провел рукой по низу своего живота.
Из-под расстегнутых брюк выглядывали черные облегающие боксеры. От его вида у меня потекли слюни. Еле как оторвала взгляд от кубиков пресса, широких мощных плеч и узких бедер. Образец мужика, не иначе.
– Ч-что это? – сглотнула, еще не отойдя от разглядывания.
– Брачное соглашение и договор купли-продажи. Печать видишь? Всё по закону и зарегистрировано в ратуше.
Открыла папку и стала вчитываться расплывающимся взглядом в текст. Дышать было тяжело, поправила ворот платья, от которого стала задыхаться. Буквы плясали перед глазами, но я смогла осилить документ, вычленила главное. По договору я, Алайна Волчек, отныне жена Самира Волкодава.
Я дрожащими руками листаю страницы, надеясь, что это ложь. Фальсификация в угоду желаниям беты нашего города. Но гулкая тишина разбивает все мои чаяния. Чувствую на себе тяжелый и раздевающий взгляд Самира. Сглатываю, стараясь дышать глубже, медленно поднимаю голову.
– Дядя Майрен подписал документы?
Вопрос глупый, но мне так отчаянно хочется потянуть время. Страшно, если мужчина подойдет и возьмет свое. То, что принадлежит ему по праву.
– Он падок на деньги, – морщится, дергает уголком губ в презрении. – Недостойный волк. Я вовремя тебя приметил, так что тебе не стоит больше о нем беспокоиться.
– О нем я не тревожусь, – хрипло шепчу, хватаясь за горло, отталкиваюсь босыми ногами и упираюсь спиной в спинку кровати.
– Отец твой под присмотром моих парней, – пожимает плечами, угадывая направление моих мыслей, скользит по мне порочным взглядом. – Твой дядя не посмеет отправить его к праотцам раньше времени, которое отведено небесами.
Сердце мое быстро колотится. Прикрываю глаза, прижимая ладони к груди. Облегчение затапливает с головой, ведь это единственное, что беспокоило меня по поводу дома. Но есть еще один вопрос.
– Что с Ранилем? – поднимаю глаза, сталкиваюсь с его, мигом покрывшимися ледяной коркой после моего вопроса.
Двигая мощными плечами и разминая крупную шею, мужчина цокнул недовольно, покачал головой.
– Запомни, волчонок. При мне упоминать других мужчин не стоит, а тем более думать о них в нашей спальне. В твоей жизни есть только один самец. Это я. И твои мысли должны быть заняты исключительно мной, – изогнул губы и дернул бровями, намекая, в какой плоскости я должна мечтать о нем.
– А если нет? – немного с вызовом подняла подбородок, чувствуя страх из-за своей дерзости.
– Сегодня ты изменишь свое мнение, – сделал глоток алкоголя, поставил его со стуком на столик и двинулся ко мне, бесшумно ступая по ковру.
Я отодвинулась дальше, оглянулась, но бежать некуда. Куда бы я ни двинулась в этой комнате, он всегда настигнет меня и возьмет свое по праву.
– Я уже не девственна, – рискнула поднять взгляд и глянуть на него с вызовом и упрямо поджатыми губами. – Раниль стал моим первым мужчиной. Договор можно оспорить.
Вместо ожидаемой агрессии с его стороны последовал смешок и покачивание головы, словно для него это не стало открытием.
– Я взрослый самец, Алайна, – и почему мне кажется, что мое имя он произносит с придыханием. – Думаешь, не унюхал? А насчет оспаривания… Ты знаешь, что тебя ждет за побег и потерю невинности?
Испуганно дернулась, прикусив губу. Конечно, я знала. Закон предусматривает жестокое наказание для самок, ослушавшихся своих отцов или старших мужчин рода, если его нет. Дом утех. Если всплывет правда, меня отправят быть общей самкой для всего города. Без права выбора.
– Вижу, что знаешь, но нам это обоим не с руки, верно? – улыбнулся, хищно прищуривая глаза и глядя на меня с видом зверя, поймавшего желанную добычу в плен.
– Чего вы хотите? – произношу ослабевшим голосом. – Вас совсем не беспокоит это?
Голос у меня дрожал, я внимательно следила за его движениями. Кровать скрипнула, когда он опустил колено на постель. Придвинулся и, облокотившись о руки, наклонился ко мне, прикусил кожу на шее. Пульс мой ускорился, пальцы задрожали, я не могла сдвинуться с места от испуга и какого-то предвкушения.
– Иди в душ. Смой с себя чужой запах, – скривился, крылья носа затрепетали.
Он отстранился, опустил глаза на мою грудь, вздымающуюся под платьем, а затем снова наклонился к шее и шумно вдохнул аромат моей кожи.
– Иди, а после я помечу тебя своим запахом, лапочка, – голос был более звериным, нежели человеческим, словно он еле сдерживался, чтобы не обернуться в волка.
На скулах проступила рыжая шерсть, грудь покрылась порослью таких же волос. Сейчас в нем отчетливо преобладала звериная часть.
– Я чужая жена, нам не стоит… Совершать грех, – пролепетала, пытаясь прикрыться руками.
Всё еще пыталась воззвать к его благоразумию, понимая, что эту битву я проиграла. И сколько бы ни твердила, что жена Раниля, мы оба знали. Это не так.
Я была полностью одета, но ощущение такое, будто на мне нет ни клочка ткани, настолько жадным взглядом он прожигал во мне дыру.
– Ты моя жена, – покачал головой, даже не разозлившись. У него был такой взгляд, словно он смотрел на меня, как на несмышленыша, который еще не окуклился и не знает реалий этого мира. – Привыкнешь. Иди в душ, а потом возвращайся в постель. Я умею делать хорошо.
Последнее прозвучало, как обещание. Даже хрипотца в мужском голосе появилась.
– Где Раниль? – продолжала я упрямо поджимать губы и гнуть свою линию.
Беспокойство не отпускало, отчего чувство самосохранения будто атрофировалось.
– Он жив, – молчал, а потом всё же ответил, хмуро двигая бровями. – Пока.
И это “пока” повисло в воздухе вместе с возникшим напряжением. Невесомо, с угрозой. Я больше не рискнула испытывать терпение хозяина дома. Встала на ковер и на ватных ногах отправилась в ванную. Внутри меня всё замерло, только сладкие спазмы внизу живота накатывали волнами, туманя разум. Снова. Как не вовремя.
Пришлось принять душ, как хотел Самир. Я намыливала себя быстрыми рваными движениями, с опаской косясь в сторону двери. Но время шло, капли воды барабанили по эмали, а он по-прежнему не тревожил меня. Обтеревшись висевшим тут же полотенцем, наспех надела платье на чуть влажное тело, вышла из санузла.
На этот раз Самир стоял у окна, выглядывая наружу и наблюдая за ночной жизнью обитателей дома. Замерла, как только вышла, глядя на его обнаженную спину. Глаза невольно опустились ниже, и я покраснела. Он уже снял брюки и белье, стоял обнаженным без стеснения. Мышцы на его ягодицах напряглись и перекатились волнами, и воображение тут же подсунуло мне, как он будет работать ими, вгоняя в мое лоно ствол.
– У тебя выразительное лицо, – его хриплый бас, – Тебе нравится то, что
