Он поднимает бровь, глядя на меня, и я чувствую, как мое лицо заливается краской. Конечно, он не объясняет…
Тео хихикает:
— Я так и думал.
— Я… но… — бормочу я, пытаясь разобраться в этом и придумать какой-нибудь ответ. — Что это значит? — Я, наконец, взвизгиваю.
— Я не вчера родился, парень, — говорит он с подчеркнутой ухмылкой, акцент делает его смысл ясным. — Я думал, что с тобой что-то не так, но когда ты сказал, что Акс защитил тебя, я сделал предположение. Которое ты только что подтвердилА. — Он подчёркивает последнее слово, указывая на него.
Я прищуриваюсь, глядя на хитрого старика, который немного посмеивается над своей смекалкой.
— Ты собираешься донести на меня? — Холодно спрашиваю я его, и Тео перестает смеяться и смотрит на меня.
— Ты обвиняешь меня в том, что я кину тебя после того, как я помог тебе, и не один раз, а уже дважды? — Он свирепо смотрит на меня, и я тут же опускаю голову от стыда.
— Извини, — бормочу я.
Несколько минут мы сидим в тишине. Я все еще думаю о том, что Тео раскусил меня, не говоря уже о собственной истории Акселя.
Когда я впервые предстала перед ним, он привел меня в ужас. По мере того, как я узнаю о нем, провожу с ним время, все это начинает обретать смысл. Я могу представить его, этого маленького мальчика, плачущего по своей матери, и это разбивает мне сердце. Неудивительно, что он хочет обезопасить меня.
— Как тебя вообще зовут? — Наконец спрашивает Тео, возвращая мое внимание к нему.
Я бросаю взгляд вокруг, убеждаясь, что поблизости никого нет.
— Анна, — тихо отвечаю я. — Джош был моим братом.
Как обычно, я чувствую удар в сердце, когда думаю о нем, но отталкиваю это.
Тео кивает.
— Ну, я никому не скажу, но тебе лучше быть осторожной. Больше никакого дерьма, как сегодня во дворе, слышишь? На этот раз тебе повезло, но Коул и его парни уже с подозрением относятся к интересу Акселя к тебе. Не хочу видеть, что с тобой случится, если они узнают.
Я слегка бледнею и киваю. Кажется, Тео считает это достаточным предупреждением, поскольку он возвращается к своему столу и начинает что-то делать среди своих вещей.
— Тео?
— Мммммм?
— Кто-нибудь когда-нибудь сбегал из это места?
Тео застывает спиной ко мне, медленно поворачиваясь, чтобы обвиняюще указать на меня узловатым пальцем.
— Тебе не кажется, что ты и так уже причинила достаточно неприятностей?
Я слегка посмеиваюсь, когда встаю, собираясь уходить.
— Это был просто вопрос, Тео. Не беспокойся обо мне, — легко лгу я.
Он прищуривается, глядя на меня, но больше ничего не говорит. Когда я придумаю, как отсюда выбраться, я постараюсь включить в это дело Тео. Я никогда не спрашивала, что привело его сюда, но мои инстинкты говорят мне, что он хороший парень, и эти инстинкты редко подводили меня.
— Спасибо, что поделился со мной, — честно говорю я ему, — и за твою помощь.
Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, позади меня снова раздается голос Тео:
— Помнишь, я сказал, что ты мне кое-кого напоминаешь? — Спрашивает он.
— Да, ты собираешься сказать мне, кого сейчас?
Он кивает и подходит к своему столу, вытаскивает что-то маленькое и протягивает мне. Я беру её и смотрю на потрепанную фотографию молодой женщины, переводя вопросительный взгляд на Тео.
— Моя дочь, — говорит он, все еще улыбаясь фотографии, которую я держу, — она умерла в ночь, когда меня арестовали. У нее была смелость, как и у тебя.
Я грустно улыбаюсь и возвращаю ему фотографию, уходя, не сказав больше ни слова.
Глава 22
Аксель
Как только я возвращаюсь в свои покои, я принимаюсь за переделку старой двери, которую снял давным-давно. Мне ненавистна идея навлекать еще больше подозрений на свою дверь в буквальном смысле, но я бы предпочел вызвать подозрения, чем позволить кому-то войти к Ане. Кроме того, это отлично отвлекает меня, пока я жду ее. Все в моем существе хочет выбежать из этой комнаты и найти ее, притащить ее обратно сюда и никогда больше не позволять ей уходить. В равной степени я хочу обнимать и дорожить ею, но в то же время тупо отхлестать ее по заднице за тот трюк, который она выкинула сегодня. Это сводит с ума от переизбытка эмоций, которые она заставляет меня испытывать.
