но ничего не могла разобрать. Мне удавалось только читать названия деревень, мимо которых мы проезжали, и я надеялась, что смогу их запомнить.
Я попыталась применить мнемотехнику для запоминания, как в школе, однако оказалось непросто составлять из названий осмысленную картину, потому что мне приходилось добавлять к ней всё новые слова. К тому же, у названий было мало общего.
Мы проехали Верхний Элластон, Деддон, Уинкастер, Нью Нортфилд, Брум Хилл и Нортон Уолтон. А потом я перестала пытаться их запоминать и стала просто читать названия, в надежде, что они всплывут в памяти при необходимости.
Меня злили фильмы про шпионов, где главный герой с завязанными глазами, брошенный на заднее сиденье, умудрялся выбраться из машины и найти дорогу назад то по писку цыплят, то по паре ухабов на дороге, то по доносившемуся лаю собаки. Сейчас, на собственном опыте, я убедилась, что это полнейшая чушь. А ведь мы им верим, правда?
Что-то изменилось в привычных вещах, и это поразило меня больше всего.
Например, на улицах не было ни души, хотя стояла прекрасная солнечная погода. Не было видно детей, которые обычно играют на детских площадках или катаются на велосипеде. На дорогах было пусто, а машины стояли по обочинам, брошенные прямо там, где у них закончился бензин. Мне понадобилось время, чтобы сообразить, Что Же Тут Не Так.
Кроме того, окна большинства магазинов были выбиты или заколочены, так же как и окна многих домов. Я вспомнила, что в нашей деревне было то же самое. Видимо, в этих глухих местах процветало мародерство, и шайки бандитов совершали набеги, насилуя женщин и грабя небогатое имущество селян.
То и дело нам попадались танки, в основном просто стоявшие у обочин. Из их люков по плечи высовывались солдаты, куря сигареты и придерживая оружие. В некоторых деревнях танков было много, а в некоторых не было совсем.
Через каждые две или три мили располагались контрольно-пропускные пункты, на которых водителю приходилось останавливаться и показывать документы кучке парней с автоматами, плохо говоривших по-английски.
«О, Господи, — подумала я. — Так, значит, враг все-таки существует».
Вид у них был скорее скучающий, чем пугающий, а Солдат Нашей Армии был очень вежлив с Солдатом Вражеской Армии.
«Как хорошо, что я не трачу время на изучение всяких военных штучек, потому что все равно на деле все выглядит по-другому», — думала я.
Так мы ехали около часу, передвигаясь по узким деревенским улочкам. Думаю, мы проехали миль пятнадцать-двадцать, хотя мне всегда было трудно определять расстояние на глаз (если только мы не говорим об улицах Манхэттена).
Там, куда нас привезли, оказалось не так уж плохо. Во всяком случае, я ожидала худшего, и нам следовало радоваться хотя бы этому. Нас встречала некая Миссис МакЭвой. Ее муж был военным, и жили они в довольно новом кирпичном доме на окраине деревни под названием Рестон Бридж. Хотя первое впечатление обычно обманчиво, мне показалось, что она не порежет нас на куски, чтобы скормить собакам, если мы вдруг не уживемся. Но раньше мне уже приходилось обманываться в людях.
Кстати о собаках — миссис МакЭвой явно не ожидала, что мы заявимся со своим псом, но приняла это вполне нормально. А Джет, не теряя времени даром, взобрался на ее маленькую симпатичную блондинистую собачку породы коккер-спаниэль.
У них был четырехлетний сын Альберт, но все звали его Алби. А по комнате, которую нам отвели, я догадалась, что у них есть и старший сын, который здесь не живет, раз нам отдали его комнату. Когда мы распаковали вещи, пришла миссис МакЭвой.
— Вы можете звать меня Джейн, — сказала она. — Муж сейчас На Службе. Мы узнали о Ваших Трудностях и решили, что грех позволять Пустовать Этой Замечательной Комнате, когда Бедные Дети брошены на произвол судьбы и нет никого, кто бы мог о них позаботиться. Я зажмурилась и подумала о Пайпер, чтобы фальшивая улыбка на моем лице не перешла в злобную гримасу, как у Джеймса из «Пятницы, 13».
Но, открыв глаза, я увидела, что под маской жизнерадостности она скрывает отчаяние и грусть, а лицо у нее все в пятнах, как будто она недавно сильно плакала. «Что ж, у всех на этой ненормальной войне своя история, и ей пришлось не легче, чем остальным, а может, и намного труднее», — подумала я.
Моя симпатия к ней немного уменьшилась, когда она начала говорить, какая Пайпер прелестная девочка и как ей всегда нравился американский акцент. Но потом я к ней привыкла и поняла, что она хотя бы пытается быть приветливой, что само по себе многого стоит. Даже я была вынуждена признать это.
После чая мы попросили разрешения пойти наверх и отдохнуть с дороги, не говоря уж о войне. В нашей комнате стояли две одинаковые кровати, а стены были украшены постерами с изображениями гоночных машин и какой-то полуголой тинейджерской «звезды» с целлюлитом. «Эта комната повидала немало интересных сцен а-ля Лайл Хершберг со своим гномиком», — подумала я.
— Теперь мы будем жить здесь? — спросила Пайпер.
