- Он сначала удивился, потом посмеялся, а потом согласился. Знаешь, по нему, конечно, не скажешь, но он был на удивление нежным и терпеливым любовником. Так что мне даже, пожалуй, понравилось, - усмехнулась она. Я фыркнул. - Ох, не огорчайся демон, ты намного, намного лучше, - она лукаво улыбнулась и легко меня поцеловала.
- Ясно, - какое-то время мы лежали в молчании, и я медленно водил пальцами по ее плечику.
- Скажи, почему феи зовут тебя Даяной? - вопрос сорвался с языка прежде, чем я успел хорошенько его обдумать.
- Тени, только не говори, что ты из тех, кого тянет поболтать после секса, - попыталась отшутиться она, но под моим взглядом быстро сдалась. - Ладно, наверное, надо было давно тебе все рассказать..., - она сложила руки у меня на груди и оперлась на них подбородком. - Но учти, я говорю это не для того, чтобы вызвать у тебя жалость, не для того, чтобы показать, что теперь доверяю тебе, и вообще не думай, что между нами что-то изменилось, все по-прежнему. - У меня на этот счет было другое мнение, но я промолчал, - Я говорю тебе это, чтобы ты понял, почему я именно так отношусь к феям.
- Хорошо, - она глубоко вдохнула.
- Ты знаешь, что отец погиб, когда мне было четырнадцать?
- Да.
- Нас нашли спустя три дня после его смерти (отряд Париша) и доставили к королю во дворец. Я плохо помню, что тогда происходило, я смотрела вокруг, словно через неровное стекло и кроме боли ничего не чувствовала. Еще через два дня отца похоронили, как это принято у людей - сожгли на костре, - она замолчала на вдох, вспоминая, - Странно, но я поняла, что он действительно мертв, только когда занялись первые языки пламени.
- Обсидиана...
- Я не помню, но мне рассказывали, что я кинулась в костер, и король лично оттаскивал меня от огня, а я извивалась и шипела, как змея.
- Ты хотела умереть? - она замерла на миг.
- Нет. Я просто не хотела верить, хотела быть рядом с ним. Четырнадцать лет. Достаточно, чтобы понимать, что такое смерть, и не достаточно, чтобы принять ее, - я погладил ее по голове.
- Опусти щиты, - тихо попросил я. Диана колебалась какое-то мгновение, а потом согласно кивнула. И ее боль оглушающим потоком хлынула ко мне.
- Отец был главой Тайной полиции Париша, и слух о его смерти распространился невероятно быстро, - тем временем продолжала она, - в том числе и за пределами человеческих земель. Спустя суман во дворце объявилась Сибилла, с требованием вернуть меня в семью. И король подчинился.
- Но она же отказалась от тебя?
- Отказалась, - бесстрастно подтвердила Диана, - но, как ни крути, она моя родственница и у Париша, прав на меня было не больше, чем у любого другого человека, ну или не человека.
- Ты хотела ехать?
- Я..., - она остановилась на вдох, и ее боль ударила в меня с новой силой, - я тогда вообще ничего не хотела. Я завернулась, укуталась, спряталась в свое горе, как в одеяло. Лелеяла его как ребенка-уродца. И Сибилла была для меня чужой теткой, как, впрочем, и Париш. Я тонула в своей боли и хотела лишь одного - вернуться домой, забраться с ногами в папино кресло и вырвать себе сердце потому, что мне казалось, такую боль невозможно выносить. Мне казалось, я умираю.
- А Сибилла?
- Сибилла... - Диана нахмурилась, - во время пути я ее практически не видела. Она не подходила ко мне, избегала. Возможно, просто не знала, что со мной делать. Мы провели в дороге около сумана, и все это время я плакала... даже во сне потому, что мне снились кошмары.
- Девочка моя, - боги, как же плохо тебе было, как же тяжело. Я чувствовал, как нагрелась на спине татуировка, видел ее слабое свечение и прекрасно понимал, что сегодня на Физалию обрушится гроза невероятной, мать его, силы.
