Второй наследник императорского рода уронил голову на скрещенные на столе руки.
Он в кабинете один. Можно отпустить эмоции на свободу, не опасаясь недоумения и неодобрения нечаянных зрителей.
Плохо. Как же ему тяжело. Родной, самый близкий ушёл из его жизни. Как не хватает тебя, отец. Не хватает твоей бессловесной поддержки, лукавого всё понимающего взгляда, негласного одобрения, выраженного чуть заметным кивком.
На завтра назначена похоронная церемония леорийца, связанного одной энергией с самим Томашем. Император ушёл тихо, во сне, когда погасла последняя искра его жизненной энергии. О её угасании близкие и приближенные знали уже давно. В последние циклы мужчина уже не мог в полной мере использовать свои способности. Сначала был утерян контроль за потоками, затем ушла способность читать мысли и чувствовать эмоции окружающих. Оставаясь неизменным физически и сохранив красоту молодости, первое лицо Империи ушёл в вечность вселенной. А его семья осталась без незримой энергетической поддержки, которую Томаш ощущал на протяжении всей своей жизни.
Остался без отеческого плеча и Кайл. Но у брата уже своя семья. Двое детей: нескладный Колин, входящий в период взросления и доставляющий родителям немало забот. Черноволосый юноша с тёмно изумрудными глазами, единственное, что он взял от своей матери, а в остальном мальчик вылитый дед. Теперь он олицетворяет собой будущее империи. И маленькая егоза, черноволосая и черноглазая Лиена. Ещё совсем кроха, не разменявшая свой первый десяток жизни. Где-то они сейчас бегают по дворцу, играясь так же, как в своё время играл и сам Томаш. Они пока не знают, не чувствуют уход родного леорийца, связанного с ними семейными узами. Они ещё наслаждаются беззаботным детством, пока их отец с дядей заняты решением дел государственной важности. Для них энергия Кайла будет той опорой, которая поддержит их в любых обстоятельствах и жизненных перипетиях.
А Томаш... У мужчины есть его Ками. Светлая девочка с голубыми глазами, бездонными, как самые чистые озера Леоры. Его радость. Искрящий эмоциями источник, из которого мужчина никак не может насытиться. Родная и самая близкая, позволяющая своим белоснежным энергетическим потокам сливаться с энергией леорийца. Та, к которой Томаш стремиться каждую свободную минуту. Каждую ночь он опускает свои щиты, позволяя мыслям устремиться к единственной и замирает в ожидании отклика. Сколько раз, он сворачивал с пути, чтобы пролететь мимо фрегата 'Ласточка', чтобы уловить эмоции Камиллы. Сколько раз он инкогнито посещал 'Стремительный', чтобы полюбоваться на землянку издали, оставаясь для неё невидимкой. Капитан Ревейн редко позволяла щитам открыть своё сознание. Даже ночами девушка привыкла закрываться от окружающих. А он каждый раз пытался придумать всё новые причины, чтобы побыть с ней наедине. Он самым наглым образом крал её с любой точки созвездия, пользуясь своим положением, и увозил на удалённые планеты, желая побыть с девушкой подальше и от войны, и от опостылевших лиц офицеров флота.
И сейчас, как наяву встали картинки с планеты Данор, куда Томаш отвёз Камиллу в последний раз. Море, на берегу которого они гуляли неспешным шагом по белоснежному песку. Волны, что щекотали босые ноги. Ветер, что игрался в волосах его девочки. Они никуда не торопились, наслаждаясь каждой секундой, проведённой вместе.
Заходящее солнце, на которое любовалась Камилла, а он нежно прижимал её к своей груди, укутывая в объятия, вдыхал неповторимый запах своей избранной и впитывал её энергию.
Минуты тишины и спокойствия, разбавленные их ровным дыханием и стуком двух сердец. И мысли о ней. И мысли о нём. О них.
Редкие прохожие, не скрывающие улыбки при виде их влюблённой пары. И понимание в глазах совершенно посторонних людей при взгляде на их умиротворённые лица. И счастье, плескающееся в глазах его девочки. Её открытая улыбка, предназначенная только ему одному.
И слова Ками, так больно резанувшие по сердцу леорийца. Прогуливаясь по песку и не глядя на мужчину, Камилла тогда попросила:
- Томаш. Пообещай мне одну вещь..., - пронзительный взгляд, прожигающий насквозь, - Не лги мне. Не обманывай. Если когда-нибудь наши... отношения зайдут... в тупик... и ты решишь оставить меня... не скрывай. Лучше сразу скажи всё, как есть.
Помолчала и добавила:
- Ненавижу ложь и обман. Они... отравляют душу... оставляют на сердце раны. Я так не хочу.
Тем вечером Томаш промолчал, лишь крепче сжал тонкую ладошку в своей руке в молчаливом согласии. Но осадок остался. Мужчина не мог понять, что это: чувство вины или обида.
Вины за своё молчание, утаивание части информации. Ведь он так и не нашёл в себе силы объяснить девочке её роль в его жизни, в жизни империи. Да и как бы он это сделал, если сам не понимает, к чему всё это приведёт. Будет ли будущее у них? Доктор Клайс ничего толком и не говорит, только пожимает плечами и вновь погружается в пространные рассуждения, половину из которых второй наследник не понимает. Томаш уже пытался объяснить Ками, кем она является для него, какое место в душе и мыслях занимает. Только не уверен, что девушка его поняла. И от этого становится обидно. Земляне не способны увидеть энергетические потоки леорийцев, они даже собственную энергию не видят. И как ему растолковать то, что жители галактики 'Вихрь' принимают как должное, знает каждый ребенок империи. Если бы она была подданной Леории, то и объяснять бы ничего не пришлось. А так...
- Ками... родная, - прошептали губы.
Даррек понял, что у него открыты щиты, когда в голове прозвучал ответ:
'Томаш...?'
Нежный встревоженный голосок его девочки, напуганной столь сильным ментальным посылом.
Не желая выплёскивать на неё боль утраты, Томаш поспешил ментально закрыться, но прежде постарался успокоить, заверив, что всё с ним в порядке.
Как бы он хотел сейчас быть с ней.
Обнять, крепко прижимая к своей груди.
Поцеловать, чтобы вкус нежных губ навсегда отпечатался на его губах.
Просто увидеть и... как бы ему хотелось никуда не отпускать от себя свою избранницу.
Но между ними расстояние двух галактик. Так далеко и так близко. Только подумай... позови...
Погружённый в себя, Томаш не заметил, как отворилась дверь в кабинет и в щелку проскользнула высокая статная фигура леорийки. Огляделась, заметив Томаша за столом, кивнула своим мыслям и направилась к нему.
Затянутая в шёлковое бардовое платье под горло, она легкой поступью пересекла кабинет, не нарушив царящей здесь тишины. Длинный подол очертил стройные ноги. Подошла, остановилась. Откинула волну густых чёрных волос за спину. Тонкая рука мягко легла на склонённую голову мужчины.
