— Что? — пробормотал он.
— Если твоя карьера в качестве профессионального киллера пойдет под откос, не вздумай соваться в дизайн интерьеров. Это не твоё.
Рейдж рассмеялся.
— Ну ты и говнюк.
— Да, а ты просто душка. Пусть и устроил тут погром на двести тысяч баксов. Не волнуйся, оплатим все с твоих налогов. Типа вычет на возмещение ущерба.
Он сжал его плечо, а потом Рейдж ощутил, как ангел отступил назад. Он сделал глубокий вдох, понимая, что ему нужно продержаться до тех пор, пока они с Мэри не окажутся наедине.
Потом он слетит с катушек.
В лифт. Медленный подъём. Легкий рывок, когда они добрались до поверхности.
Холодный сухой воздух был невероятно приятен легким, но ни капли не уменьшил боль в груди. И они с Битти хрипели и стонали, пока остальные грузили их на заднее сиденье «Мерседеса» S-класса.
Рейдж с трудом это пережил, и не потому, что болел каждый сустав и мышца в теле.
Это он должен был поднять Битти и устроить на заднем сиденье. Он должен был сложить инвалидное кресло и поставить в багажник. Он должен был придерживать ее на каждой кочке по пути домой.
Он должен был нести ее в ее спальню, когда они добрались до особняка.
— Рейдж?
Когда Мэри позвала его, он повернул голову в сторону переднего сиденья седана. — Да?
— Ты готов?
— Да.
По крайней мере, это они сказали вслух. На самом деле их разговор был следующим?
Рейдж, я знаю, что тебе плохо. Можешь потерпеть до дома, чтобы мы смогли поговорить об этом? Я очень волнуюсь за тебя, и я бы поговорила прямо сейчас, но понимаю, что ты не хочешь откровений на людях.
О, Боже, Мэри, это было ужасно. Я чувствую себя отвратительно. Ты будешь меня любить, даже если я окажусь худшим отцом на всем белом свете, и вряд ли уже исправлюсь?
Ты неплохой отец, Рейдж. У всех нас есть свой предел, всегда бывают ситуации, когда мы считаем, что могли бы справиться лучше. Но, прошу, помни одно: отцовство — долгий путь, и ты лишь в самом начале. Не делай поспешных выводов и обобщений.
Когда машина пришла в движение, Рейдж сделал глубокий вдох и…
Битти потянулась к нему через сиденье и взяла за руку.
— Спасибо, что поехал со мной.
Он повернул к ней голову.
— Что?
— Для меня очень важно, что ты поехал… и что ты был со мной в палате.
Рейдж отшатнулся.
— Битти… без обид, но от моего присутствия стало только хуже. Я же разнес всё подчистую.
— Я не прошла бы последний этап без тебя. — Ее голос был одновременно застенчивым и таким приятным. — Знаешь… мой родной отец… он никогда не делал для меня ничего подобного. Он никогда… он не хотел везти меня в больницу. Даже когда мне было больно… — Битти прокашлялась. — Поэтому спасибо. Ты самый лучший отец.
А потом она положила голову ему на плечо.
Обжигающие слезы набежали на слепые глаза, и ему пришлось заморгать.
— Битти?
— Да?
Рейдж сжал ее маленькую ладошку и прокашлялся.
— Хочешь мороженое, когда приедем домой?
— Да, с удовольствием. Мятное с шоколадной крошкой? Мы все можем поесть. Возьмем три ложки.
Закрыв глаза, Рейдж не мог поверить, насколько сильной была ее способность к прощению. Он чувствовал себя воскрешенным, не понимая при этом, чем заслужил подобную щедрость. Как эта малышка могла принять его, если он не смог стать для нее гибралтарской скалой[37], когда так хотел?
Скорее, он стал Годзиллой.
Он чувствовал, что Мэри смотрит на них с пассажирского сиденья. А потом его женщина прошептала, потому что всегда умела подбирать слова в нужный для того момент:
— Необязательно быть идеальным, чтобы тебя любили, разве это не прекрасно?
— Да, — хрипло ответил Рейдж. — И три ложки — это рай для меня.
Выданный Братством телефон затрезвонил в районе четырех утра, и Акс ответил, сидя перед камином в коттедже отца.
— Слушаю?
И будто он был гребаным телепатом…
— Привет, это Элиза, — произнесла женщина, о которой он думал нон-стоп.
— Я получил работу?
Повисла пауза.
— Да, получил. Другой кандидат оказался женщиной, и мой отец…
— Никогда бы не нанял ее. Очевидно же.
— Эм… ты мог бы вернуться к нам? Отец хочет, чтобы ты подписал кое-какие бумаги, и я подумала, что мы могли бы обговорить следующие пару ночей? Не думаю, что мы определились, сколько именно вечеров…
— Дай мне десять минут.
— Эм, ладно. Хорошо. Спасибо.
Акс отключился, а потом уставился на телефон в руке.
И, три… два… один…
Разумеется, Пэйтон позвонил сразу же. И Акс не стал расшаркиваться в приветствиях, просто принял звонок, оставляя телефон на месте — у бедра.
Из крошечного динамика раздался рев.
