— Мы передумали. Никаких посольств, уточнения границ и прокладки дорог. Нам это не нужно.
Дана с трудом удержалась от негодующего крика. Как так? Переговоры идут второй год, барсы перестали претендовать на кусок побережья, отдав барсукам выход к морю. Готовится окончательная версия мирного договора, и вдруг...
Она пыталась установить доверительные отношения с Властой, но постоянно натыкалась на недовольство и неприязнь. Разговор о Юлиане Громоподобном и его мозаиках вызвал бурную реакцию. Власта твердила: «Он не наш, он нам чужой! Беглец, оттуда!» и указывала на юго-восток, на заброшенное Городище. Мелкие подарки Власте не нравились — платки были слишком яркими, свечи слишком пахучими, а мёд слишком жидким и сладким.
Дана вдохнула, выдохнула и ровным тоном сказала:
— Вы передумали. Я поняла. Если нетрудно, уточните причину, я сообщу ее своему начальству.
— Розы, — Власта скривилась и всхлипнула. — Розы возле хёрга. Они больны. Почки проклюнулись, и на этом все закончилось. Нет листьев. А это значит, что они не зацветут. Это плохой знак.
Дана убила полчаса, чтобы выяснить, что розы, растущие вокруг хёрга — груды камней, служившей барсукам святилищем и обителью хранителя городища — считаются волшебными. Их лепестки бережно собирают, сушат и заваривают для больных, стариков и беременных барсучих.
— Мы приносили подарки. Жгли свечи, скрутки, — Власта снова всхлипнула и Дана поняла, что она действительно очень расстроена. — Хёрг отвергает наши подношения. Поднимается ветер или идет дождь. Мы не можем его умилостивить.
— Я... — решение пришло мгновенно. — У меня есть то, что может ему понравиться. Давай попробуем?
К дому они подъехали одновременно с Темиртасом, явившимся на обед. Увидев сахарную ветку шиповника, Власта заохала, недоверчиво переспросила: «Правда, отдашь?». Дана взглянула мужу в глаза, получила кивок и ответила:
— Отдам.
Власта церемонно пригласила Темиртаса съездить к хёргу — это было удивительно, барсуки ревностно охраняли священное место и поселение, не позволяя никому приближаться. Пришлось ломать планы и отправляться в неожиданное путешествие.
Груда камней посреди долины производила грустное впечатление. Дорожки, посыпанные желтым песком, огибали клумбы с торчащими прутьями роз — голыми, покрытыми бурыми пятнами, резко контрастирующими со свежей травой и одуванчиками.
Дане внезапно стало холодно, хотя июньское солнце дарило достаточно тепла. Она задрожала, почувствовала, как от одного из барсуков воняет чесноком, и немного успокоилась, когда Темиртас заключил ее в объятия — вонь и холод сдались и отступили.
Власта встала на колени, бережно уложила ветку на плоский камень, чиркнула спичкой и поднесла к сахарному творению медовиков. Шиповник затрещал, разгорелся и внезапно полыхнул так, что пламя охватило весь хёрг. Барсуки разразились криками восторга. Дана прижалась к мужу, закрыла глаза и замерла — сила полара смешалась с волной знакомой барсучьей магии. Исчезло непонятное недовольство миром, зависть к Славице, желание пожаловаться на судьбу. Ветер швырнул в лицо горсть дыма, сладко пахнущего розами. Дана принюхалась и улыбнулась.
Власта отобрала ее у Темиртаса. Обняла, расцеловала, рассыпалась в благодарностях. А потом, коснувшись щеки, проговорила: «Мальчик будет. Альфа. У меня глаз и нюх наметанный». Дана недоверчиво покачала головой, пожала плечами в ответ на вопросительный взгляд мужа, и выслушала обещание:
— Первые лепестки с роз — тебе. Чтобы легче было носить.
До цветения роз Дана успела трижды — и очень несправедливо — обвинить мужа в том, что от него воняет мойвой, расплакалась на работе, беспричинно поругалась в волком-пограничником, а потом успокоилась, потому что Чеслав прислал ей банку яблочного мёда, и приложил записку: «Разводи ложку в теплой воде и пей утром натощак». Мёд ей доставил Байбарыс, чрезвычайно гордый тем, что ему доверили такую ценность. Долго пыжился, рассказывал, как он помогал перевозить ульи из яблоневого сада обратно в дом, а потом пожаловался, что Агнешка написала ему на парадный костюм, и сделала это прямо перед выездом в аэропорт.
Стакан воды с ложкой мёда привел Дану в такое невиданное благодушие, что она даже велела Байбарысу задержаться и сварила большую кастрюлю харчо. А потом, подумав, нарезала миску окрошки, извиняясь перед Темиртасом за поклеп.
К Йолю она уже очень заметно округлилась, но не чувствовала тяжести и пребывала в прекрасном настроении. Чай с лепестками роз и еще одна баночка липового мёда от Чеслава дарили силы, легкость и уверенность — сейчас всё хорошо, а дальше будет только лучше.
Улетая к бабушке Темиртаса, они дружно пообещали Власте, что вернутся. Вернутся, принесут дары хёргу и покажут сыну цветущие клумбы роз.
— Без тебя никакого посольства не будет, — строго сказала Дане Власта. — И без него — тоже. Мы тебе доверяем. Будем с тобой разговаривать. А он будет тебя охранять.
Темиртас рассмеялся, принял из рук Власты мешочек с розовыми лепестками и заверил:
— Вернемся. Мы тут почти прижились. Вернемся и выберем себе дом. Чеслав обещал, что зимой попробует сделать сахарные украшения. Если у него получится, привезем и себе на новоселье, и хёргу.
Дана улыбнулась, обняла Власту, шепнула: «Вернемся втроем» и пошла к машине. Впереди ждал аэропорт и самолет, который унесет их в теплый дом среди льдов. В дом, пахнущий выпечкой. А они добавят к выпечке запах мёда и роз.
