ничего не сломано. Как только села, голова закружилась. Сглотнув подступившую тошноту, постаралась вспомнить, что произошло. Свадьба, обед, портальная арка. Дальше пусто и.… темнота. Принюхалась – запахи чужие.
Кошка заворчала и потребовала выход. Лес – это её территория, я же даже убежать не смогу. Сняв одежду, свернула и сложила в сумку, повесила её себе на шею. Кошка потянулась и встряхнула шерсть. Сумка висела плотно, теряясь в ней. Снова втянула воздух. Сначала к воде – попить, а потом поищу хоть каких-то живых существ. Побежала, прислушиваясь.
Приблизившись к ручью, принюхалась. Окинув взглядом местность, вышла на пустое пространство и принялась пить. Стук – камешки захрустели под чьей-то ногой. Я резко развернулась, подняла шерсть на загривке, оскалила клыки и выпустила когти. На меня изумлённо смотрел зверь: огромная собака чёрного цвета с частично покрытыми панцирем лбом, грудью и животом. На хребте панцирь состоял из шипов, торчащих в разные стороны. Зверь с интересом принюхивался ко мне. Кошка в ужасе кричала, что это враг – значит, нужно бежать. Я и сама это понимала. От зверя исходила энергия альфы, прижимая меня к земле. Чёрта с два!
Отпружинив лапами, я рванула к ручью и мчалась так, что по обе стороны размывались детали. Но меня загоняли, словно зайца. Ещё две тени мелькнули по бокам. У меня слишком мало опыта в подобном! Я пыталась петлять, перепрыгивала овраги и деревья, но силы были на исходе. В итоге, не зная местности, я загнала себя в ущелье. Стена была отвесной, так что я бы не смогла на неё запрыгнуть. Два больших зверя заходили с боков, а чёрный шёл, уставившись на меня. Я с рычанием сообщила, что буду драться. Чёрный, прыгнув, мгновенно оказался рядом и, прижав меня лапой, схватил за шею и сжал челюсти, рыча и давя на меня своей альфа-силой. Приподняв и тряхнув, закинул себе на спину и понёс. Почти задушенная висела у него на спине в качестве трофея.
Мы подходили к какому-то военному лагерю: палатки и костры, много воинов с оружием… Все с интересом поглядывали на нас. Альфа зарычал, и воины склонили головы. Посередине было что-то вроде площадки, куда меня и скинули. Я больно ударилась животом и мордой. Подобрала лапы и прижала хвост. Мой взгляд метался в поисках просвета.
Вдруг я застыла: к столбам были привязаны мои мужья и сопровождающие. Вампиров сковали ошейники и кандалы, которые обжигали их, когда те начинали двигаться. Увидев меня, они стали дёргаться, и в нос ударил запах палёной кожи. Эмиль был пристёгнут на ошейник как оборотень и находился без сознания. Весь в крови, шкура местами повисла лохмотьями…. Маркус неотрывно смотрел на меня, и я уловила его мысли. Мне стало страшно. Он без конца мысленно умолял: «Только выживи, только выживи!»
Альфа, уловив нашу связь, придавил меня лапой. Тело пронзила боль, и из носа пошла кровь. Наклонившись ко мне, он эмпатически заговорил со мной, глядя в глаза:
– Хочешь, чтобы они жили? Тогда стань моей добровольно! И я отпущу их! Если не согласишься, то сначала отдам тебя воинам, чтобы они прямо на глазах твоих мужчин трахали тебя во все щели! А потом я убью их, а ты будешь жить столько, сколько позволят воины. От побега и самоубийства есть ошейник. Решай!
Рыкнул на толпу, и из неё вышвырнули обнажённую девушку – на ней был только ошейник. Волосы коротко острижены, вся в шрамах, потухший взгляд… Один из воинов дёрнул её за волосы к своему паху. Рухнув на колени, она вытащила и взяла в рот его член. Воин надсадно хрипел, вбиваясь ей в горло и входя в неё полностью.
– Этой повезло! Она собственность только одного воина, но иногда он сдаёт её внаём – по-дружески.
Я передала ему, что где гарантии, что он сдержит слово?!
– Дам клятву.
Я перевела взгляд на Эмиля. Мне кажется, он почти не дышал… Маркус смотрел так же умоляюще и растерянно, как и парни. Невзирая на ожоги, они пытались высвободиться из оков.
Я ответила согласием.
– Я даю тебе клятву, что как только ты прилюдно станешь моей, я отпущу твоих воинов и не буду их преследовать. Если, конечно, они не станут пытаться тебя забрать: я заявляю свои права на тебя, и никто не посмеет тебя тронуть!
Черкнул когтём по скуле. Закапала кровь, но капли не падали на землю, а испарялись… Вдруг сверкнула молния. Мне почудилось, что кто-то просит меня смириться, иначе всех ждёт смерть… Боги приняли клятву. Я посмотрела на Маркуса и отправила ему просьбу, чтобы уходили и не возвращались. Просила ради меня, ради Эмиля. Но он хмурил брови, отказываясь.
«Прошу!» – взмолилась я.
Он закрыл глаза: «Ты будешь жить?»
Я кивнула. Ему ничего не оставалось, кроме как обречённо согласиться.
Глава 22
Сглотнув, я посмотрела на альфу. Он подошёл ко мне, и я сделала вид, что подчинилась. Встав надо мной, он схватил меня за загривок. Толпа скандировала, желая альфе побольше удовольствия. Зверь прикусил мне холку до крови, и от боли, чуть ли не разорвавшей меня, я потеряла сознание…
Альфа
Открылся портал, и из него вывалились незнакомые существа. Они были без сознания, за исключением кота, который тут же обернулся и попытался сражаться. Хороший боец! Сильно покалечил его, пока кот не упал без чувств. Приказав их приковать, принюхался: от них пахло самкой. Не просто женщиной – кошкой! Где-то есть самка, которая может родить мне щенков…
Мы с патрулём помчались на её поиски и обнаружили след. Нашли возле ручья. На альфа-приказ не отреагировала, чем удивила, и рванула в бега. Мы загоняли её к скале и, когда наконец зажали самку, я ударил приказом: она должна знать своё место! Схватив за шкирку и закинув на спину, понёс её в лагерь.
Воинам, с интересом смотревшим на мою добычу, рыкнул чтобы даже не смотрели. Скинув её в центре лагеря так, чтобы она могла видеть своё сопровождение, потребовал, чтобы стала моей, пообещал отпустить пленных и показательно выпустил шлюху. Необязательно сейчас знать, что эта тварь вырезала целую деревню просто ради того, чтобы понаблюдать за их мучениями. Она наслаждалась эманациями смерти и агонией умирающих. Решили не убивать: шлюха нужна в походе. Мы заботились о ней, лечили, кормили, не давали умереть. Бить её было запрещено – только трахать.
Я хотел просто напугать самку, да и пленные мне не нужны. Пусть идут! А женщины меня ненавидят. Я уродлив вне ипостаси, и моя мечта –
