косо смотрят. Работать надо начинать как можно раньше, а заканчивать как можно позже. Лучше — вообще не заканчивать, ночевать на работе, не спя, а делая работу. Впрочем, я про это уже неоднократно рассказывала.
Увидев случайно свое отражение в витрине нашего магазина, я поморщилась, но что делать? К тому же, заму по финансам никто не посмеет ничего сказать про внешний вид. Споткнувшись на лестнице, удивилась: вроде это счастливая жизнь? Хотя в прошлый раз я тоже споткнулась, когда нашла десять тысяч баксов. На всякий случай пошарив руками по ступенькам и не заботясь о том, как это выглядит со стороны, я, ничего так и не найдя, возобновила подъем. Уже в коридоре, подходя к своему кабинету, наткнулась на босса. Выглядел он суровым. Как бы он меня ни облизывал, но приходить на работу, за версту распространяя запах пива, текилы и мартини, шатаясь и в грязной одежде (результат отдыха на дороге)?! Это даже для обожаемого заместителя слишком. Ну я хотя бы не опоздала!
На всякий случай широко улыбнувшись, я поздоровалась.
— Борисова?! — У Коня отвалилась челюсть. — Да как ты… Да как ты… Как… — Шеф начал задыхаться, потянул толстые ручонки к шее и начал судорожно пытаться ослабить узел галстука.
— Давайте я вам помогу! — с готовностью кинулась я спасать любимого начальника.
— Не смей! Не трогай! Руки прочь! — неожиданно начал брыкаться Петр Владимирович, отскакивая от меня и убирая от своего горла мои руки.
В коридор высыпали все сотрудники, которые успели прийти на работу.
— Ксюха, что ты делаешь? — завопила Алиска. — Перестань душить шефа!
— Я не душу, я спасаю! Он задыхается, видишь?
— Да что ты здесь делаешь-то? — продолжала квохтать та.
— Как что? — отпустила я наконец узел галстука, и начальник повалился на пол, зачем-то закрывая голову руками. — Я здесь работаю! И вообще, для вас я — Ксения Михайловна!
— Она сошла с ума, — с сожалением констатировала Люда, обращаясь к Алисе. — На почве безработности.
Я хотела было с ней поспорить, но, когда из моего (ха-ха, спорный момент) кабинета вышел не то вернувшийся, не то вовсе никуда не уезжавший Бычков Андрей Валентинович, разумно прикусила язык.
— Что происходит? — спросил новоявленный меня. Я лишь пожимала плечами, глупо хихикая. Как и подобает душевнобольной. — Что с вами? — обратился тот уже к начальнику.
— Она хочет моей смерти! — прохрипел Бойко, наконец освободив свою голову от своих же рук, а горло — от слишком тугого узла галстука. Бычков помог ему встать.
— Борисова! — с гневом и слезами пытался докричаться до меня очухавшийся босс. — Ты уволена! Еще неделю назад! Смирись! И прекрати сюда приходить! И вешать свою фотографию на стену почета!
— Это не я вешала! — возмутилось все мое естество. Вот стоит только в чем-то одном провиниться, тут же все грехи готовы приписать!
Только вот что происходит-то? Переход не осуществился? Я осталась в несчастливой жизни? Но Надька сказала, что я продаю толчки… Что происходит? Я перешла обратно всего через час, а не через сутки, как обычно?
Я попыталась пойти к лестнице, но пошатнулась и едва не упала.
— Да что вы с ней разговариваете? — сказал кто-то у меня за спиной. — Она же в дугаря пьяная!
После этих слов мой глаз приметил одинокий невзрачный диванчик в коридоре прямо под доской почета; понимая, что до дома не дойду, я прыжками его достигла и грохнулась, через секунду погрузившись в сон.
Понедельник, 24 сентября, жизнь № 1
Очнулась я у себя в кабинете. Рядом стоял опечаленный Петр Владимирович и с озабоченным видом держал руку на моем лбу.
— Что вы делаете? — отшатнулась я.
— Не дергайся, Ксюшенька, а то градусник выпадет.
Ксюшенька?..
Градусник?!..
— Петр Владимирович, я дико извиняюсь, что пришла, просто…
— Ничего не говори! Лишь пообещай, что в следующий раз, если почувствуешь легкое даже недомогание, на работу не придешь! И дело не в том, что я боюсь, что ты заразишь остальных сотрудников, вовсе нет! Так что брось ты извиняться. Ты для меня важнее их всех вместе взятых! Поэтому, я прошу тебя, отправляйся домой.
Мысли путались. Не он ли только что выставлял меня на улицу, напоминая о недавнишнем увольнении?
— Я ничего не понимаю… А что произошло?
Босс посмотрел на настенные часы и полез ко мне под кофточку.
— Ээээ, что вы делаете?!
— Градусник достаю, — смутился шеф. — Ай-яй-яй, Ксюша, тридцать восемь и две! Это ужас. Я вызову врача, хочешь?
— Нет!
— А чаю с малиной хочешь?
— Нет! Я хочу только правду!
— Ох. — Начальник развел руками. — Ну не знаю, тебя нашли в коридоре на диване. Видно, ты плохо себя почувствовала и присела, а затем потеряла сознание. Тебя отнесли в кабинет, но здесь ты уже пришла в себя… Потом я пришел, померил тебе давление, поставил градусник… Ты этого не помнишь?
— Нет, — покачала я головой. — Совершенно.
— Ксюша, солнышко, мне так стыдно… Это я тебя умучил этой работой. Да кому нужны эти цифры проклятые, когда такой человек пропадает! — скинул он в сердцах документы со стола. Я предприняла попытку их поднять, но меня остановили. — Даже не думай! Ты заслужила отдых ото всего этого! Только на тебе и держится эта дурацкая фирма.
Даже не знаю, что меня напугало сильнее: что шеф ценит меня выше «всех вместе взятых» коллег или что он пару раз отозвался о работе как о «проклятой», а о фирме как о «дурацкой». Раньше за одно такое слово могли конкретно казнить. Вздернуть на лад Дикого Запада прямо напротив доски почета. Хотя это до сих пор имеет место в той жизни. И, соответственно, касается тех людей, которых пока не уволили, как меня. А в этой реальности мне дали отпуск. Кажется, уже третий за последние две недели… Короче, испуганная и ошарашенная новым фарсом в своей жизни, с которым мое исстрадавшееся сознание никак не могло смириться, я схватила сумку и выбежала из здания.
Этот кошмар должен прекратиться! Не знаю как, но я это остановлю! Мне это надоело. Это лишает ума… Разлагает мозг… Мутит сознание… Что за напасть приключилась со мной? Почему мне просто не дали какую-нибудь сверхсилу, как всяким этим мальчикам-суперменам, и все бы жили долго и счастливо после? Нет, раз уж фантастика случилась в моей жизни, то обязательно какой-то бред, который и объяснить невозможно! Даже зацикленный на сверхъестественном друг Виталий и то понял меня с двадцатой попытки… Две жизни! Которые… О боже! Я поняла! Напившись, я повалилась на диван и… уснула! То есть переход осуществляется через сон, а
