вид чуть за тридцать. Встретив ее у входа в комнату, я даже вытянулась по струнке, решив, что ко мне явилась какая-то очень благородная сирра. Она с порога окинула меня оценивающим взглядом и протянула визитку.
— Столичный салон мод «Магия», — объявила она. — Меня зовут сирра Нарисса.
Эту эмблему я уже видела. Принц подарил мне платье из того же салона. Ну ничего себе, магистр Линард расстарался. Неужели и правда так хочет поскорее выдать меня замуж за принца?
— Наш салон по праву считается лучшим в империи. И у нас, — она понизила голос, — заказывает наряды сама императрица.
Сирра Нарисса смотрела на меня выжидающе. Я не сразу поняла, что она ждет моей реакции.
— Надо же, — ахнула я, хотя никакого восхищения не испытывала.
— Именно! — сирра Нарисса решительно захлопнула дверь и раскрыла небольшой саквояж.
А через несколько минут моя комната буквально наполнилась отрезами тканей, застежками, кружевами и боги ведают, чем еще. А сирра Нарисса стала деловито обмерять меня лентой, прикладывать то один материал, то другой. Кое-что сразу отшвыривала в сторону, чем-то обматывала меня, отходила подальше, присматривалась, снова подходила. Со мной она больше не разговаривала. Не задавала никаких вопросов, не интересовалась пожеланиями и предпочтениями и вообще, обращалась со мной так, словно я не живой человек, а манекен, чья единственная задача изображать из себя истукана.
Прошло не меньше часа, а она лишь дважды на меня шикнула, когда я попыталась повернуться или встать поудобнее. Через час она сгребла ткани и кружева в саквояжик и я, хотя уже отлично знала принципы пространственной магии, не могла не удивиться тому, как эта огромная уйма вещей туда поместилась.
— Итак, — наконец заговорила она со мной, — к завтрашнему дню я успею подготовить шесть платьев. Три бальных: бирюзовое, цвета слоновой кости и алое, а также три наряда поскромнее, для завтраков: молочно-белое, пыльной розы и туманная дымка.
— Только не красное, пожалуйста! — выпалила я, невольно вспомнив воздушное алое безобразие, в которое меня нарядила Гресильда, когда хотела продать замуж за барона.
Красивое холеное лицо тут же обезобразила недобрая гримаса.
— Да что вы говорите, милочка! Я уже десять лет владею лучшим ателье в империи. И вы полагаете, я не знаю, какой цвет идет моим клиенткам?
— Нет-нет, — торопливо заговорила я. — Я уверена, что вы знаете. Просто не люблю этот цвет.
— Ну надо же! — она рассматривала меня сквозь прищур так зло и холодно, что я невольно поежилась. — И какой же цвет вы бы предпочли?
— Ну, например, бледно-голубой, — растерянно проговорила я, искренне удивляясь тому, что моя обычная просьба вызвала у нее столько негодования.
— Бледно-голубой? — фыркнула она. — Поразительное дурновкусие.
— Но мне к лицу этот цвет!
— Возможно. А известно ли вам, милочка, что в императорском дворце в бледно-голубой одевают прислугу? Клянусь, если бы заказчицей были вы, я бы непременно сшила такое платье, чтобы на балу вам совали в руки бокалы с недопитым шампанским и возмущались, почему это вы ходите без подноса. Но к счастью, платите не вы. А заказчик велел мне ориентироваться исключительно на мой вкус. Так что платье будет красным.
Она развернулась и, не говоря больше ни слова, вышла из комнаты. Я устало упала на кровать.
Вот взойду на трон — тут же велю ее казнить.
Я вздохнула.
Ну ладно, не велю. Но уж точно найду себе другой салон мод, и она больше никогда не сможет сказать, что у нее заказывает наряды сама императрица.
Я б еще долго придумывала всякие кары для гадкой сирры Нариссы, но в дверь тихо постучали.
— Входите, — не поднимаясь с кровати, бросила я.
Наверняка это была Филая. Очень кстати. Мне безумно хотелось в красках расписать ей, какая отвратительная мымра эта портниха. Но в комнату вошел совсем другой человек. Невысокий, с длинным крючковатым носом и с таким же саквояжиком в руках. Я быстро подскочила с кровати и, запинаясь от неловкости, проговорила:
— Д-добрый день.
— Я сир Пауль, ювелир, — отрекомендовался он и, не сказав более ни слова, начал доставать из саквояжика свои сокровища.
Мне оставалось только покориться судьбе…
Я без труда захлопнула маленький чемоданчик, в который поместилось столько нарядов, сколько не войдет ни в один шкаф — разве что в большую гардеробную комнату, с усилием попыталась его приподнять, ожидая, что уж весить-то он будет немало! И… едва устояла на ногах. Да он же легче перышка! Невероятно!
Я подцепила чемодан за ручку одним мизинчиком и с легкостью…
Наверное, я никогда не привыкну к этим чудесам…
В комнату постучали — громко, требовательно — и, не дожидаясь ответа, распахнули дверь. На пороге стояла Селеста. Что же, удивляться не стоило. Мало кто мог посоревноваться с нею в бесцеремонности.
— Это правда? — дрожащим от возмущения голосом спросила она.
Сегодня первая красавица академии выглядела неважно. Горящие глаза, растрепанные волосы, а в руках — газета. Странно, раньше она вроде бы предпочитала глянцевые журналы с красавцами на обложках.
— Что «это»? — я все еще не понимала, что же так вывело Селесту из себя.
— Вот! — Она сунула мне газету так резко, что умудрилась больно хлестнуть ею по руке.
Я рабзвернула и пробежалась глазами по строчкам. И с каждой новой прочитанной фразой сердце начинало стучать все сильнее. В газете писали про меня… И как писали!
Там была трогательная и красочная история о том, как принц Дженард, проспорив друзьям желание, прокрался на зимний бал в Школу чернокнижников. Журналист слегка пожурил его за безрассудный поступок, а потом в самых восторженных и романтических выражениях рассказал, что на этом балу принц встретил прекрасную незнакомку, которая кроме несравненной красоты отличалась острым умом и была невероятно мила (в этом месте я покраснела: что-то не припомню, чтобы я демонстрировала какой-то там особенный ум).
В общем, принц влюбился без памяти и, вернувшись в императорский дворец, объявил родителям, что просто умрет, если не женится на этой прекрасной девушке. Императора и императрицу это, конечно, не привело в восторг: темная, да еще и не особенно родовитая невеста — совсем не то, чего они желали бы для наследника престола. Однако принц был так отчаянно влюблен, так настойчив, что родительские сердца в конце концов дрогнули. И вот уже она — официальная невеста принца.
О прекрасной незнакомке редакции известно мало, только то, что зовут ее Аллиона Брентор.
Я закончила читать и перевела дух.
Надо же, мой жених времени не теряет и не бросает слов на ветер: о нашем знакомстве действительно придумали великолепную историю. Даже меня она тронула,