- Потом мы оказались во дворце, - таким же бесцветным голосом продолжала рассказывать Сид, - Меня сначала поселили в комнате в западном крыле и приставили ко мне служанку - милую по большому счету девушку, вот только справиться со мной она не могла. Я не ела, не реагировала, когда ко мне обращались, и все еще кричала по ночам. Около месяца я практически не выходила из комнаты и если не плакала, то сидела, уставившись в одну точку. Было плохо. Очень. Однажды как раз в такой момент ко мне зашла Сибилла и приказала меня одеть и умыть. Я пыталась с ней поговорить, спросить что-то про отца, узнать, когда мне можно будет вернуться домой. Но фея, услышав его имя, отвесила мне такую пощечину, что я потеряла сознание на несколько вдохов. Очнулась я уже на руках у стражника, он нес меня по коридору к кабинету Илии, впереди шла Сибилла. Я помню, что испугалась, когда впервые увидела королеву, испугалась так, что начала отступать к двери. Я никогда не видела такого лица - холодное, каменное, как застывшая маска, словно у трупа. Фрейлины схватили меня за руки и волоком подтащили к ней. Я кричала, я вырывалась, меня душила паника, но сделать я ничего не могла. Они вздернули меня на ноги и начали стаскивать одежду. Святые яйца мне было стыдно, мне было больно, и я ничего не понимала. Я стояла голая напротив Илии и готова была убить либо ее, либо себя.
- Надо было убить ее, - прорычал я, с трудом удерживая ярость.
- Надо было, - горько усмехнулась Диана, - но я не могла даже пошевелиться - меня сковал страх. А она все также безразлично на меня смотрела, потом приказала развернуть меня спиной, потом схватила за подбородок и заставила открыть рот. Зубы! Она рассматривала мои зубы! Словно я призовая лошадь! Я не выдержала. Я попыталась ударить ее по руке. Итогом этой выходки стало то, что назад в свою комнату я шла раздетой. Полностью. На глазах у всего дворца.
- Боги, Диана...
- Нет. Не надо жалости, оно того не стоит, поверь мне, - отрешенно попросила она, - Ты знаешь, это привело меня в чувство. Проснулась злость, впервые после гибели отца дали знать о себе Тени. Я много думала в тот вечер и решила, что в том, как они ко мне относятся, я виновата сама. Через суман ко мне стали ходить учителя. Тогда я думала, что если буду хорошо учиться - Сибилла меня полюбит. Тени, я ведь действительно хотела, чтобы меня любили. Я не перечила, старалась больше не плакать, делала все, что от меня требовали, но спустя три месяца результат остался прежним. Она смотрела на меня как на грязь и обращалась со мной также.
- А Кэссиди?
- Кэссиди стала причиной моей самой страшной беды. Когда она появилась впервые в моей комнате, я подумала, что это чудо. Что ей я уж точно не сделала ничего плохого. Она казалось такой светлой, такой понимающей. Но первые же ее слова тут же расставили все по местам. Она спросила, правда ли, что когда люди умирают, они обделываются, - ярость рванулась из меня густой мутью, за окнами шарахнул гром. Маленькая охотница вздрогнула. - И я не выдержала, вышла из себя, не смогла удержать Дневную. Кэссиди сбило с ног, и она ударилась спиной о дверь. В этот же день надо мной провели обряд Монаршей Дюжины и переселили подальше от жилых зон. Ты должен был видеть, лестница к этой комнате возле кабинета королевы. Маленькое, душное и темное помещение. Но я была рада этой темноте, потому что там, я могла плакать и кричать и никто меня не слышал, а значит не наказывал. С тех пор малейший мой проступок кончался для меня болью. Им даже не нужно было прикасаться ко мне, просто пожелать и я корчилась на полу, где бы ни находилась, - еще один раскат грома, еще одна молния.
