Обратила внимание, что не просто так он не откидывается на спинку кресла и, вероятно, не всё так прекрасно, как он хочет показать.
— Как дерзить глядя в глаза, так это ты первая, — он усмехался, наблюдая за мной, — а как по имени назвать, так это не положено и неприлично.
— Во-первых, — я присела на подлокотник, осматривая будущий фронт работ, — мне никто этого и не дозволял, — он хотел что-то сказать, но я не дала, — а во-вторых, я вам не родственница, не друг и не любовница, чтобы обращаться к главе своего государства настолько фамильярно.
Пока я ходила к столу за лампой, которую можно было закрепить на стене и подстраивала её так, чтобы света было достаточно, в комнате стояла тишина. Энар никак не отреагировал на мои слова, хотя про любовницу я вспомнила зря, учитывая, что как раз эту должность ещё днём могла занять с лёгкостью. Просто разозлилась на наглое вторжение и не смогла удержаться от шпильки даже зная, что это может выйти мне боком. Но и он хорош! Для полного счастья мне как раз осталось только обращаться к нему по имени.
Открывая мобильную аптечку, я примерно представляла чего опасаться и, убедившись в своей правоте, с досадой закусила губу.
— Что не так? — вполне по-человечески поинтересовался энар.
— Анестетик закончился, — я показала ему пустой флакон, почувствовав себя виноватой, — мне давно не приходилось всем этим пользоваться.
— Перестань. Думаешь, во время войны нас лечили обезболивая каждую царапину?
Вопрос был риторическим, но легче от этого не становилось. Просто быть храброй, зная, что пациент не почувствует боли и вот, стоило осознать, что придётся обрабатывать рану без обезболивающего, и у меня мелко затряслись руки.
— Тебе всего-то и нужно промыть и обработать пару царапин, — голос энара успокаивал, — вспомни, сколько раз ты лечила брата.
Вот тут он попал в точку. Потому и аптечку я держала всегда у себя, до поступления на службу Адри с завидной регулярностью чередовал драки со случайно полученными травмами. Если бы родители знали хотя бы о половине его приключений, домашний арест был бы ему обеспечен.
— Вам будет очень неприятно, — честно предупредила я и надела медицинские очки.
Конечно, хирурги вживляют в хрусталик специальную линзу, чтобы не ограничивать себя бриллерами, но мне хватало и их. Так я точно не пропущу ни одной лишней соринки.
— До свадьбы заживет, — отшутился энар.
Я не разделяла его веселья, примериваясь к порезу на лице. К счастью, с ним я закончила довольно быстро и, судя по всему, безболезненно. Надеюсь, и с плечом всё будет также просто.
— Энар Вагнер, расстегните, пожалуйста, рубашку, — и отвернулась я чтобы сменить перчатки, а не из-за того, что почувствовала как на щеках выступает предательский румянец.
А, вообще, ненавижу эти очки! У меня на них с первой травмы Адри индивидуальная непереносимость. Я сняла их, давая глазам отдохнуть и критично осмотрела плечо энара. Естественно, ткань успела промокнуть от крови и присохла к ране, которой я ещё в глаза не видела.
— Может быть вы всё-таки объясните, как оказались в моей комнате? — предложила я, надеясь, что это отвлечёт его от боли, а меня от паники.
— Честно говоря, — энар приоткрыл глаза, наблюдая, как я распыляю на его рубашку раствор, — мне просто повезло. И если бы не профессионализм моей охраны, лежать бы мне кучкой пепла в обломках своей машины.
По его словам он провёл в университете ещё пару часов и сел в скайер совершенно уверенный в собственной безопасности. Вот только странности начались ещё на территории университета, когда один из военных заметил нетипичное поведение водителя, притом, что электроника, ориентированная на обнаружение взрывчатки, не сработала. Предателя ликвидировали, но времени на эвакуацию не оставалось.
Выбив люк в полу машины, энар выскользнул из него, но далеко уйти не успел и его всё равно задело взрывной волной. И тут ему действительно повезло. Энара приложило о стену и, очнувшись, он обнаружил себя лежащим за какой-то невысокой постройкой, и, соблюдая меры предосторожности, добрался до моего дома. Конец.
