В какой-то момент я не сдержалась и со смехом всем заявила: Маркус точно вылитый Геррион, а вот Рагдар весь в меня! Никогда не упускаю возможности обоих пацанят потискать: поцелуй в щечку сына Гера, поцелуй в щечку своего сына — я-то знаю, что так они охотнее подставляют щечки вторые.
Надо признать, у Маркуса действительно отличные дипломатические задатки. С Фалем у них взаимопонимание с полуслова. Для Та-Илай умудрился стать авторитетом в столь юном возрасте. С Геррионом общается как настоящий взрослый… даже в вопросах переноса конфет из одного помещения в другое:
— Маркус, тебе помочь? — уточняет брат, с интересом наблюдая за сосредоточенным сбором провианта нашего вампиреныша. Карманы уже набиты, а сладости из дворца еще не все приватизированы… одна конфета предательски вываливается из четко собранной структуры.
В итоге Марк взвешивает все «за» и «против», чтобы позволить себе принять чью-то помощь, спокойно оборачивается к Герриону и царственно, но не чопорно, кивает:
— Можно, — и семенит из комнаты, не оглядываясь.
С Та-Илай, надо сказать, у императора нашей империи тоже весьма близкие отношения. Сказать, что наша с Фалем мелкая его обожает, это ничего не сказать. В свою очередь, Геррион ей слишком многое позволяет, на мой взгляд. Как еще назвать то, что крошкой Илай все время таскала Гера за длинные волосы, а тот стоически терпел? Соответственно, от нас он улетал всегда слегка потрепанным, хоть и довольным. Отучать, объяснять, что так нельзя — не помогало. Этот магнетизм был необъясним.
Дети всегда любили Герриона и радовались его визиту. Кстати, в один из таких прилетов еще один дракон оказался втянут в сети почти семейной жизни. Сопровождая императора в наше селение, в первый же день в гостях у нас Саид познакомился с Лилой… Или, правильнее сказать, она познакомилась с ним? Очень уж приглянулся ей этот сдержанный варгол. Вскоре будет пять лет, как они вместе.
Мне очень хорошо от осознания, что мир, наконец, стал безопасен для моих родных и любимых. Со спокойным сердцем я проживаю каждый день и благодарю здешних богов за то, что они подарили мне шанс обрести такую большую семью, не расставаясь с прежней. «Звонки» в родной мир стали делом привычным, словно по видеосвязи. Чудесно было познакомить малышню с бабушкой, как и самой с братиком, который теперь позаботится о маме вместо меня. Чувство вины, наконец, меня отпустило.
А Геррион приказал придворным художникам нарисовать портрет моей мамы и дяди Кости в образе царей, чтобы я могла любоваться ими всякий раз, как приеду во дворец. Теперь он, огромный, висит в самом верху лестницы, как подниматься на этаж с будуаром принцессы.
— Ухожу, — мурчит мне любимый и сладко целует в висок, поднимаясь из-за обеденного стола, где мы всей семьей трапезничаем. — Охранка слетела. Надо посмотреть, что там такое.
— Бу-э-э-э! — хором реагируют Маркус и Рагдар, которого удалось вырвать из плена дворцовых уроков на пару дней, вызывая наши с Фалем широкие улыбки.
— Не опоздай к ужину, хорошо? — глажу напоследок своего эльфа по щеке, с нежностью провожая взглядом, пока он уходит.
— Вообще-то, мой муж меня тоже так любить будет! — дерзко заявляет Илай во всеуслышание, отчего Ша-Энг резко закашливается. Мелкая не теряется и переводит прямой взор на изумрудного: — Вырасту — замуж за тебя пойду.
— Не надо мне угрожать.
Еще когда Илай родилась, мы приняли решение не рассказывать ей об их с драконом истинности, чтобы она не восприняла это как навязывание. Вот только незнание совершенно не помешало Илай «застолбить» дракона самостоятельно. Если в селении и появлялись барышни, готовые разделить свое время с драконом, то Та-Илай быстро начинала отрабатывать на них свой фирменный взгляд исподлобья, при этом предупреждая слегка обалдевающего дракона:
— Не сбежишь, — на что Ша-Энгу приходилось всякий раз чистосердечно признаваться ребенку:
— Сбежу.
