Верхнюю часть тела пронзила волна сильнейшей боли, словно компенсируя онемение сломанных ног. Беттина чувствовала, прорвавшие кожу, обломки ребер. После того, как она в последний раз попыталась защитить голову, ее изувеченные руки безвольно распластались по земле…
Или, возможно, Врекенеры стали наносить удары чаще. Смерть уже близка.
А ведь она всего лишь хотела сходить с друзьями из колледжа на вечеринку. Была так взволнована и счастлива от того, что вписывалась в компанию или ей так казалось… будучи полукровкой, она никогда раньше никуда не вписывалась. Беттина не знала, что уже привлекла внимание врага своим колдовством. Она никогда намеренно не использовала его…
Даже сквозь боль девушка ощутила жар пылающей косы, опускающейся все ближе и ближе к ней. Жарче и жарче, обжигающе.
Алкоголь на ее коже, черное пламя…
Беттина задохнулась от рыданий. Они собираются сжечь ее?
Внезапно она ощутила себя парящей в невесомости. Так приходит смерть?
Нет, она перемещается. Ее призвали? Милостивые боги, да, демона в ней призывали сквозь миры. Обнаженная, обессиленная, ослепшая, она ускользала с поля в мире смертных в родную сферу Абаддон.
В мгновение ока маки сменил холодный мраморный пол, действовавший, словно бальзам на остатки истерзанной кожи. Появилось осознание. Я лежу на полу во дворе собственного замка, избитая, одетая только в собственную кровь и брендовый ликер Врекенеров. Придворные продолжают сплетничать и смеяться. Они не видят меня?
Беттина попыталась позвать кого-нибудь на помощь; на ее губах пузырилась кровь. Не могу кричать, не могу двигаться. Она могла только слушать. Разговор между ее крестным Раумом… Великим Герцогом Демонов Смерти… и другим демоном был в самом разгаре.
— Ты все же сделал это, Раум, — сказал Каспион Охотник. Демон, которого она тайно любила. — Тина ненавидит, когда ее призывают с помощью медальона. — Только не сейчас! — Она считает это поводком.
Ее опекуны настаивали на этом, условие на котором ей разрешили покинуть Абаддон.
— Ха! Вероятно, это заставляет ее в большей степени чувствовать себя демоном, — грубо рявкнул Раум, зная, что это неправда. Они не раз обговаривали правила использования мистического медальона. — Кроме того, она говорила, что вернется домой из колледжа в конце месяца.
— Тебе известно, что в мире смертных время течет иначе, — сказал Каспион, изумляясь словам Раума. — Кроме того, она говорила, что очень занята, но постарается выкроить время, чтобы навестить…
Беттина услышала вздохи придворных. Они увидели меня. Поднялся возмущенный ропот.
Подойдя ко двору, Каспион потребовал ответа:
— Что случилось? — приблизившись, он спросил: — Кто это жалкое существо? Нет, нет, это не Тина. Этого не может быть! — Прикосновение к ее лбу… выдох осознания… горестный рев. — Беттина!
— Что произошло? — взревел Раум.
— Тина, очнись! — Приказал Каспион. — Боги, Тина, останься со мной. Останься.
Ради него, ей удалось приоткрыть один глаз. Его вьющиеся светлые волосы растрепались вокруг встревоженного лица. Глаза меняли цвет от темно-синего до черного, указывая на волнение. Ему на глаза навернулись слезы, когда он посмотрел на ее раны.
Беттина видела выдающегося героя древности. Своего возлюбленного Каса.
Сорвав с себя теплый плащ, он укрыл ее.
— Лекаря! — выкрикнул он в толпу. — Сейчас же!
Все столпились вокруг нее. Она слышала, что Раум подошел ближе.
— Кто сотворил это с моей маленькой Тиной? — Что-то сломалось. Без сомнения от его кулака. — Черт возьми, ответьте мне! Кто ее избил?
Она попыталась ответить, разлепила губы… ее челюсть, видимо, сломана.
Очередной мучительный рев. Ох, Кас.
Прилагая усилия, чтобы держать себя в руках, он сказал:
— Ты выкарабкаешься и останешься со мной.
Нет другого места, где я хотела бы оказаться больше, чем рядом с тобой.
— Я вытащу тебя, Тина. Клянусь. Ты поправишься, — хрипло сказал он. — Не покидай меня.
Беттина ощутила тонкую нить надежды, что-то, ради чего стоит бороться. Чувства к Касу все-таки взаимны, он видит в ней больше, чем младшую сестренку.
— Она выживет? — проскрежетал Раум. — Она не вынослива, как демонессы, не сильна, как мы.
Она никогда не была настоящим демоном. Теперь она и не настоящая чародейка. Они отняли мою силу. Мою душу.
Незнакомый мужчина, спросил:
— Она уже застыла в бессмертии?
Лекарь?
— Это должно было случиться со дня на день, — ответил Кас. — Возможно сейчас…
— Нам нужен целитель из Чародеев. Если мы будем действовать быстро, принцесса сможет оправиться, — сказал лекарь, но тут же уточнил: — Ее тело сможет оправиться от этого.
Что это значит?
Раум приказал:
— Отыщите крестную Тины! Не возвращайтесь из сферы Чародеев без Морганы! — Вернувшись в поле зрения Беттины, Раум выкрикнул Касу: — Я не должен был отпускать ее! Я был слишком снисходителен! В Абаддоне все изменится! — его глаза полыхали яростью, голос охрип. Закаленный битвами старый воин находился в растерянности. Тараня рогами каменную стену, он проревел, обращаясь ко всем: — Попомните мои слова! Мы вернемся к старым обычаям!
Освобожденное от избиения тело Беттины начало постепенно восстанавливаться, нервные клетки снова начали функционировать. Волна обжигающей боли пронеслась по ее телу.
Но даже в разгар обостряющейся агонии и затягивающего ужаса, слова о старых обычаях вселили в сердце Беттины страх.
* * *
Принц Треан Дакийский, неожиданно проснувшись в самый разгар дня, резко сел на постели из меха.
Он в замешательстве осмотрелся, все как обычно… полки с книгами, оружие, буфет с графинами кровавой медовухи.
Хотя Треана и не мучил кошмар, из сна его вырвало сильное предчувствие беды. С каждым мгновением оно обострялось, он ощущал, словно… в его груди поселяется пустота.
Вернее ужас. Что резко отличалось от его обычного оцепенения.
Нахмурившись, Треан поднялся и переместился через просторную комнату к одному из занавешенных балконов.
Эти величественные апартаменты когда-то были королевской библиотекой. Века назад он поселился здесь и уже никогда не переезжал, его любимое место, пока ни один член семьи сюда не входил.
Время и история, казалось, сочились из этих знакомых камней. Треан знал каждый выступ и выемку в стенах также хорошо, как собственное мрачное отражение. Как и эти камни, я, не привлекая внимания, прожил века.
