сердилась я. – Чего он там копается? Давно бы уже сбросил противника в пропасть!
– Мр-р-рф! – соглашался со мной Баосы. Он вообще, как я поняла, относился к начальству «мамули» без восторга и до сих пор не покусал и не подпалил тому ханьфу только по двум причинам. Во-первых, это ему запретил Сан Линь, а во-вторых, я настоятельно попросила не есть главзло раньше времени. Оно мне еще нужно! Я не хочу отдуваться еще и за него, мне главной героини выше крыши.
Пока я бормотала под нос ругательства, заходя вместе с Баосы на очередной круг по ущелью, наверху, наконец, полыхнуло особенно ярко, загрохотало, кто-то закричал. Я напряглась, приготовив сачок, и скомандовала своей «лошадке»:
– Ловим то, что упадет!
Козявкин понял меня без лишних объяснений. Он видел в темноте гораздо лучше, чем я, и потому метнулся к летевшему в пропасть телу ровно в нужный момент. Без него я бы упустила. А так…
Все равно вышло суетливо, нервно и несколько глупо. Ну представьте: совершил человек подвиг ценой своей жизни. С чистой совестью падает в тартарары, готовясь к смерти. Смотрит в звездное небо, на лице умиротворение, приличествующее настоящему китайскому герою.
И тут неизвестно откуда налетает девица верхом на крылатом коте, машет идиотским сачком, умудряясь в процессе еще и огреть бамбуковым краем кольца спасаемого по ногам.
– Извините, – пискнула я покаянно, встретившись глазами с совершенно ошалевшим господином Се Лянченем. – Простите!
И надавила ладонью ему на прическу, окончательно запихивая в мешок.
Уф-ф-ф… Это мне еще знатно повезло, что, попадая в мой волшебный рюкзак, любой предмет теряет не только размер, но и вес. Я, конечно, за прошедшее время в теле Джейсин посещала занятия по боевой подготовке и укрепляла свои мышцы с помощью ци. Но до остальных совершенствующихся мне все еще как до неба. Здоровенного мужика на лету мне бы в жизни не удержать только при помощи собственных рук и сачка.
А так – ректора в полете удачно развернуло ногами вниз, влетел в сачок солдатиком, как там и рос. Бульк в недра, и порядок. Правда, судя по мелькнувшему напоследок в его глазах выражению, доставать товарища надо будет под наркозом. А потом быстренько драпать куда подальше, пока спасенный не очнулся. Иначе, чувствую, этот глава меня наизнанку вывернет. Не в смысле навредит, а в смысле вытрясет все, что я знаю и не знаю.
– Мыр-рфря, – предупредил Козявкин, взлетая над краем ущелья и планируя в ближайшие кусты. – Фр-р-рма-а-ама!
– Беги, раз «мама» зовет, – согласилась я, сползая с его спины и заботливо поливая морду и шкурку зверюги заранее припасенной кроличьей кровью. Пусть думают, что он дрался с Пылинкой не на жизнь, а на смерть. – Присмотри за ним. И про секретность не забывай! – И чмокнула тигру в испачканный нос. А потом подтолкнула. – Лети.
На пышную церемонию прощания с ректором собрались тысячи людей. Ученики академии, преподаватели, выпускники, представители знати, которые знали Се Лянченя лично… Даже приближенный императора прибыл в помпезном паланкине и от его имени толкнул прощальную речь, пропитанную фальшью и пафосом. Но это было, скорее, исключение из правил. Надо отдать должное, ректора здесь искренне любили, почитали и уважали.
Слова тех, кто знал его не один год, проникали в самое сердце, задевали что-то внутри. Даже у меня свербело в носу, что уж говорить о других? Та же Ланлинь рыдала на плече Юань Шуая, не обращая внимания на потекшую косметику и распухший от слез нос. Каюсь, на какой-то миг у меня даже вдруг шевельнулась неуверенная мыслишка: а так ли уж плохо для сюжета, что ректора больше нет? Спит он спокойно в мешке под стазисом, дожидается, когда к нему набьется еще народу, невинно убиенного сценаристами дорамы…
На фоне всеобщего горя как-то даже притупилась другая немаловажная весть: артефакт покинул стены академии и скрылся в неведомом направлении. Ну как «неведомом». Кто смотрел дораму, не будем тыкать пальцем, знал наверняка, где искать Небесную Мерцающую Звезду, символ императорской власти. Всем прочим же оставалось только недоумевать.
Почему артефакт вообще исчез, особо никто не задавался вопросом. Недаром он должен был попасть в руки лишь самому достойному, кто и займет престол. Гу Юнжень, который вероломно ворвался в академию и из-за приспешников которого многие преподаватели и старшекурсники оказались ранены, подорвал доверие своенравного артефакта. Тем не менее, не взорвавшись, не испепелив святотатца на месте, а попросту сменив место дислокации, символ власти давал носителю крови древней династии еще один шанс.
Теперь Небесная Звезда сияла посреди старого заброшенного лабиринта, полного разнообразных смертоносных ловушек. Он, в свою очередь, находился на дне одного из самых опасных ущелий, куда простому путнику нет хода. А даже если и занесет нелегкая, то вряд ли посчастливится выбраться, ведь там кишмя кишат жуткие плотоядные твари… Впрочем, чего я так распаляюсь и нагнетаю? Мне-то как раз и посчастливилось уже оттуда выбраться, да еще и не одной, а с Козявкиным в виде яйца под мышкой.
Ну да суть не в этом. Теперь артефакт в самом деле попадет в руки лишь самому достойному. Ну или самому безбашенному и отчаянному, как по мне. У кого еще хватит духу отправиться за этой сияющей каменюкой, рискуя жизнью? Зато тот, кто преодолеет этот путь, получит звание достойного владеть артефактом. Ибо эта гадина магическая, помимо прочего, будет насылать еще и иллюзорные испытания, проверяя заодно и внутреннее содержание избранника.
Помнится, в свое время именно по этому поводу у нас с Пылинкой разгорались самые ярые баталии на форуме. Я в чем-то разделяла идею Гу Юнженя о смене власти. Не одобряла методы достижения целей, но могла понять его мотивы. Может, если бы он пошел другим путем, то и вовсе стал бы положительным главным героем, так что шанс для него побороться за артефакт я считала оправданным. Пылинка и иже с ней с пеной у рта доказывали, что второй шанс для Гу Юнженя – это читерство и вообще несправедливый и лишенный логики сценарный ход.
Кстати, о ней. Под ее личиной я привела ректора и преподавателей к плато, что в итоге вынудило Гу Юнженя отступить. Так что в глазах всей академии она все же стала героиней. Только трое знали, что это не так. Юань Шуай и Да Сьон молчали из уважения ко мне, как и положено по отношению к шицзе, да и я пообещала со временем все объяснить, не уточняя сроков. А вот почему молчала Ланлинь, я затруднялась ответить.