И не лгал на самом деле. Никому из нас не хочется, чтобы Илай со временем своего взросления начала видеть в Энги «дядю». Потому, как бы не было тяжело принято это решение, дракон в ближайшем будущем вернется на службу во дворец императора или еще куда-нибудь, если захочет. Вернется к нам позже, когда Илай повзрослеет и будет достаточно зрелой, чтобы понимать свои чувства и принимать взвешенные решения, за которые после не придется расплачиваться.
— Илай, ты замучила Ша-Энга, — смеюсь я, стараясь отвлечь внимание от смутившегося дракона, прекрасно понимая, что у него может сейчас твориться внутри.
— Не правда! Ша-Энг любит со мной играть! Скажи? — мелкая уверенно упирается взглядом в дракона, который в свою очередь торопится спрятаться в безразмерной кружке с настоем, протянув при этом:
— В этой войне я предпочту нейтралитет.
Та-Илай нравится загонять Энги в угол, потому как видит его мягкость по отношению к ней. Хитрая лиса давным-давно просекла особое к себе отношение и удобно взобралась на шею смирившемуся дракону. Вряд ли сейчас она понимает проявление связывающей их истинной магии, но, когда станет старше, я уверена, будет в шоке от собственной находчивости. При всем при этом я молчу о том, что она единственная девочка среди нашей мальчишечьей братии, и пользуется абсолютно всеми плюшками, которыми ее засыпают окружающие.
К облегчению Ша-Энга, спасать в сложившейся ситуации больше никого не приходится. Маркус бросает ложку, заприметив визитера в окне:
— Дядя Гер!
— Отец! — подхватывает Рагдар, и вся шумная ребятня срывается с места.
— Дядя Гер! Дядя Гер прилетел! Папа! — галдят они и высыпаются на улицу встречать всегда дорогого гостя.
А позже возвращается Фаль, и мы все вместе дружно проводим время вместе. Мой муж и брат давно уже оставили все разногласия позади и мой мир теперь по-настоящему стал цельным.
ЭПИЛОГ. 14
ЭПИЛОГ. 14
Десятилетия рядом с любимыми кажутся мгновением. Не было ни дня, чтобы я не вознес слова благодарности жене за то, что выбрала меня. Нам пришлось пройти нелегкий путь друг к другу, но все страдания окупились. Наш дом — полная чаша, и ни о чем мечтать я больше не смею.
Наблюдая за спящей обнаженной ксани в своей постели, ловлю себя на мысли, что готов провести так всю уготованную вечность. Даже во сне она стыдливо прикрывает грудь одеялом в то время, как одна из ножек по бедро оголенным покоится на мягком покрывале. Я выиграл у богов в битве за нее.
Женщина, подарившая мне детей, наполнившая мою жизнь красками и озарившая жизненный путь — ценнейшее сокровище, которым владею не я, но она мной. Удивительнейшее чудо. Прекраснейшая из богинь. Моя жена.
Я испытал и горе, и радость рядом с ней. Любил до безумия, узнав ее, и без памяти ненавидел, сгорая от желания обладать. Вместе мы прошли столь многое, что больше не найдется существа, способного сказать, что мы не созданы один для одного.
Она сотворила невозможное. Подарила мне кровное дитя, осыпала небо звездопадом на мою голову, перевернув мироздание. Та-Илай и Маркус стали символом неповторимости в своем роде, когда-то давно мне импонировала мысль, что никаких «эль» в именах наших детей не будет.
Когда-то я смел желать кровного сына. Такого же уникального, как и Илай, но пережитое остудило мой пыл. Едва не потеряв любимую, не лишив ее решающей доли жизненных и магических сил, я зарекся желать больше. Воспоминания, когда страх твердил в моей голове, что она может никогда не проснуться, стать пустой оболочкой себя из-за меня… стало точкой. Уничтожающей и разъедающей.
Меня бы тоже не стало. Сознание и тело без души, без нее.
Я видел, как она продолжала хотеть исполнить нашу общую мечту. Не отреклась от желания подарить мне сына. Рисковала, глупая, воистину лишая сознания и меня и себя саму. Мы поняли, разгадали тайну божественного дара, что наделяла нашу любовь жизнью. Рисунки на лице Илай стали тому прямым доказательством. Отныне я зарекся давать волю магии в моменте, когда мы едины… Ох, если бы это было так просто.
