— Но об этом я уже подумал. Я наложу определенные… ограничения. — Зевс произнес это слово подчеркнуто, и его глаза сверкнули. — И я намерен сообщить о них этим вечером. Мои дети будут всего лишь любезными гостями, наслаждающимися недолгим пребыванием в королевстве Лас-Вегас.
Он повернул голову так, чтобы Бахусу стал виден его строгий, величественный профиль.
— Обсуждение закончено. Моя воля неизменна.
Бахусу не оставалось ничего иного, кроме как уважительно поклониться и уйти с балкона, однако внутри у него все кипело. В очередной раз его нужды были проигнорированы в пользу фаворитов Зевса. Но он ведь сам, единолично создал Лас-Вегас. Ему там поклонялись. В Форуме он каждый день привлекал внимание целого сборища смертных. Они радовались ему. Они обожали его. А теперь ему придется делить свои владения с юными, прекрасными любимчиками Олимпа?
— Ну, это мы еще посмотрим, — процедил он сквозь зубы, когда с балкона прогремел голос Зевса, призывающего собравшихся в пиршественном зале к вниманию.
— Любимые дети! — обратился Громовержец к молодым богам. — Я очень доволен, что вам понравился мой последний подарок.
Он протянул руки ладонями вверх к двум колоннам, что стояли в центре зала. Между колоннами кружился, подрагивая, светящийся диск.
— Сегодня я оглашаю еще одну новость. Я решил, что этот портал может быть постоянно открыт не только для молодых олимпийцев, но и для легионов наших прелестных нимф!
Восторженные возгласы младших богинь и полубожественных красавиц прозвучали для Зевса как сладкая музыка.
— Но помните, мои прекрасные, вы входите в мир, где не привыкли к тому, чтобы среди смертных гуляли божества, как это принято в нашем мире. Вы не будете вмешиваться в дела смертных, а только наблюдать и восхищаться их необычайным миром. Если же вы соблазнитесь его красотами и забудете, что вы там всего лишь гости, мне придется открывать портал на ограниченное время.
Сияющие внимательные лица внизу были все так же обращены к Зевсу. Зевс оглядел толпу и наконец нашел Деметру, царственно стоявшую рядом со своей дочерью. Он уважительно наклонил голову, приветствуя богиню, а потом продолжил:
— Богиня урожая сообщила мне, что современные смертные в основном веселятся в те краткие дни, которые они называют уик-эндом. И потому именно во время уик-эндов смертных и будет открыт портал. У вас есть время с вечера пятницы до утра их понедельника, и в эти дни и часы вы можете повеселиться с современными смертными.
Слегка взмахнув рукой, отец богов и людей прервал восторженный шепот, последовавший за его словами.
— Итак, я дарую вам королевство Лас-Вегас! — Громовержец хлопнул в ладоши, и толпа взорвалась восторженным криком, а небеса откликнулись ревом.
Внизу, в пиршественном зале, Артемида рассмеялась и покачала головой, нежно глядя на Зевса, а потом повернулась к своему брату.
— Отец явно доволен собой, — сказала она.
Аполлон пожал плечами.
— Я не понимаю этого восторга. Это же просто мир современных смертных, а не новый Олимп.
Артемида вскинула безупречные золотистые брови.
— И это говорит бог, который месяцами подсматривает за смертными в королевстве Талса!
— Я просто оказываю услугу Деметре, — не слишком любезным тоном ответил Аполлон.
Артемида промолчала, но внимательно наблюдала за братом-близнецом. Он принялся не слишком усердно заигрывать с какой-то нимфочкой с фиолетовыми косами, когда та остановилась и взволнованно заговорила о предстоящем посещении Лас-Вегаса. Да, сомневаться не приходилось. Аполлон вел себя странно с тех пор, как Персефона сбежала в мир смертных.
Артемида пила кроваво-красное вино, вспоминая, как удивил ее брата резкий отказ Персефоны от его ухаживаний и ее странное увлечение Гадесом и как он был потрясен, когда узнал, что душа, временно обитавшая в теле Персефоны, принадлежала какой-то смертной женщине. А сама Персефона в это время изображала из себя простую смертную на современной Земле. И выходило, что это именно смертная отвергла Аполлона и полюбила бога Подземного мира. Прелестные губы Артемиды изогнулись в язвительной усмешке. Смертные. Ее личный опыт говорил о том, что они вечно либо жаловались и нуждались в постоянной заботе, либо оказывались настолько глупы в своем высокомерии, что сами себя губили. И, в общем и целом они заслуживали только небрежной насмешки и годились лишь для развлечений. Нет, самой Артемиде никогда не хотелось поразвлечься с кем-то из них, но ее брат смотрел на дело иначе. Он частенько весело рассказывал сестре, как в очередной раз соблазнил беспомощную наивную девственницу. Артемида сделала большой глоток из кубка. Что ж, смертные должны благодарить богов, дарующих им любовь. Смертные женщины могут только радоваться, что их заметил такой бог, как Аполлон.
Болтливая нимфа ушла, оставив Аполлона молча смотреть на портал с кружащимся диском света. Может, это и кстати… Аполлону просто необходимо отвлечься — он проводит слишком много времени, бессмысленно болтаясь вокруг Олимпа и размышляя об отказе той глупой смертной. Он должен помнить, что смертные — всего лишь слабые существа и их безумная жизнь длится одно мгновение. Их нетрудно завоевать… а потом с легкостью отбросить.
Артемида хитро улыбнулась. Современный мир, населенный жалкими существами… разве это не лучшее место для того, чтобы Аполлон вспомнил о незначительности смертных?
— Ну-ка, братец, — сказала она весело. — Давай посетим королевство Лас-Вегас!
Бог свидетель, она просто обожала аэропорты. Они всегда напоминали ей о любви, волновали, обещали нечто новое. Не в первый уже раз Памела подумала о том, что ее глубокая и романтическая влюбленность в аэропорты питается взаимоотношениями с Дуэйном. Стоило ей увидеть его, одетого в форму воздушных линий США, и все мысли разом вылетали из головы.
Какой же она была дурой!
Эти отношения давно потерпели крах. Окончательно. Памела закрыла глаза и провела рукой по волосам, недавно подстриженным по-новому. Ей хотелось бы встретить Дуэйна где-нибудь в аэропорту Колорадо до того, как она поднимется на борт самолета Юго-Западной компании. Она бы с удовольствием посмотрела на его полное ужаса лицо, когда он увидел бы, что она отрезала свои густые темные волосы, спадавшие до самой талии. Волосы, которых ему так нравилось касаться, гладить их и… Памела содрогнулась от отвращения при этом воспоминании. Избавившись от длинных волос, она сделала последний шаг, освобождавший ее от оков удушающей любви Дуэйна. Прошло уже шесть блаженных месяцев с того дня, как она в последний раз говорила с ним. Она возвращала его подарки и отсылала назад цветы, напоминая, что брак сделал их обоих несчастными, что их взаимоотношения исчерпали себя — к большому огорчению ее родных, веривших, что Дуэйн был для нее идеальной парой и что она совершила огромную глупость, уйдя от него. Памела до сих пор словно наяву слышала голоса брата, его жены, родителей…
