себя и своих близких никак не могу.
— Всё же, советую заглянуть в неё, — хмыкнул Хейг. — Однако для начала, давайте дождёмся вашего кота. Возможно, всё обойдётся и защитные чары накладывать не придётся.
— Думаете, что колдун покинул Глубокие озёра?
— Не берусь ничего утверждать. Вы надолго в город? — Хейг сменил тему нашего разговора.
— Мне нужно на рынок — купить красок, и ещё необходимо заглянуть в одно место.
— В какое место? — подозрительно прищурился инквизитор.
— В городе проживает и даёт уроки рисования некая госпожа Могель. Вот туда после рынка я и направлюсь.
— Тогда встретимся вечером в вашей таверне, — Хейг отвесил мне короткий поклон и скрылся за одной из подворотен.
Проводив его задумчивым взглядом, я направилась в сторону рынка. Тревожные мысли никак не хотели покидать голову, и мне было очень стыдно, что я оставила Тома одного. Нужно было его взять с собой. И кота, как назло, я отправила за рыжим прохвостом. Может, вернуться, пока не поздно?
Остановившись, обернулась. От таверны мы отошли недалеко, так что я всё ещё видела белобрысую шевелюру своего брата и рыжую косу Марьяны. Я уже сделала шаг назад, как вдруг заприметила чёрный, шерстяной комок, точнее, ком — большой и толстый. Баюн примостился на козырёк. Его жёлтые глаза, подобно двум фонарикам, неотрывно следили за малеванием детей. Кот меня тоже заметил. Потому, как он сокрушённо помотал мордочкой, я поняла, что рыжего фамильяра, да и самого колдуна в городе уже нет.
Ну, что ж. Значит, пока можно выдохнуть. Дети в безопасности — кот присмотрит за ними, в этом я уверена на все сто процентов. Поэтому, сделав глубокий вдох-выдох, я со спокойной душой отправилась по своим делам.
Сегодня был выходной, так что рынок гудел, не переставая. Мычали запряжённые в телеги волы, ржали кони. Шум, крики, толкотня. Но громче всех кричали мелкие торговцы-разносчики. Пробираясь в толпе, они наперебой предлагали ленты, дешёвые украшения и разнообразные подделки. Пройдя сквозь орущих и свистящих лавочников, я очутилась в относительно тихом месте местных ремесленников. Здесь так же располагались высокие купеческие дома. Так что, этот район считался весьма престижным, по городским меркам. Пройдя ещё немного вдоль улицы, я оказалась возле богато украшенной деревянной резьбой и фресками лавке. Насколько я помнила, это был магазинчик местного маляра и художника, что занимался внутренней отделкой помещений привилегированных жителей Глубоких озёр. Хоть город был небольшим, но, так называемой, аристократии тут хватало. По рассказам Тома, неподалёку располагалось родовое поместье какого-то графа. В подробности я не вдавалась. Зачем оно мне? И так от переизбытка информации голова идёт кругом.
Постучавшись и толкнув дверь на себя, я вошла внутрь. Пахло здесь как-то по-особенному приятно. Луговые травы, мёд и терпкий аромат дерева. Вся лавка от пола до потолка была заставлена разными картинами всевозможных размеров, фресками, панно. Здесь даже были гипсовые барельефы. Имелась целая полка деревянных досок с выжженными на них рисунками.
— Чего изволите? — пока я рассматривала картины, фрески и другие безделушки, не заметила, как за моей спиной появился сам хозяин.
— Здравствуйте, — я широко улыбнулась. Хозяин лавки был уже далеко не молод, мелкие борозды морщинок прорезали лоб, но лицо его было добрым, приветливым. Он вышел ко мне в замызганном красками фартуке, а в руке держал кисточки и маленький шпатель. Похоже, я его отвлекла от работы.
— Да, да, — хозяин, положив инструменты на стол, вытер руки о фартук, — я слушаю вас. Хотите купить картину или, может, заказать что-то особенное?
— Нет, — я помотала головой, — мне нужны краски.
— О! — улыбнулся мужчина. — Хотите творить? Ну, что ж, одобряю. В нашем городе не так много людей, которых можно заинтересовать искусством.
— Это не для меня, а для моего брата. Я Элизабет Коуэлл, мой брат очень неплохо рисует, поэтому…
— Томас! — воскликнул хозяин.
— Вы знаете его?
— Как ни знать этого мальчугана. Очень способный паренёк. Раньше я его постоянно видел. Он мог часами наблюдать за тем, как я рисую. Я ему и бумагу давал, и карандаши. У него действительно талант.
— Говорите, раньше постоянно видели?
— Да, — мужчина радостно закивал.
— И он сидел здесь, у вас?
— Ну, да, а мне он и не мешал. Наоборот, хоть какая-то компания. Сестра, говорил, ушла по делам, а сидеть одному, видимо, было неохота. Вот Том и прибегал.
Пазл в голове постепенно начинал складываться. А что, если Элизабет сама ходила на встречу с членами банды, а после прятала награбленное в таверне? Но что произошло потом? Она что-то узнала и решила всё рассказать Хейгу?
— А сейчас, — мужчина добродушно хмыкнул, — не видать. Вы ему, наверное, какое-то дело полезное нашли?
— А? — мысли об Элизабет ещё не оставили меня. — Да, нашла. Вот хочу отдать его в школу. Госпожа Могель, говорят, преподаёт изобразительное искусство.
— Госпожа Могель? — мужчина пренебрежительно фыркнул. — На вашем месте я бы не ходил к ней.
— Почему нет?
— Лоренца Могель очень уж высокомерна и даёт уроки только детям из аристократических семей.
— Но мы всё-таки попробуем, — после минутного замешательства ответила я.
— Ну, что ж, — мужчина пожал плечами, — дело ваше. Так вы, значит, за красками пришли? — хозяин подошёл к прилавкам. — Сколько цветов? У меня всё хорошего качества. Краски создавались ведьмами.
— Ведьмами?
— Да, они изготавливаются в столице из луговых цветов, поэтому оттенки такие естественные. Вот, взгляните.
Я приблизилась ближе. Действительно, краски были таких ярких, сочных оттенков, что заглядеться можно. На земле такие точно не встретить.
— И они не стираются со временем. Но для них нужна специальная плотная бумага. На простой краски будут растекаться и потеряют свои свойства.
— Пожалуй, на первое время хватит и шести цветов. И бумагу я тоже возьму.
— Тогда за всё четыре серебряника.
Когда я вытащила из кармана золотой, мужчина подозрительно скривился.
— Просто дела в таверне пошли лучше, — улыбнулась я самой обворожительной улыбкой. Не хотелось, чтобы он подумал, что я замешана в каких-то тёмных делишках. Хватило и того, что Элизабет на самом деле была не такой честной, какой я думала. То, что поведал Хейг, до сих пор не давала мне покоя. Но я искренне верила, что Элизабет поступала так не по своей воле. Может, она
