меня как-то по-новому, со смесью жалости и восхищения. Я поняла, что она знает или догадывается о том, как я нашла деньги, и мне снова стало не по себе. И из-за принятого контракта, и из-за того, что произошло по дороге в лечебницу. Как я могла думать не о Янине, а просто взрываться от наслаждения?
Доктора сопровождала красивая блондинка лет тридцати пяти. Что меня поразило — блондинка была не человеком. На меня смотрели янтарные глаза оникса — пронзительные и пугающие.
— Но…
Голос застрял в горле, но Кирьяр пояснил, причем довольно жестко:
— Я обещал тебе лучшего менталиста. У нас сильнее способности к магии, нежели у людей. И менталисты у нас лучшие. Ты имеешь что-то против?
— Не стоит, Кирьяр… — Его имя в устах блондинки звучало как-то по-особенному. Мне не понравилось. — Я способна рассказать о собственных достоинствах. И очень надеюсь, что ты оставишь нас с мисс Соунсон наедине. Разговор, который нам предстоит, предполагает сосредоточенность, и не стоит обсуждать ход лечения толпой. Это неправильно. Слишком много нюансов.
— А мне… — Лечащий врач Янины чувствовала себя неловко и явно робела перед своей эффектной и успешной коллегой.
— С вами мы обсудили и пришли к консенсусу. Я хочу переговорить с мисс Соунсон и поведать ей то же самое, что говорила вам. А потом вы можете присоединиться к нашему обсуждению. Вас устроит такой вариант?
— Да, конечно, как скажете, госпожа Элина.
— Я знала, что мы с вами сработаемся, — заметила блондинка и кивком пригласила меня следовать за собой.
Я растерянно оглянулась. Как выяснилось, уверенные и успешные женщины, не зависящие от обстоятельств, пугали меня даже сильнее, чем независимые мужчины. Не важно, оникс она или человек… но я не представляла ее на своем месте. Вряд ли ей кто-то навязал бы контракт сексуальной игрушки.
Мы прошли в небольшую комнатку, в которой я уже несколько раз бывала. Она находилась возле палаты Янины и, как и холл, была отгорожена стеклянной стеной, через которую можно было наблюдать. Здесь стоял стол с рабочими документами и несколько стульев. В углу разместился диванчик.
Сегодня мир сестры претерпел некоторые изменения. Под мощным дубом, где девочка любила играть, появилась красивая кровать с балдахином, сделанная из светлой розоватой древесины. Сама Янина сидела на ней, скрестив ноги, и рассматривала книжку. Девочка пребывала в хорошем настроении и что-то тихонько напевала себе под нос. Я не слышала музыку, но видела, как шевелятся губы сестренки. Сердце сжалось от боли.
Элина медленно подошла и остановилась у стекла, приложив к нему руку. Прямая спина, горделивая осанка и меловые тяжелые локоны, спускающиеся до поясницы. Я редко завидовала чужой красоте, но сейчас не могла ее игнорировать.
— Что вы видите? — с какой-то тайной тоской спросила она меня, наблюдая за Яниной.
— Иллюзию… — ответила я, чувствуя, как к горлу подкатывает комок, — которую Янина считает реальной…
— Некоторые дети — особенные… — начала менталистка. — Они более чувствительны к проявлениям внешнего мира и умеют от него сбегать, если мир обошелся с ними несправедливо. Сложно сказать, проклятие это или дар.
— Как сбежала Янина?
— Да. Я изучала историю ее «болезни». Болезнь — это неправильное слово.
Женщина повернулась ко мне и уставилась немигающим взглядом янтарных глаз.
— Но…
Я помнила, какими ужасными были первые два года, когда Янина была нестабильна и жила в постоянном кошмаре, поэтому не совсем понимала, куда клонит менталистка.
— Способности в вашей сестре открылись очень рано. Тогда она не умела создавать свои миры в разуме, но уже хотела сбежать. Только вот самым ярким воспоминанием оказался вполне реальный кошмар. Пытаясь уйти от жестокого мира, она попала в ловушку — в иллюзию, где этот кошмар не прекращался. Стараниями врачевателей девочка успокоилась и начала потихоньку развивать навыки и устраивать свой быт. Смотрите, у нее ведь хорошо получилось?
— Хорошо… — была вынуждена признать я.
— Янина — менталистка, — огорошила меня Элина. — Сейчас еще слабая и неумелая, но все же… Она может воздействовать на мозг — пока только на свой — и создает максимально комфортные условия.
— И что в этой ситуации можно сделать? Ее талант помешает или поможет ее вылечить?
— Ее талант — это причина того состояния, в котором сейчас находится девочка. А что можно сделать? — Элина посмотрела на меня серьезно и немного жестко, так, что мне стало не по себе. — Решать не мне. Вам. Но я дам более полную картину. Сейчас Янина находится в своем собственном мире — таком, каким она видит идеал. Рай. Ей хорошо, и она не нуждается в других людях. У нее мало забот, и решаются эти заботы просто. Больно в этой ситуации вам, а не ей. Ненормальная и больная она для близких. Близкие таких пациентов страдают, а не они сами. Что делает обычная медицина? Осторожно и последовательно выманивает менталиста, замкнувшегося в выдуманном мире, в реальность. Не удается почти никогда. Срабатывает лишь в тех случаях, когда в реальном мире, каким бы ужасным он ни был, есть кто-то или что-то, заставляющее человека отказаться от рая ради унылого существования. Сестра не может служить таким якорем, даже если раньше вы были очень близки.
Близки мы не были. У тринадцатилетней почти девушки и пятилетней малышки мало общего. Понять, насколько мне дорога Янина, получилось позже. А тогда она была для меня просто маленькой и капризной златовласой сестричкой.
— А что делает менталист? — уточнила я. Почему-то разговор давался сложно.
— Более сильный менталист как ластиком стирает иллюзорный мир и силком заставляет больного выйти в реальность. Для больного это неприятно. Очень неприятно. Мне нужно будет разрушить ее мир до основания и оставить только то, что есть на самом деле.
Элина провела рукой по стеклу, и я впервые увидела реальную палату. Светлые стены, серый пол, тумбочка с лекарствами и обычная панцирная кровать, правда, с чистым накрахмаленным бельем. Именно на этой кровати сидела Янина и листала иллюзорную книжку. У меня по щекам побежали слезы. А желудок сжался в тугой комок.
— Через несколько месяцев работы у нее останется только это и вы. Все.
— Почему мне кажется, что вы не хотите рушить ее иллюзии? — спросила я, подозревая, что приведенная ониксом менталистка надо мной просто издевается.
— Через несколько месяцев работы у нее останется только это и вы. Все.
— Почему мне кажется, что вы не хотите рушить ее иллюзии? — спросила я, подозревая, что приведенная ониксом менталистка надо мной просто издевается.
— Не хочу? — Элина, кажется, удивилась. — Нет. Это не совсем верное определение. Просто я всегда рассказываю своим клиентам, что буду
