class="p1">Я поняла, что на его языке так звучат извинения.
Больше за эту поездку никто из нас не проронил ни слова.
— Нам нужно найти время, чтобы обо всём поговорить, — на прощание сказал он, когда я уже открыла дверь машины.
«Да, согласна» уже готово было сорваться с моих губ, как я обернулась и замерла. Крупная ладонь Кристовского лежала на моём локте, нежно сжимая его, как если бы он хотел остановить момент, задержать меня в просторных внутренностях автомобиля. Ткань слегка сморщилась под его пальцами. Он смотрел куда-то в районе ложбинке на шее и одновременно мимо меня. Мне казалось, что время замедлилось, а пространство словно начало растягиваться вокруг нас.
— Мне пора, — то ли напомнила, то ли попросила я.
От разжал пальцы. И всё вернулось на круги своя. Наваждение спало. Ещё секунду помедлив, я нажала ручку, впуская холодный воздух в салон. Глеб больше не смотрел на меня. Хлопнув тяжелой дверью старинной машины, я поняла, что не давало мне покоя: чувство, что Кристовский хотел меня поцеловать.
Несмотря на обещание шефа, толком поговорить нам так и не удалось. Дни выдались очень загруженные. В некоторые из них приходило по несколько посетителей. Кроме того, я наконец-то закончила архивировать старые блокноты. Постепенно в моей голове сложилась картина, что главной специализацией — если так уместно будет сказать — Глеба Ростиславовича была связь с ушедшими из жизни людьми. Вдовы просили передать привет мужьям на «тот свет». Матери, потерявшие детей, искали утешения, что их души успокоены. Кто-то гадала на будущее, особенно всех интересовали осенние котировки акций. Женщины просили приворожить мужчин, в которых были влюблены. За эти дни я быстро научилась разбираться в оттенках волн, которые исходили от Кристовского во время таких сеансов: от тёмно-фиолетовых с пурпурным оттенком в том, что касалось сердечных дел, до антрацитово-седых, когда дело шло о связи с потусторонним миром. После них в комнате еще некоторое время сохранялся гниловато-прелый запах. Нечисть к нам в офис Глеб не пускал, ограничиваясь общением с ними через доску Уиджи. Более того, насколько я могла судить по поведению людей, наши посетители не могли слышать голоса тех, с кем общался Глеб.
Оплату своих услуг он брал наличными деньгами. На месте. Никаких переводов с карты на карту. А вот расчет с тем, кого наличные уже не интересовали, был более сложным. Честно признаюсь, я была шокирована отвагой или глупостью людей так легко соглашающихся пустить в свою жизнь тёмную магию, рассчитывая, что бумажные купюры, оставленные на столе медиума, защитят их от тех, кому они открыли путь в свою судьбу. На мои сетования Крестовский лишь смеялся и напоминал, что постоянным клиентам скидки.
Он всё чаще представал передо мной в своём настоящем обличии, хотя я привыкла и его «маскам» настолько, что иногда даже не замечала, в каком виде сегодня он предстал. Обедать я обычно бегала одна, в это время он предпочитал в одиночестве закрываться в своей лаборатории. Туда он меня не пускал, приглашал лишь иногда, когда требовалось вести дневник наблюдений. Выглядела она пожалуй практически также как и обычная химическая лаборатория, с тем лишь исключением, что в ней не было той стерильности. Наоборот, часть колб и мензурок были мутные и закопченные, а многие приборы явно насчитывали не одно десятилетие. Например, массивный классический микроскоп, паяльник для накаливания, лежащий под штативом с дутой колбой и целая батарея флаконов смешных форм, содержащие жидкости невообразимых цветов, например, в одном из них была налита ярко-желтая тягучая слизь. Однажды Глеб всего на секунду приоткрыл её крышку, чтобы капнуть шипящий реактив, и у меня слезы выступили из глаз от резкого, вонючего запаха. В углу в клетке попискивали белые мыши. Мне страшно было представить для чего мой босс мог использовать несчастных хвостатых тварей.
Но всё равно мне нравилось находиться вместе с ним в лаборатории. Тогда он становился особенно остроумным, немного подначивал меня, но его сарказм был мне близок.
Сначала я думала, что тёмный маг будет работать над каким-нибудь замысловатым ядом, но большинство экспериментов касались таких позитивных вопросов, как укрепление иммунитета или поддержание молодости. Один импозантный мужчина, например, попросил снадобье для мужской силы. Ох, лучше бы ему не знать из чего Кристовский его делал. Но — признаюсь вам честно — «аромат» медвежьего навоза покидал наш кабинет очень долго. Хотя сами тёмные, продолговатые капсулы ничем не пахли. Надеюсь, что они ему помогли. Потому что порой мне казалось, что Глеб пихает в «фарм-чудо» всё, что плохо лежит. На мои сетования, что мы помогаем людям, а должны их изводить он откровенно ржал. И убеждал, что ничто не отравляет человека сильнее чем сама жизнь. А мы лишь продлеваем их муки по эту сторону света.
Мне настолько часто приходилось теперь мотаться к Михал Михалычу Невзоровичу, а посылки становились всё тяжелее, что я не выдержала и потребовала, чтобы Кристовский купил мне самокат. Буду как курьеры рассекать по городу на мобильном транспорте. Сначала Глеб подумал, что я шучу, но когда в следующий раз заявила, что половину груза выкину в ближайшую помойке, то согласился на эксперимент и взвалил мою ношу к себе на плечи. Через два дня меня ждал не только электрический красавец, но и стильный рюкзак-торба с ровным дном, широкими прочными лямками и изящной медной фурнитурой. Теперь я могла не только печень и селезёнку, но при желание и пиццу доставить.
Этот день мне хорошо запомнился еще и потому, что к нам пришёл очень странный гость. С самого утра Глеб был сам на себя не похож. Если в его случае вообще уместна такая фраза. Во-первых, он предстал предо мной в образе брутального бритого-качка, которого до сей поры я ни разу не видела. Во-вторых, всё время норовил меня куда-нибудь отправить. Видимо, не хотел, чтобы я видела того, кто к нам придёт. Мог бы просто дать отгул, но такое очевидное решение, почему-то не приходило ему в голову, а я наоборот стремилась во чтобы то ни стало увидеть загадочного посетителя. Поэтому постоянно находила себе дела в офисе. На улице было промозгло, что внешне оправдывало моё желание, как можно меньше мотаться по городу.
Во второй половине дня на лестнице раздались гулкие, тяжелые шаги.
— Отправляйся в лабораторию! И чтобы не случилось — даже носа от туда не кажи! — скомандовал Глеб.
Наши отношения не подразумевали пререканий, поэтому я сразу же сделала так, как он велел, оставив маленькую щель. Присев на подоконник в отсвет, могла видеть силуэты и слышать разговор.
Судя
