перехватила его запястье и выпалила: – Этой ночью я собираюсь стать твоей.
Реннейр
К вечеру над городом сгустились тучи. Ветер разметал цветные флажки и венки, поднял пыль с мостовых, а предчувствие скорого ливня погнало народ по домам. Каждый искал укромный угол, чтобы забиться в него. Желательно до весны.
– Никогда не забуду эту дорожку, чтоб ее! – Варди опрокинул в себя очередную кружку горького пойла на травах и вытер усы. – А жрец оказался не таким занудой, как я ожидал. По пути нарвал каких-то грибочков и…
Он болтал без умолку, полностью опровергая легенду о том, что все северяне – знатные молчуны. В берлоге старины Эда смешались десятки чужих голосов, вой дудки и треньканье расстроенной лютни. Гостеприимно потрескивал огонь в очаге, девушки в ярких платьях с густо нарумяненными щеками и подведенными глазами сновали от стола к столу, словно стрекозы. Искатели вовремя подтянулись в это шумное место. Едва за ними захлопнулась дверь, как дождь хлынул сплошной стеной, превращая мостовую в озеро.
Они вошли, и в зале сразу стало темно и тесно. Загородили очаг крутыми плечами и мощными спинами, заняли половину столов.
– Эк кто пришел!.. – присвистнул местный рыболов по кличке Ерш – неказистый мужичонка сорока с лишним лет с длинной тонкой шеей, большим животом и злым языком. – Никак горные крысы пожаловали?
Искатели не обратили внимания на грубость. Молча разложили вещи, и к ним сразу устремились несколько подавальщиц. Говорили, дети гор всегда платят щедро.
Стиснув зубы, я с болезненным упорством пялился в скол на поверхности стола. Просто необходимо привязать к чему-то взгляд, иначе он раз за разом летит к группе искателей, среди которых виднеется тонкая фигурка в зеленом платье.
Толстые косы с замысловатым плетением были перевиты лентами и бусами, они падали на грудь, как два каната. Коснуться бы их, сжать в кулаке, вдохнуть аромат волос. Тело сразу откликнулось на жаркие фантазии, стало нечем дышать.
Вот она расстегнула фибулу и непринужденным движением набросила плащ на спинку стула – приковала к себе сальные взгляды зевак. Полупьяная солдатня и стражники, ремесленники и купцы, пожаловавшие под гостеприимный кров, изумленно замолчали. Конечно, она была не единственной искательницей под этой крышей, но все остальные дочери гор померкли, показались речной галькой по сравнению с сияющим рубином.
Этой ночью я собираюсь стать твоей.
– Эй, да это ведь та рыжая красотка жрица, – заметил Варди, отрывая зубами кусок окорока. – Что она здесь делает?
– Тебе какая разница, Варди? У тебя ведь есть Нэйла… или Найла… или как ее там?
Я не мог признаться даже себе, что интерес друга к моей жрице не просто коробит, а разрывает на части. Это было похоже на изощренную пытку: быть рядом, но без шанса окликнуть, подойти, дотронуться, чтобы не скомпрометировать Мону. Вынужденное бездействие с упорством заправского палача выкручивало суставы.
– Ох, наконец-то вернулся господин Зверь! – послышался высокий бодрый голосок и, не успел я опомниться, как одна из подавальщиц оттопырила пышный зад и без зазрения совести плюхнулась мне на колени. Зашептала томно: – Я скучала, красавчик.
– Пойди принеси лучше выпить, дорогуша, – я бесцеремонно стащил прилипчивую девку с колен, и та вскрикнула. – Лучше бы тебе поторопиться.
– Да-да, Варди ждать не любит, – оскалился северянин и рыкнул по-волчьи.
Та потерла саднящую руку, обиженно заморгала и, привычно виляя задницей, понеслась исполнять заказ.
Обиделась. Ну и плевать. Этого блюда я наелся до колик.
Я потер пальцами виски. Голова трещала, будто внутри орудовало с десяток дятлов. На лбу выступила испарина. Но через несколько мгновений боль отпустила, и тогда я поймал прояснившимся взором тяжелый взгляд Рамоны. Девушка сидела неподвижно, так и не донеся ложку до рта. Ну конечно, она видела, как необремененная хорошими манерами Кайла шлепнулась мне на колени!
Вот проклятье! В первый раз мне стыдно за то, что меня каждая девка в округе знает.
– Ты ничего не рассказывал про Волчью Пустошь.
– Да и нечего говорить, гиблое местечко, – отмахнулся друг и присосался к кружке. – Все эти жрецы сумасшедшие.
– И все же говорят, что они хранят искры Дара.
– Ничего такого не заметил, – беспечно произнес северянин, но что-то в его словах показалось наигранным. Интересно, что Варди пытается скрыть от меня?
Но поразмышлять не дало появление Орма, он вырос внезапно, как гора среди чистого поля.
– Зверь-из-Ущелья, – прогудел низким голосом. – Искатели приглашают тебя к столу.
Отказывать было неприлично, да и я не мог устоять перед искушением увидеть Рамону ближе. Сказанные на прощание слова растревожили, как зверя в предчувствии добычи, разбудили рой вопросов. И если повезет, ночью я получу на них ответы.
Стул отъехал с противным скрипом.
– А меня, значит, не пригласили. Ну и хрен с вами. У меня сегодня есть дела поинтересней! Эй, детка, неси сюда свои пышные сиськи! – Варди замахал нетрезвой девице, что уже долгое время строила ему глазки.
Рамона нарочно опустила глаза и стала копаться в тарелке, когда я приблизился и занял место за столом напротив нее. Роран, этот жесткий ворчливый старейшина, приветствовал меня на удивление радушно, помнил мою роль в уничтожении Красных Топоров.
– Погодка сегодня дрянь, – крякнул и утер рот рукавом. – Мы собирались разбить лагерь на лугу, что за Лестрой, но неохота мочить штаны в лужах.
– Поэтому вы выбрали соседство детей равнин? – усмехнулся я, принимая из рук подавальщицы кружку.
– Ты не думай, мы вовсе не ненавидим вас, – заверил Орм.
– Просто боимся, – добавила Рамона, метнув взгляд из-под ресниц.
– Быть осторожным – не значит быть трусливым.
Не выдержав, Рамона отвела глаза и покраснела. Она выглядела слишком чужеродно здесь, под этой крышей, среди веселящихся мужчин и женщин. Слишком чистая, утонченная, будто сошедшая со старинных гобеленов принцесса.
– Не влезай в разговор, девчонка, – пригрозил ей отец. – И где твой платок? Чего косы распустила? Перед кем красуешься?
– Дядя! – осадил его худенький парень. – Как ты можешь так говорить, она ведь Каменная жрица!
– Молчи, сопляк. Никакого уважения к старшим, – пробурчал Роран и начал быстро орудовать ножом. Он жевал быстро и с аппетитом, в курчавую бороду сыпались крошки.
А вот мне есть совершенно не хотелось: напряжение сковало мышцы, в голове поселился бардак. Вдруг я почувствовал, как чья-то нога коснулась лодыжки – провела вверх-вниз и снова вверх.
Рамона.
Кто же еще?
Но жрица с самым невинным видом смотрела вниз, вылавливая в похлебке кусочки мяса. Хитрая лиса! Совсем ничего не боится, дразнит у всех на глазах.
Она снова меня коснулась, на этот раз под коленом. Захотелось сцепить
