— Прекрасно! — аж подпрыгнула Дороти, доставая кошелек, из которого отсчитала мне деньги и протянула свою деревянную коробочку, в которую я сложила ее покупку.
Просияв, соседка попрощалась и побежала домой, ставить чайник. Я же, довольная собой, взялась за уборку на кухне. Но не успела даже посуду домыть, как колокольчик у калитки снова зазвенел! Как оказалось, визитером был сосед напротив Дороти, которому она, пока бежала домой, уже успела рассказать о вкусностях, купленных у меня.
Следующий сосед появился у моей калитки еще через несколько минут. А потом еще, и еще один. В результате не прошло и часа после того, как я допекла партию корзиночек, как их у меня уже все и разобрали! За исключением, разве что, двух штучек, которые я решила оставить для себя. Причем потом добежало еще несколько соседей, очень расстроившихся, что не успели за сладостями.
— Как в следующий раз будете печь что-нибудь на продажу, повесьте вывеску, что вкусности есть, — с печальным вздохом попросила соседка, жившая через два дома.
Когда поток соседней-опоздашек иссяк, на кухне было прибрано, а посуда перемыта, я наконец и сама добралась до ванной. Где, довольная своей работой (и, что самое главное, заработком), позволила себе расслабиться в теплой водичке с душистой пеной, которую купила вчера, решив немножечко себя побаловать. Так, наслаждаясь ванной, я пролежала почти час, прежде чем выбраться из нее и переодеться в пижаму…
И тут услышала настойчивый звон колокольчика, висевшего на входе во двор!
Интересно, кого это принесло в такой поздний час?
Нахмурившись, я завязала халатик поверх пижамы и вышла во двор. где увидела Тома, рядом с которым крутилась взволнованная Дороти.
— Добрый вечер, — удивленно нахмурилась я, подойдя к ним. — Что-нибудь случилось?
— Собственно, да, — вздохнул стражник. — Я уже показывал этот портрет Дороти, потому что ты никак не выходила. Думал, уже уснула.
— Как раз собиралась. Была в ванной, — растеряно проговорила я, заметив в руках мужчины плотный лист серой бумаги. — А в чем дело?
— Дело в том, что как раз в конце смены пришла почта из центра. С ответом на наш запрос по твоему делу, — напряженно сообщил он. — На самом деле прислали совсем немного, и информации о парне, который на тебя напал, в той посылке не было. Зато было вот это, и пока ты не выходила, я показал его Дороти. И она подтвердила, что на портрете — тот самый парень, который тогда прибежал тебе на помощь, — проговорил он, протягивая мне листок.
Ощутив, как засосало под ложечкой, я только и могла, что оцепенело смотреть на печатную копию работы полицейского художника, где в самом деле был портрет Грея. Портрет, очевидно сделанный несколько лет назад, когда он был совсем юнцом, и вероятно, только начинал украшать свое тело узорами татуировок.
И под этим портретом была надпись большими буквами:
«РАЗЫСКИВАЕТСЯ Грей Худ! Живым или мертвым. Награда за информацию, способствующую поимке — 5000 аслеров. Награда за поимку — 80 000 аслеров».
Это.
— Да, похоже, тот парень уже давно на особом счету в центре, — медленно отчеканил Том. — Получив его описание, они поразительно быстро прислали портрет и попросили проверить. Как я понимаю, Дороти не ошиблась, это в самом деле был он?
— Он, — сухо шепнула я, не чувствуя земли под ногами.
Как… мне это вообще понимать? Неужели Грей — опасный преступник? Тогда что он делает в этих краях? Почему ошивался возле моего дома — ведь не просто же мимо проходил, это и ежу понятно! Что вообще такому человеку могло от меня понадобиться? Какие у него планы на мою персону, и чем все это может для меня грозить?
«Не доверяй никому в этом городе!»
От воспоминаний об этой записке по спине пробежал холодок. А ведь я нашла ее сразу после того, как неизвестный наемник напал на меня в моем же доме, и Грей спас меня от него!
Интересно, так. к кому же тогда в первую очередь относилась эта записка? Кому мне больше всего следует не доверять? Этому странному мужчине?
