На парапете балкона спиной к ней стоял парень.
Миле приходилось иметь дело с самоубийцами. С самоубийцами-неудачниками, потому что заботу о более... хм, удачливых брал на себя городской морг. Но вот с самим процессом она столкнулась впервые и теперь застыла, не зная, что предпринять: позвать на помощь, крикнуть "парень, одумайся", ухватить за ноги?
Или просто дать пинка под зад, чтобы одним несчастным на Земле стало меньше?
А язык - как часто бывает у нее в стрессовых ситуациях - сработал сам по себе:
- Молодой человек, прыгайте уже! А то тут очередь.
Длинное мгновение ей казалось, что она все-таки ускорила его падение. Но парень выровнялся - как заправский гимнаст, - отдышался и обернулся. О, если бы взглядом можно было убивать...
Мила безмятежно улыбнулась ему в лицо:
- Передумали? Ну как хотите.
Стресс только сейчас ударил ей в голову, затряслись пальцы. Пришлось сделать большой глоток шампанского.
Парень прислонился задом к парапету и так хмуро уставился на ее ноги, что Мила всерьез засомневалась в их привлекательности. Она не думала, что после ее ухода он немедленно повторит попытку, но следовало все-таки провести какую-нибудь душеспасительную беседу.
Мила подошла и поглядела вниз. Сказала с одобрением:
- Высота походящая, отличный выбор!
Глеб ощутил абсурдное желание рассмеяться, но спросил грубо:
- Чего вам надо?
Женщина пощелкала пальцами по бокалу - хрусталь запел. Произнесла с легкой укоризной:
- Себя не жалко, пожалели бы...
Он приготовился к тому, что она скажет: "родителей" и заранее ощетинился, но женщина закончила неожиданно:
- ...дворников.
- Кого?
- Дворников. Думаете, приятно соскребать с асфальта ваши ошметки? Вы не обдумывали более привлекательные способы самоубийства?
- Повеситься, что ли?
Она наморщила нос.
- Ф-фу... и распухший язык на плечо! Кстати, очень рекомендую заранее сделать клизму: сфинктеры расслабляются и...
- Да пошли вы!..
Глеб метнулся к двери - вернее, хотел метнуться - получилось лишь шагнуть на дрожащих ногах. Оглянулся. Ему показалось, что женщина затаенно улыбается. И потому он буркнул (как и сам понял) с дурацким детским упрямством:
- Думаете что? Думаете, я теперь передумаю?!
- Да что вы, что вы! И в мыслях не держала. Но все-таки, может, обсудим еще способы, которые вы не опробовали? Вот, например, покажите-ка руки!
- Что?
- Вы решили сигануть с шестнадцатого этажа из-за того, что страдаете глухотой? Что вы меня переспрашиваете все время? - неожиданно сварливо спросила женщина. - Руки, говорю, покажите!
- Зачем?
Глеб нехотя, но все же развел в сторону руки. Женщина поставила бокал на парапет и шагнула поближе.
Сильные, загорелые, шрамов от порезов на запястьях и сгибах локтей нет - значит, по крайней мере, не истероид... следов от иглы, "дорожек" тоже не видно... хотя это ничего не значит, наркоманы - они такие, хоть за уши сумеют поставить...
- Ну вот, - констатировала с сожалением, - вижу, вы не опробовали еще одну классику жанра!
- Какую?
- Не вскрывали вены. Кстати, а вы знаете, почему это делается в ванной, заполненной горячей водой?
Она вышла с балкона и пошла вдоль стены мимо медленно варившейся тусовки. Против воли увлеченный абсурдной и какой-то... больной темой разговора, Глеб плелся следом. Войдя в лифт, сказал угрюмо:
- Чтобы тело распарить? Ну, чтоб не больно было резать?
- Учите матчасть, дилетант! - презрительно заметила женщина. - Чтобы кровь не сворачивалась - то есть не остановилась прежде, чем клиент отдаст концы!
Они вышли в душную и влажную ночь. Грозило грозой. Женщина посмотрела в обе стороны пустынной улицы.
- Вам куда?
- Да мне... - сказал Глеб, запихивая кулаки в просторные карманы джинсов и пожимая плечами. Он как-то потерялся - словно все-таки спрыгнул и даже слегка разбился, и пока не мог собрать осколки себя прежнего.
- Ну раз вам все равно, проводите меня! - поняла и велела ему женщина. Не попросила, а именно велела. - Мы ведь не обсудили все неиспользованные вами способы!
Глеб фыркнул:
- А вы что, их все на себе опробовали? Или вы состоите в каком-нибудь... клубе самоубийц?
Женщина широко зевнула и прикрыла рот ладонью.
- Не-а. Я просто хирург и навидалась вашего брата. Да и вашей сестры - тоже.
Она почувствовала, как он вдруг ощетинился - чуть не отшатнулся - и, покосившись, добавила:
- Если вы боитесь уколов или клизмы - даже не надейтесь, не поставлю. Да и вообще, я уже ушла из медицины.
Через пару десятков шагов парень спросил:
- А вы маг?
- Не-а. А вы?
Первый, второй, третий шаг...
- Нет.
Интересно, откуда вдруг этакая пауза? Сам в первый раз в жизни задумался, не маг ли он на самом деле?
- А кем вы работаете? - рассеянно спросила Мила. До дому было уже рукой подать, и она вдруг внезапно и резко устала. Сегодняшний план по спасению одной души и одного тела она уже выполнила, достаточно.
- Ремонтирую компьютеры.
Женщина остановилась, глаза ее хищно сверкнули.
- А мой можете посмотреть?
- А что с ним? Я больше по железу...
- А мне и надо по железу! Пойдемте, вы же никуда пока не торопитесь? Ну, на тот свет?
- Что, прямо сейчас? Первый час ночи!
Женщина нетерпеливо отмахнулась.
- Если опасаетесь, что я вас "снимаю", даже и не мечтайте! Мне сейчас еще работать, а там... ну идемте уже, идемте!
Она даже ухватила его за рукав, настойчиво увлекая за собой. Это прикосновение - первое за бесконечный день - вдруг включило все остальные органы его чувств. Не то чтобы включило - шарахнуло на все двести двадцать! Глеб почувствовал, какие тонкие и одновременно сильные у нее пальцы, ощутил под ароматами духов и дезодоранта ее собственный запах, разглядел в полумраке двора ее лицо - до самой последней веснушки на скулах...
- Если вы, - сказал он, непроизвольно напрягая руку, - меня отпустите, я погляжу ваш комп.
Она тут же разжала пальцы, продемонстрировала раскрытые ладони.
- Вот! Видите, не пристаю и не держу! Идете?
- Иду.
- Это вы вирус хапнули, - сказал Глеб, - вот он и глючит. Остальное вроде в норме. Счас полечим...
Скрестив по-турецки ноги, он сидел в кресле перед компьютером и допивал уже третью чашку сладкого чая, которую хозяйка ему вместе с бутербродами подсовывала. Принял бы и яд, не заметил - весь в работе. Мила понимала, расспросами и беседами не донимала. Сидела потихоньку на диване, шелестела блокнотами: успеть записать мысль, пока не ускользнула. Да и не только мысль - блик луны на воде, далекое пение... настроение ускользало быстрее, чем сама идея. А без настроения текст становился просто набором слов и штампов.
