Роман мог бы обидеться, но я решила дать хороший отпор. Мне нужно было отвлечься.
— Тебе это не понравится, — пробормотала я, полагая, что Роман был достаточно близко чтобы услышать.
Мне нужно было не только отвлечься. Еще мне нужно было как следует восстановить энергию. Я постоянно спала с достаточным для поддержания запаса энергии количеством мужчин. Однако, если бы я находилась в полностью восстановленном состоянии, я чувствовала бы себя сильнее, и это могло бы укрепить мою решимость.
Не то, чтобы секс со случайными мужчинами всегда был источником хорошего настроения. У меня не было ни малейшего желания отправляться на охоту в бар. Я нуждалась в чем-то более легком, чем-то немного менее порочном. Обычно эти два понятия были взаимоисключающими, но, по дороге домой, у меня возникла идея, как достигнуть обоих.
Был парень, двадцать с небольшим, по имени Гэвин, который жил в квартире напротив моей. Он был достаточно хорош и был серьезно увлечен мной. Он никогда ничего не говорил и не делал открыто, но это было очевидно. Всякий раз когда я была рядом, он балансировал между нервозностью и неудачными шутками. Всегда казалось, что он не хочет расставаться, когда мы сталкивались друг с другом в гараже или вестибюле, или где бы то ни было. Его пристальный взгляд задерживался чаще на груди, чем моих глазах.
Прелесть всего этого заключалась в том, что у него была еще и подруга. Я не знала, изменял он ей или только хотел это сделать. В тот момент это было неважно. Важно было то, что когда я появилась у него на пороге после музея, его девушки рядом не оказалось.
— Джорджина, — сказал он озадаченно. — Как… как дела?
— Не очень, — сказала я с болью в голосе. — Дверь квартиры захлопнулась и я должна дождаться свою подругу с набором запасных ключей. Я могу подождать ее тут? Боюсь если выйду наружу снова промокну.
Это было для того, чтобы Гэвин заметил мою промокшую насквозь одежду, особенно сейчас прозрачный белый сарафан, который с создала без лифчика.
Он вытаращил глаза, и затем он быстро оглянулся назад перед тем как вернуться к влажной, прилипшей ткани, обрамляющей мою грудь и затвердевшие соски.
— Это … это дождь? Но такая хорошая погода. — Яркий солнечный свет пробивался через его окна.
— Знаю, — сказала я бойко. — Сама была удивлена. Вдруг откуда ни возьмись…
Должно быть это было настолько невероятно, что Гэвину все же удалось оторвать свой взгляд от меня, чтобы еще раз тщательно исследовать сияющий синий небосвод снаружи. Наконец, решив не морочить себе этим голову, он предложил мне войти.
— У тебя есть футболка или что-нибудь что я могу одеть? — спросила я приятно. — В этом я замерзаю.
Его внимательный взгляд переключился с моей груди на очень заметные черные стринги, просвечивающие из-под платья. Думаю, мое переодевание вызвало у него досаду, но он был не настолько глуп, чтобы отвергнуть меня.
— Конечно, пойдем.
Я последовала за ним в его спальню, где он достал безразмерную футболку Сиэтлских моряков и пару зеленых фланелевых боксеров. Он вручил их мне.
— Посмотри подойдет ли это, — сказал он покидая комнату чтобы дать мне уединение.
— Спасибо, — сказала я обаятельно улыбаясь.
Он нервно улыбнулся в ответ перед тем, как закрыть дверь. Я скрестила руки и подождала минуту, в то время, как невидимый Роман сказал:
— Это просто смешно. Тебе надо было заявиться в качестве доставщицы пиццы.
— Эй, трюк с мокрым платьем проверен временем. Всегда срабатывает.
Роман вздохнул.
— Подожди в другой комнате, — сказала я. — Не займет много времени.
Я открыла дверь и прокричала в зал.
— Эй, Гэйвин? Можешь помочь?
Он быстро возвратился, и я не могла не заметить, что его темно-каштановые волосы стали более аккуратными, чем были до этого. Он, наверное, унесся в ванную приводить себя в порядок, что бы произвести на меня впечатление.
— Что случилось? — спросил он.
Я повернулась и перекинула волосы через плече, показывая, где верх моего платья крепился завязками на моей шее.
— Я не могу развязать узел. Ты мне поможешь?
Он колебался всего секунду перед тем, как прийти на помощь. Я завязала хитрый, довольно крепкий узел, и Гэвину потребовалось какое-то время, чтобы справиться с ним, в течение которого я стояла спиной к нему, так близко, как только возможно. В конце концов, он разобрался с узлом, и потянул бретельки в разные стороны, чтобы я могла взять их и отпустил. Они, конечно же, выскользнули из моих рук и упали, как и большая часть платья. Я нарушала законы физики, понимая, какой липкой является мокрая ткань.
Я поймала платье в слабой претензии на скромность, но уже тогда, когда оно практически упало на пол. Рядом послышался еще один сердитый возглас Романа.
Я повернулась лицом к Гэвину, держа платье перед собой так, что моя грудь была полностью открыта. Его взгляд был просто прикован к ней и я на мгновение открыла все остальное, как бы пытаясь понять, на что же он смотрит.
— Ох, блин. Я вся мокрая. У тебя есть полотенце? Не хочу намочить футболку.
— Ээ… что? Да…
На предельной скорости он рванул в ванную и вернулся оттуда с небольшим полотенцем для рук. Я решила больше не искать подходящий повод и просто сделала шаг вперед, надеясь, что он достаточно сообразителен, чтобы принять мое предложение.
И он его принял. Сначала нерешительно и медленно он водил полотенцем по моей груди, не решаясь оторваться, хотя она была уже сухая. Он двинулся ниже, к моему животу, с которым разделался довольно быстро, и перешел к бедрам и ягодицам. Прошло довольно много времени до момента, как мое мокрое платье упало на пол, и я услужливо стянула свои стринги, чтобы он мог добраться до всего остального. Ему пришлось встать на колени, чтобы заняться внутренней поверхностью моих бедер, и я услышала, как он пробормотал:
— Бог ты мой.
Я не была уверена, относилось ли это к самой ситуации, в которой он оказался, или к тому, что его девушка не была бразильянкой.
— У тебя классные руки, — промурлыкала я.
— С-спасибо, — бессмысленно ответил он. Он только что покончил с моими ногами и остановился. Я взяла полотенце и швырнула его на кровать. Взяв его руку своей, я засунула ее между своих бедер.
— Реально классные, — сказала я еще более низким голосом. — Длинные пальцы…
Я ввела пару его пальцев внутрь себя и, клянусь, его дыхание перехватило еще сильнее, чем мое. Через несколько движений ему уже не нужна была моя помощь и он стал двигать пальцами уже самостоятельно. Я оперлась на него с таким стоном, как будто это был самый невероятный опыт в моей жизни. Внутри у меня было еще влажней, чем снаружи, и единственное сопротивление, которое он встретил, было то, как я сжимала его внутри.
