тихо и непонятно. Меня, кстати, оповестили только после пропажи второй девицы. Но не было никаких причин подозревать, что первых двух девушек похитили. Они ни с кем не то что не ссорились – даже не разговаривали. У них не было родителей, чтобы сговорить с любимыми или нелюбимыми, и никто не собирался похищать их, чтобы не заботиться о выкупе за невесту. Ничто не указывало на то, что кто-либо был заинтересован в этих девушках. Одна нанялась на службу в эвройский дом, две другие собирались уехать к дальней родне в Абавию. Но и в порту их не видели. Это всё, что я сумел узнать.
– Когда Рава узнала, что третья девушка, Элва, пропала где-то в храме, она уже ничего вам не сообщала, да? – спросил Эдвин.
– Ничего. Но я узнал об этом из слухов. И не поверил: ведь священники не пускают женщин дальше порога, и то по праздникам.
– Когда пропала Элва, был какой-нибудь праздник?
Туанг поднял глаза к потолку. Думал он долго, может быть, вспоминал, что это был за день, может быть, прикидывал, какой, действительно, мог быть священный праздник у бохравийцев.
– Нет, не было. Их раз в месяц похищали, – сказал кап медленно, – постойте-ка…
И снова примолк. А затем сделал странный жест – будто умывался. Провёл ладонями по голове, за ушами, потёр шею, потом лицо.
– Минуй меня, – сказал он. – И в этом храме я молился…
– Выкладывай, – велел Нейтан в нетерпении.
– Подождите, – попросил Эдвин, – скажите, кап, а почему вы оставили это в таком виде? Ведь люди пропадают, невинные девушки, не первый месяц.
На смуглом лице появилась тень сожаления. Туанг даже спрятал лицо в руках, сложенных на спинке стула. Покачался немного, словно стул был детской лошадкой, а сам полицейский – несмышлёным мальчишкой, и только тогда выдавил:
– Да увидят этот стыд великие духи Бохравии, но я был слишком пристрастен. Абавийцы мои братья и сёстры по вере, но не по стране, я из Годхяо. Мы привыкли считать нравы абавийцев грязными и глупыми. Я рассудил: что плохого, если девушки сбежали из этой общины, где им шагу ступить не давали? Не было оснований считать, что их похитили, изнасиловали, убили: ни единого следа. Даже в храме, – покосившись на Эдвертона, добавил Туанг. – Мы всё проверили. И при допросе с магом-медиком, с препаратами и специальными техниками, подозреваемые ничего такого не поведали.
– А были подозреваемые? – встрепенулся Эдвин. – Пашик и этот… Динбохр?
– Это имя переводится как «верящий в Бохравию», что само по себе указывает на святость человека, – сообщил Туанг. – Но это не значит, что я, полицейский на службе Эврои, ему поверю просто так. Медик, мей Нола, допрашивала его в моем присутствии…
Он закрыл глаза.
– Но мы ничего не добились и ничего не нашли. Ни улик, ни следов. Дело не раскрыто, но и закрывать его, видимо, рано.
– Ну вот ты и присоединился к нему, – пожал плечами Нейт, – раз уж наша Джанна оказалась связана с твоими пропавшими девочками. Расскажи теперь, чего ты так испугался.
– У бохравийской веры есть ответвление. Секта или даже что похуже, не знаю, как правильно сказать, – начал Туанг, подняв голову и глядя перед собой в пространство.
Вряд ли он видел запылённое стекло окна, ветви магнолий за ним, синюю даль, ведущую к морю – а видел он что-то своё, потаенное. О нем и рассказывал.
– Сектанты считают, что сама по себе Бохравия – вовсе не волшебная страна праведников. Что путь туда проложен по кровавым рекам. Вы можете не любить нашу веру, но она мирная и никому не желает зла. Даже то, что женщины занимают в ней незавидное место, не означает, что мы вытираем о них ноги. Если вы обратите внимание, как много создано легенд и сказок о мужьях, отцах и сыновьях, которые не достигли Бохравии потому, что любили своих женщин и не хотели уходить в благословенную страну без них, то поймёте: не так всё плохо. Бохравийцы уважительны к матерям, ценят чистоту сестер и дочерей, любят своих жён… А что до абавийских обычаев – они всего лишь дань устаревшим традициям. Дай время – эти обычаи уйдут в прошлое…
– К делу, кап Туанг, к делу, – напомнил ему Нейтан. – В общих чертах мы про вашу Бохравию и без того наслышаны.
– Я не очень, – признался Эдвин, – мне было полезно услышать.
– Спасибо вам, дьер Эдвертон, вы исключительно вежливы, – заявил велеречивый Туанг. – Так вот, о секте в двух словах. Чтобы обеспечить избранным вход в настоящую Бохравию, которая принимает истинных последователей, не останавливающихся ни перед какими преградами… тут речь и о моральной стороне, прошу заметить! – нужен проводник. Обычно это могущественное существо без половых признаков… Оно приходит бесплотным, а когда воплотится, создаст кровавую реку, вверх по которой истинно верующие поднимутся на ладьях вслед за проводником… Вот только для его физического воплощения, как говорят, лучше всего подходят красивые молодые женщины.
– Невинные? – нехорошим голосом уточнил Эдвин.
– Насчет невинности точно сказать не могу. Но на девственности и чистоте много кто помешан! Даже в вашей Эврое женихи предпочитают видеть невесту непорочной.
– Чушь, – сказал Нейт, – я бы предпочёл женщину опытную и умелую.
Эдвин сдавленно прокашлял:
– Какой вы затейник, мак Хэрриган.
– Субординация, дьер Эдвертон!
– Между вами, эээ… лысая кошка проскочила? – вежливо вопросил Туанг.
– Да хоть морской лось, какое тебе дело? – тут же нагрубил Нейтан. – Возьми-ка ты, кап, листок-другой бумаги и изложи свои показания письменно. А ты, Эдвертон, тащи сюда этого задержанного Пашика…
– И мей Нолу, она отличный допросчик, – торопливо добавил кап Туанг.
– А вот тут мы без тебя и Нолы обойдемся, – улыбнулся Нейтан. – Неужто два опытных мага не сумеют добиться правды от одного расписного религиозного фанатика? А, дьер Эдвертон? Сумеем?
Эдвин только пожал плечами.
– Сложно сказать, – проговорил он. – Я этого фанатика сегодня впервые увидел. Но если он уже попадал сюда, может и увиливать начать.
– В общем, ты посиди пока тут, кап, а мы с молодым в допросную, – кивнул Нейт.
Оставив Туанга в кабинете, напарники вышли в коридор, и тут