— Вы забыли рассказать как вам в голову пришла гениальная мысль посетить именно мой дом, — я не спеша удаляла лоскуты ткани, обнажая плечо и надплечье.
Зрелище оказалось то ещё! Я не выдержала — закрыла глаза и качнулась, потеряв равновесие, пытаясь хотя бы мысленно привыкнуть к виду, выжженной до мышц, раны. И почувствовала его руки, удержавшие меня за талию.
Глубокий вдох — медленный выдох. Кажется, эта методика становится моей любимой.
— Всё так плохо?
Уму непостижимо! Мне не показалось, ему действительно весело!
— Вы в курсе, — в его обществе я начинаю чувствовать себя ехидной, — что рана у вас на плече это ожог третьей степени, отягощенный вывихом или растяжением? Увы, я не хирург и точнее определить не могу.
— Всего-то? — не стал огорчаться энар. — А я рассчитывал на открытый перелом, не меньше.
— И поэтому явились сюда?! — Он обладал потрясающей способностью выводить меня из себя. — Я вам что, врач?!
— Ты лучше, — энар сощурился от яркого света, но это не помешало ему притянуть меня за талию так, что я оказалась стоящей между его ног.
Поза более чем интимная, но за сегодняшний бесконечный день я устала так, что уже всё равно.
— Энар Вагнер, вы издеваетесь?
— С чего ты это взяла?
— С того, что данный вопрос, — я указала двумя руками на его руки, — мы обсудили сегодня утром в кабинете ректора и, по-моему, пришли к общему мнению.
— Мы ничего не обсуждали. Ты демонстративно фыркнула, обидела меня тем дрянным листочком и сбежала от моей охраны, которая должна была отвезти тебя домой.
— Как показали последующие события, я поступила оправданно, и ваша охрана далеко не гарант безопасности. — Он заметно помрачнел от моих слов и хотел что-то ответить, но я перебила: — Энар Вагнер, отпустите меня, пожалуйста. Уже середина ночи, а я ещё не приступила к самой сложной части вашего лечения! И если вы так хотите, нюансы наших несостоявшихся отношений мы можем обсудить и позже. Например, завтра, а лучше, вообще, никогда.
На это ему оказалось нечего ответить, или просто желание общаться пропало, но итог был один — меня отпустили и я смогла приступить к обработке раны. Первые двадцать минут руки дрожали руки, я панически боялась сделать лишнее движение, причинив ещё больше боли, но, заметив, что от самых тяжёлых манипуляций он лишь едва заметно морщится, немного успокоилась и дело пошло гораздо быстрее.
Спустя ещё час я устало присела на подлокотник и сбросила очки на пол, рядом с пустыми флаконами из-под растворов и антисептика.
— Всё, — произнесла с облегчением, тремя пальцами потирая глаза, но это не помогало от сухости в глазах. — Осталось наложить повязку и можете быть свободны.
— Я тебе очень признателен, — ответил энар.
Наложение повязки, уборка и переодевание заняло у меня ещё полчаса и я-таки оказалась права — блузка годилась теперь только для мусорки. Вручённый сегодня орден, о котором я вспомнила лишь раздеваясь, оставила пока на полке в ванной, всё равно для него нужна отдельная коробка, а искать подходящую нет ни сил, ни желания.
— Энар Вагнер, а вы, вообще, собираетесь меня сегодня покинуть? — спросила с подозрением, возвращаясь в комнату.
Ответа не было. Я перевела взгляд на кресло — он сидел так же, как и полчаса назад, только поза была расслабленной, а глаза закрыты. Всё бы ничего, но я не видела, чтобы при дыхании поднималась грудь. Мгновенно подскочив к энару, я приложила два пальца к шее, прикидывая, смогу ли провести сердечно-лёгочную реанимацию самостоятельно.
Рывок, и в следующую секунду я оказалась сидящей у него на коленях, а руку, которой я пыталась нащупать сердцебиение, энар поднёс к губам. Откуда столько прыти?! Учитывая сколько крови он потерял и как долго находился без помощи!
— Спасибо, — энар отпустил мою руку, чтобы обнять за талию и прижать к себе.