— Мать твою, ты издеваешься?! Какой лапши ты навешал им на уши?! Ты не имеешь права… никакого!.. охранять мою кузину! Ты…
Акс приложил телефон к уху.
— Пэйтон, это не тебе решать. Уж прости…
Бамс! Бамс! Бамс!
Акс повернул голову в сторону входной двери.
— Шутишь, да?
— Открой проклятую дверь! — раздалось требование.
Отключив связь, Акс поднялся, хрустнув коленями. Ругаясь себе под нос, он подошел к двери, повернул ручку и раскрыл створку.
— Для справки — я никогда не запираю дверь, — сказал он скучающим тоном. — В следующий раз, когда придешь с высокопарными речами, заходи, не стесняйся.
Отворачиваясь, он свято верил, что Пэйтон бросится следом и — сюрприз, сюрприз — аристократ так и сделал, прошествовав через тесную комнату к огню.
— Сложно включить отопление? — спросил Пэйтон. — Здесь темно, как в пещере, и адски холодно.
— Вас, богатеньких, с рождения учат судить остальных? Или дело просто в огромных бабках?
— Придурок, это тебе не игра!
Повернувшись к парню, Акс закатил глаза.
— А похоже, что я тут разложил «Монополию»?
Пэйтон не унимался.
— Скажи, что ты откажешься от этого. Или я заставлю.
— Кем ты себя возомнил? Заявляешься в мой дом, раздаешь указания. Ты меня не знаешь, я тебе не родственник, и чем занимаюсь в свободное время — не твое собачье дело.
— Скажи, что не хочешь ее. Давай, солги мне в лицо и скажи, что не хочешь ее… а потом начни нести чушь о том, что будешь вести себя как профессионал!
— К твоему сведению, Богатенький Ричи… — Акс ткнул двумя пальцами парню в грудь, — Всю жизнь я провел в окружении недосягаемых для меня вещей. Офигеть как привык к этому. И ты, черт возьми, должен прыгать от счастья. Ведь этим вы и занимаетесь. Смотрите свысока на плебеев вроде меня.
— Ты — мужчина. Твое происхождение тут не при чем.
— Ооо, ну тогда ладно, чего уж. Значит, у мужчин не может быть самоконтроля. Вообще ни капли.
— Не может! Ты, сученок…
— Тогда получается, что ты трахаешь Пэрадайз. За спиной Крэйга. Я все понял. Интересно было узнать.
Парень нахмурился.
— Что ты несешь?
Холодно улыбаясь, Акс подался вперед.
— Ты хочешь эту женщину. Охренеть как хочешь. Я вижу, как ты смотришь на нее, притворяясь равнодушным и все такое. Но это чушь. Поэтому да, если у мужчин совсем нет самоконтроля, значит, очевидно, твой член побывал у нее во рту…
Хук справа прилетел под идеальным углом, и вышел потрясающим: от удара голова Акса запрокинулась, мозги затрещали в черепушке, а зрение на мгновение закоротило.
— Чувак, ты бредишь, — выдавил Пэйтон. — Ты совсем…
Второй раз. За последние сутки. Ублюдок врезал ему уже во второй раз.
Акс достал пистолет из-за пояса и прижал дуло к виску парня так быстро, что Пэйтон не успел отступить.
— Предохранитель снят. А терять мне нечего. Поэтому начнем с того, что больше ты меня не ударишь. Двух раз хватило. Третий — и отправишься на тот свет.
Пэйтон моргнул. Пару раз. А потом Акс посмотрел ему прямо в глаза. Желая подчеркнуть всю серьезность своего заявления.
— Проваливай, — сказал он угрожающе.
— Ты не прав относительно меня и Пэрадайз. У нее есть мужчина. Она выбрала его. Я никогда не был с ней и никогда не буду. Поэтому завязывай с этой дурью… и если ты сам сейчас не позвонишь отцу Элизы, я отправлюсь к ним и скажу, что ты отказался. Ты не войдешь в тот дом…
Акс сдвинул дуло в бок всего на дюйм и спустил курок. Выстрел был громким, столкновение пули со стеной — еще громче.
Вскрикнув, Пэйтон накрыл голову руками и рухнул на колени. Но у Акса кончилось терпение. Свободной рукой он схватил новомодную и охрененно дорогую куртку, за шкирку дернул парня вверх, развернул и толкнул к стене у камина с такой силой, что потрескалась штукатурка.
— Хочешь знать, почему здесь так холодно? — выдавил Акс. — Потому что я не могу оплатить отопление. По этой же причине здесь темно. Ты можешь позволить себе роскошь не думать, откуда появится твой следующий завтрак или новый «Мерседес», но я считаю каждый цент и ем в учебном центре так часто, насколько это возможно. У тебя нет никакого права указывать мне, что делать… и мой отказ от работы по той лишь причине, чтобы ты как можно меньше думал об убийстве другой своей кузины — не моя, черт возьми, проблема. И, П.С. пошел нахрен… стоишь тут в своих модных туфельках, когда сам проворонил любимую женщину, и считаешь, что раз я беден, то не могу удержать себя в руках? Мы не можем повлиять на влечение, но мысли — это еще не действия. Даже для простых гражданских.
