ты так улыбаешься?
— Плакать мне что ли? Дракош, ну пойми, нам нужно решить, как жить дальше. Мое предложение таково: я и Кира счастливо живем, но без тебя. Ты живешь как тебе удобно, но подальше от нас, — резонно размышляла я.
Отопления в комнате не было. На дворе осень. А я начинала замерзать. Как бы пневмонию тут не подхватить. Не хватало еще здесь без антибиотиков умереть.
— Замечательная идея, но я предложу несколько правок. Во — первых, дочь моя и я ее воспитываю, а во-вторых, ты катишься в … А ты религиозна? — вдруг не с того ни с сего спросил этот чудила в завязке.
— Немного.
— Тогда чеши к Святошам из Обители, они там любят неприкаянные души и все такое.
— Меня в монастырь, а ты кайфовать? Ох… Очешуел что ли? Не для того цвела и пахла!
Может переборщила, не зная его отношение к этим самым святошам. Может в его понимании это высший пилотаж, но не в моем.
— А чего ты хотела? Ты понимаешь, что Кивера моя дочь? Что она наследница Дрогоров? Частичка моей Амалики.
Ну вот, приплыли. В мужике проснулись отцовские чувства. Только мне то от этого легче не становится.
Я подняла руки вверх примиряясь.
— Хорошо, я понимаю, что перегибаю палку. Но ты сам вспомни, как бросил ее, да и сейчас больше печешься о своем "я" нежели о ней. Мужчины по природе не могут заменить ребенку маму, тем более для девочки, — грустно закончила пламенную речь.
Кажется он все понял, я надеюсь.
Диран подошел и сел рядом. Его бедро касалось моего. Такая близость еще сильнее смущала.
— Я никогда не заменю ей мать. Ее невозможно заменить. Она была такая одна на свете. Я искренне сожалею, что поддался чувству потери, которое на тот момент во мне бушевало с невиданной силой. Мне было тяжело. Я потерял, как казалось любимую женщину. Светлую и чистую, любящую и преданную…
Казалось бы…? Что он имеет в виду?
Но лишних вопросов я не задавала, боясь спугнуть его откровение. У меня не было "любовей", каких-то относительно серьезных отношений тоже. Сейчас слушая его исповедь на сердце становилось горько. Из-за него.
Он испытал и потерял, а ведь могло бы быть иначе. Но от этого никто не застрахован. Ни наш техногенный мир, ни его — магический.
Он потерял контроль и эмоции накрыли нас волной. Тьмы не было больше. Воздух наполнился тягучей серостью — тоской и печалью. Они то наступали, то потихоньку возвращались к владельцу.
— Диран, ты должен был взять себя в руки… Понимаю, что было тяжело, но почему ты отказался от Киры?
— В нашем мире все иначе чем у вас. Сын — продолжает род. Наследник. Сила. Дочь — проблемы, поиск женихов и попытки вывести дар. Драконицы всегда слабые. Мы в основном берем саламандр или фениксов в жены. Они сильны и развиты. Жена из нашего племени — бездарность. По сути человек. Слабый и болезненный. Дочери для нас редкость. Мать могла о ней заботиться, хотя бы попробовать. Возможно Кивера смогла бы тогда выжить… Я так считал… — он понуро опустил голову.
— Ты ошибся. У малышки есть дар. Ее глаза — копия — твои, такие же безгранично изумрудные. Когда она недовольна, то в них точно так же играет пламя. А недавно она горела. Я чуть с ума не сошла, когда в моих руках лежало огненное тельце, да и этот дождь…
Он улыбнулся, но грусть не пропала из глаз.
— Так начинается всегда, а потом они потихоньку выгорают, становятся слабыми и погибают не прожив и сотни лет.
Я вспомнила миллионы семей на своей родине, которые борятся со смертельными болезнями у детей. Родители буквально вырывают их у смерти. Не всех, но многих. Они пробуют, рискуют пытаются. А он просто повесил нос и сдается.
— Любой прожитый день твоего ребенка — это великая благодать, это дар небес. Даже если сотня лет, то пусть она проживет их полной и нормальной жизнью. А не в отчуждении отца. Если ты не способен о ней позаботиться, то возвращайся домой и забудь о ней. Я сама со всем справлюсь. У нее будет нормальная жизнь. Девочка будет окружена любовью и заботой.
Говорю, а сама плачу. По щекам скатываются слезы, но мне все равно, что он их видит. В моем мире ради детей любящие родители готовы на всё. А Кира для меня стала ребенком. И сейчас я не могу найти покоя, от того, что она не со мной. Умом понимаю, что моя крошка с Авророй. И та позаботится о ней, но сердцем…
— С тобой у нее шансов совсем нет. Только дома она будет чувствовать силу предков и это даст ей немного времени.
Сотня лет — это немного времени?!
— Сколько тебе лет, Дрогор?
Он опешил.
— Триста пятьдесят два гда.
Если ему столько, а выглядит он на тридцать с хвостиком, то сотня — это десять лет на нашу шкалу возраста. Не много. Да я младенец в его понимании.
— А тебе?
Ох!
— Двадцать один.
Этот хам рассмеялся. Серость его печали начала немного искрить золотистым.
Так-с, черное — траур, горе. Серый — печаль. Золотой — веселье. Тогда, что это за персиковые крапинки в его ауре?
Шел третий день нашего заточения.
Более или менее мы свыклись с обществом друг друга. По утрам пили молоко с булками, а вечерами играли в “слова”. Иногда дух комнаты приходил к нам и показывал отрывки из жизни Авроры и ее семьи, а Диран и я спорили на кого Кира больше похожа, и какие смешные рожицы научилась делать.
Попыток выбраться мужчина не прекращал. Не стесняясь своей наготы он щеголял по комнате, рылся в ящиках и пытался взломать двери. Я же просто наблюдала. Моя позиция была проста: пока не достигнем компромисса, нам и вправду нечего делать за пределами чердака.
Пришло “бабье лето”, сменив дождливые серые дни с редкими проблесками солнца на яркие и теплые. Листва водила жёлтые хороводы на ветру. Красиво.
Близится ночь и опять нам предстоит неловкое молчание, потом я укроюсь простынёю и усну, а Диран, дождавшись приляжет рядом, обнимет и последует моему примеру. С ним было тепло и комфортно. Спокойно ночью и странно днем.
Всего три дня мы здесь, а я уже иной жизни не представляю. Да и вообще, этот короткий отрезок времени, что я в этом мире, открыл мне новую реальность. Здесь проблемы те же
