ней. Старушка промокнула увлажнившиеся глаза кончиком шали, морщинистые губы дрогнули в улыбке. Ну, или мне показалось, хотя я сама еле сдерживала смех. Пчелиные укусы опасны, и в таком виде Роберт может проходить не один день, но я уже заканчивала поить отваром Улю и собиралась идти в лес. Приготовить мазь – дело нехитрое и недолгое, и с ее помощью уже завтра опухоль спадет, останется лишь краснота.
– Я, конечно, ни на что не надеюсь, – заговорил Роберт, – но нет ли в Отшельниках аптеки?
– Аптеки точно нет, но есть я. Я вам помогу, приду вечером.
– Спасибо! – мужчина облегченно выдохнул. – Как вас отблагодарить?
– Помогите Гаскону с бабушкой, он один с трудом справляется. Уля не видит, не говорит и почти не передвигается.
Роберт кивнул.
– Все, что угодно, только верните мне приличное лицо!
– Не волнуйтесь, уже завтра вы будете таким же красавчиком, как были.
В комнате повисла тишина. Я, не вовремя осознавшая, что сделала комплимент незнакомому мужчине, прикусила губу. Роберт смущенно хмыкнул, расправил плечи.
– Мое имя Алена, – спешно представилась я. – И мне уже пора.
Я убежала из дома прежде, чем Роберт что-то сказал. Ему, наверное, тоже сделалось неловко, как и мне. Назвать незнакомца красавчиком – верх глупости!
Веселое утро на этом не закончилось. Уже к обеду после очередного похода в лес я устала настолько, что хотелось лечь и не шевелиться, но энергии у ребенка оказалось в разы больше, чем у меня. Чтобы не мучить ни себя, ни ее, я разрешила дочке погулять с сыном Клары, который вчера с таким восхищением смотрел на Веронику.
Когда дети вышли во двор, я проследила, чтобы они оставались на хорошо просматриваемой территории, и растопила камин. Мазь готовилась просто, вообще все легкие лекарства от несложных недугов делались быстро, и каждый деревенский житель мог бы лечить себя самостоятельно в некоторых случаях, если бы знал, что именно идет в тот или иной отвар. Справочников у отшельников, конечно же, не было, ну а я, дабы не лишаться заработка, даже не думала раскрывать составы. Наверное, зря я так решила. Если бы знала, как часто в Отшельниках получают травмы, собрала бы учеников.
Мазь была готова и упакована в стеклянную банку. Альма почищена, выпотрошена и приготовлена на огне. Свежую рыбку я уложила на тарелку, прикрыла полотенцем. Угощение и лекарство должны произвести хорошее впечатление на Роберта, и, надеюсь, он не покинет деревню слишком скоро. Гаскону нужна хоть небольшая передышка, Роберт может ходить за водой к Шерпу или, например, готовить. А умеет ли он готовить? Судя по тому, как выглядит мужчина, он к плите ни разу в жизни не подходил. Будто аристократ какой-то, честное слово. А что, если и правда аристократ, но его за что-то выгнали?
На этой мысли я еще сильнее задумалась о причине появления Роберта в нашей деревне. Ну не могла я никак поверить в то, что он просто так, по своей воле, отказался от благ цивилизации. Я бы ни за что не отказалась, если бы жизнь не вынудила.
Вероника и Сэт шли за мной, но на приличном расстоянии. Я все время оглядывалась на них, радовалась тому, что дети поладили. Никак не ожидала встретить по дороге Шерпа. Староста нес в руках корзину полную грибов, которые я уже видела у Михея. Хотела и старику сказать, что они ядовиты и есть их не желательно, последствия могут быть непредсказуемы, но он глянул на меня так зло, что я промолчала.
– Завтра утром собрание, – вдруг сказал он, когда я уже заходила во двор к Уле.
Сердце рухнуло в пятки. Я вздернула подбородок повыше и спросила:
– По какому поводу?
– По поводу твоего изгнания, конечно. Кому ты здесь нужна-то?
– Многим, – хмыкнула я, но Шерп уже не слышал.
Ко мне подскочила Вероника:
– Мам, он про что?
– Ничего такого, дочка, все хорошо, – дрогнувшим голосом ответила я. – Играйте, я отдам мазь и выйду.
На моей стороне Клара, Михей и, наверное, Роберт. Остальным и вовсе до меня нет никакого дела, и я надеялась, что Шерп не сможет убедить людей отказаться от единственной целительницы.
Роберт встретил меня с грустным лицом. Наверное, грустным, по нему вообще-то ничего не было понятно.
– Мазать нужно каждый укус, – объясняла я, тыча в него банкой. Мужчина почти не видел, дважды промахивался, когда хотел забрать у меня емкость, пришлось вложить банку ему прямо в руки.
– Я не смогу… сам, – пробормотал он, неловко улыбнувшись.
– Гаскон поможет.
– А, может быть, вы? Я заплачу. Гаскон еще не вернулся, и не знаю, как надолго он еще задержится.
Я уже собиралась отказаться, но, когда вспомнила о завтрашнем собрании и возможном изгнании, согласилась. Если нам с Вероникой придется уехать, то деньги понадобятся.
Сообщила детям, что немного задержусь. Следующие полчаса помогала лечиться Роберту, стараясь не пялиться на его идеальный пресс. От волнения тряслись руки и путались мысли, словно в бреду я закончила обмазывать пострадавшего и поспешила покинуть дом. Мужчина заплатил мне серебряной монетой, это немного, но все же лучше тех пяти медяков, что у нас остались.
Всю ночь я не могла сомкнуть глаз. Переживала, пару раз плакала. Прощалась с домом, молилась, но боги меня, вероятно, не услышали. Потому что уже утром, когда половина деревни собралась в центре, Шерп выдвинул обвинение в предательстве, и его поддержало большинство.
Вероника крепко держала меня за руку, хлопала мокрыми от слез ресницами и шепотом спрашивала:
– Что значит “виновна”, мам?
Я осмотрела толпу. Многих я не помнила, кого-то и вовсе не знала. Отовсюду слышались недовольные шепотки, на меня поглядывали знакомые, те, кто знали меня еще ребенком. На их лицах ясно читалось полное безразличие к моей судьбе.
Михей не пришел. Клара единственная пыталась убедить Шерпа в необходимости целительницы в Отшельниках, а тех, кто ее поддержал, тоже чуть не предложили изгнать. Барда, который, наверное, мог бы за меня вступиться, со вчера никто не видел, как и Гаскона, а узнали об этом только на собрании.
– Алена пришла в Отшельники ребенком, – снова заговорил Шерп. – Выросла с нашей помощью, а потом уехала. Бросила, даже не попрощавшись. Вот она, благодарность! Можно ли считать ее предательницей? Можно. Нужна ли нам побегушка? Не нужна.
Старик вышел в центр круга, оперся на клюку и, вцепившись в меня взглядом, под одобрительный гул толпы объявил:
– К вечеру вы с дочерью должны покинуть деревню.
Я была готова к такому повороту событий, все же меня