Или же. наоборот — тем, кто играет в этой игре против него? По чьей милости он в розыске и за его голову назначена награда. И возможно — кто ищет те самые загадочные ключи, о которых меня спрашивал наемник, чуть меня не прирезавший.
А еще — кем был тот, кто положил это письмо в мой ящик, и насколько мне, исходя из его же предупреждения, стоит не доверять и ему самому?
Но самое главное, что же мне в таком случае вообще делать? Как быть, чтобы со мной кто-нибудь чего-нибудь не сделал?
— Да уж, конечно, только этого нам не хватало, — проворчал Том, пряча лист с портретом в свою сумку. — Такой ведь тихий район был. А тут беглый преступник заявился. Еще и такой, которого годами по всей стране ищут и поймать не могут. Гоняй его теперь, лови. Еще, гляди, пришлют какого-нибудь следователя из центра, который притащится сюда, и будет с важной физиономией распускать хвост на весь участок. При этом делая вид, что только он тут делом занят, а мы здесь исключительно для того, чтоб ему кофе носить.
— Хотите сказать, такого следователя в самом деле собираются прислать? — вздрогнула я.
— Скорее всего, — пожал плечами стражник. — Видала ж сама, какая за него награда. Значит, если такой парень здесь объявился, следует ждать и тех, кто только и мечтает взять его след. И ведь что ж самое обидное. Готов поспорить, он же был здесь наверняка просто «проездом»! И если все еще не убрался из города, направляясь куда-нибудь своей дорогой, то уж точно свалит до того, как тот следователь вообще сюда прибудет. Хорошо, если быстро поймет, по какому маршруту он сбежал и куда направляется, кинувшись в погоню. А если надолго здесь после этого застрянет, якобы под поводом сбора информации? Это ж нам того столичного баклана терпеть черт его знает сколько! Проклятье, да я ж рехнусь, пока его спровадим!
— Да уж, правда неприятность, — отрешенно проговорила я, обхватив собственные плечи — почему-то в этот момент мне стало очень холодно. Как если бы подул холодный ветерок.
— Ладно, идите уже обе спать, — тяжко вздохнул Том. — А я обратно в участок. Нужно написать подтверждение и распорядиться, чтобы подготовили формы для печати и наделали объявлений с этим портретом. И потом их по всему городу развешивать… что, конечно же, в целях экономии на нас свалят, вместо того, чтоб нанять на это дело каких-нибудь мальчишек, — проворчал стражник. — В общем, спокойной ночи, и береги себя, — напоследок сказал он, уходя в сторону участка.
Сказав что-то ободряющее, Дороти тоже ушла, но к себе домой. Я же осталась одна. И продолжая потирать дрожащие плечи, вернулась в дом. Где, конечно же, хорошенько заперлась. прекрасно помня, что мне уже дали понять: захоти кто-нибудь снова проникнуть в мой дом, и никакие запертые двери со ставнями меня не спасут.
Причем я не была уверена в том, стоит ли мне в самом деле, в первую очередь, бояться именно того, чья голова стоит 80 000 аслеров? А если, все же, да. то по какой причине?
ГЛАВА 9. Карта (не) сокровищ
Все это время не проходило и дня, чтобы я не продолжала обыскивать дом в надежде найти хоть какие-нибудь зацепки о тайнах, которые гипотетически могла скрывать моя пришедшая из другого мира мама. Тайны, вероятно имевшие отношение к тому, что у меня пытался выведать наемник, который теперь уж точно ничего не расскажет. И которые грозили мне серьезными проблемами от того, кто за этим наемником стоял.
Поэтому сегодня я ощутила чистейшее ликование, когда нашла очередной тайник в стене погреба — у самого пола, за столом, на который все это время ставила крема, тортики и пирожные. И достав из этого тайника сверток, побежала в дом, прижимая его к груди. Где заперлась в своей спальне без окон, и в свете магического освещения осторожно развернула его.
Это была карта. Грубая, нарисованная от руки, и лишний раз подтверждающая, что художница из мамы была так себе. Однако, несмотря на это, карта казалась вполне разборчивой, и я быстро смекнула, какая местность на ней изображена.