Вместо этого я жду и занимаюсь дверью.
По своей природе я никогда не был терпеливым человеком, но жизнь в Гробнице уже давно научила меня тому, что терпение — это добродетель и имеет свои достоинства. Я годами терпеливо ждал, когда смогу восстать, чтобы убить этого трусливого ублюдка Бренана.
Когда я ставлю последние гвозди на место, я слышу приближающиеся ко мне шаги и высовываю голову, чтобы посмотреть, кто идет. Когда она поднимает глаза, чтобы увидеть меня, я вижу, как она закусывает губу, пытаясь скрыть улыбку, растягивающую ее губы, и я чувствую, как мой член дергается при виде этого.
Черт.
Даже с грязью на лице и в мешковатой толстовке, она сногсшибательна. Я замечаю, когда она идет ко мне, насколько хорошо она усвоила мужскую походку. Я не могу описать это, кроме как сказать, что это не то, чтобы не женственно, просто более жестко, грубовато и как-то не для неё. Опять же, у меня нет большого опыта в наблюдении за походкой женщин, так что я знаю? Тем не менее, я решаю позже расспросить ее подробнее о том, как ей удалось так хорошо спрятаться.
— Привет, — кротко говорит она более низким голосом, который она приняла для своей персоны Джоша.
Я чувствую, как на моих губах появляется намек на улыбку, и оглядываюсь, убеждаясь, что вокруг никого нет, прежде чем шагнуть вперед и обнять ее. Я сразу же чувствую, как во мне закипают гнев и огонь, все мое тело расслабляется, когда она тает в моих объятиях. Ее аромат наполняет меня, это уникальный аромат, который является блаженством для моей души.
— Я так чертовски зол на тебя, — бормочу я в ее капюшон, целуя ее в макушку.
Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, прежде чем ухмыльнуться мне.
— Уже доложили, да? — С сарказмом отвечает она.
Я слегка толкаю ее вперед, шлепая по заднице, заставляя ее вскрикнуть.
— Иди внутрь, пока я закончу с этим, — говорю я ей, возвращая свое внимание к двери.
Она улыбается мне и кивает, проходя дальше в комнату. Мой член снова подпрыгивает, когда она уходит, поворачиваясь, чтобы улыбнуться мне, и я спешу закончить с дверью, чтобы наказать ее всеми возможными способами.
* * *
Я нахожу Анну все еще в ее мальчишеском наряде, сидящей на импровизированном подоконнике и смотрящей вниз на двор. Находясь в моем положении, у меня лучшая точка обзора в Гробнице, и я много раз сидел на том же месте с похожим выражением лица.
Прислонившись спиной к стене, я просто наблюдаю за ней.
Через мгновение она поворачивается и ловит мой взгляд, и дьявольская усмешка появляется на ее лице. Поджав губы, она безуспешно пытается скрыть улыбку. Спрыгнув с выступа, она подходит ко мне, засунув руки в карманы. Она останавливается, когда оказывается передо мной, глядя на меня сквозь ресницы.
— Все еще злишься? — сладко спрашивает она, поднимаясь на цыпочки и обнимая меня за шею своими тонкими руками.
Мои руки блуждают по ее бокам, останавливаясь, чтобы крепко сжать ее задницу. Не в силах больше сопротивляться, я наклоняюсь вперед и крепко целую ее, заставляя ее задыхаться.
— Да, — просто отвечаю я, наслаждаясь реакцией моих губ на ее прикосновение и взволнованным выражением ее лица.
Я подхожу к столу, чтобы поискать кое-что, и слышу, как она подходит ко мне сзади:
— Это совершенно не моя вина, — говорит она мне, и я поворачиваюсь к ней, выгибая бровь. — Ладно, может быть, это была немного моя вина. Но бедный Брут!
— Брут?
Анна продолжает рассказывать мне, что произошло, и я чувствую, как мигрень настигает меня, пока она продолжает. Как, черт возьми, она выжила сама по себе?
