Силимэри укуталась в маскирующий охотничий плащ так, что случайному прохожему не удалось бы разглядеть ее лица. Она не хотела, чтобы кто-то из ее знакомых узнал об этом месте — месте, где она может предаваться воспоминаниям и мечтам.
Издали донеслись звуки приближающихся шагов. Кто-то бежал, и металлические набойки на каблуках со звоном ударялись о брусчатку. Силимэри напоследок устремила взгляд на созвездие воздушного змея и еле слышно прошептала: «Хочу любить и быть любимой. О, святая Фреа, сжалься надо мной». Бесшумно, словно кошка, фея-охотник скрылась в зеленой роще и затаилась за могучим дубом.
На ту же резную скамейку, которая при взгляде из-за укрытия казалась более романтическим местечком, нежели если на ней сидеть и любоваться пейзажами, опустилась растрепанная и рыдающая эльфийка с безумной прической на голове. Фея-одуванчик, — подумала Силимэри, — кто тебя обидел?
Незнакомка поправляла разодранную накидку, вытирала слезы и что-то бурчала себе под нос, а когда к ней приблизился запыхавшийся эльф в расшитом золотыми нитями сюртуке и цилиндрической шляпе, она набросилась на него с захлебывающимися криками, оскорбляя самыми гадкими словами, которые можно было услышать только от портовых танцовщиц.
— Прекрати, нас могут услышать, — эльф заломил ей руки за спиной и закрыл рот большой ладонью, — ничего неисправимого не произошло. Ты же знаешь, что безвыходных ситуаций не бывает.
Эльфийка обмякла и медленно опустилась на колени, издавая душераздирающий рев, заглушенный настойчивыми пальцами.
Силимэри почувствовала, как где-то под сердцем лопаются струны терпения, и злость с примесью обиды комом подкатывает к горлу. Этим эльфом оказался Анк-Морхорке. Силимэри узнала бы мужа даже с закрытыми глазами, даже по запаху одеколона, который он не поменял бы ни на какой другой. А вот изменять жене уже давно вошло в привычку: что ни весна, то новая пассия. Силимэри собралась с духом и прислушалась к их разговору.
— Не бывает безвыходных ситуаций, но бывают ситуации, выход из которых не устраивает, — огрызнулась ревунья. — Ты не заставишь меня избавиться от ребенка. Я рожу от тебя сына, и тебе придется его признать, иначе вся империя узнает о…
Анк-Морхорке безжалостно заставил ее замолчать, ударив по лицу с такого размаху, что звук резал по ушам острее бритвы.
— Да ты грязная дешевка. Что твои слова по сравнению с моими? — кричал он. — Ты знаешь, сколько у меня медалей и орденов? Я герой Империи Эльфов, а ты обычная шлюха. Мало ли, кто отец этого ребенка. Почему я должен тебе верить? А даже если и так, то мать моего сына должна быть как минимум из приличной семьи. Так что, прости, ни о каком разводе с Силимэри даже не заикайся.
Эльфийка истерически билась в ногах разъяренного любовника, произнося невнятные фразы, напоминающие просьбы о помощи. Она хваталась за штанины, спрятанные в сапоги, обвивала ноги и плакала.
— Ты ведь клялся в любви, — смогла разобрать Силимэри. Она впала в состояние ступора: не шелохнуться, и только руки невольно дрожали. Хотелось выйти из укрытия и посмотреть ему в глаза, плюнуть в лицо, высказать все, что накопилось.
— Любовь?! Ты вроде взрослая, а в сказки веришь. Все это чушь. Любви нет. Есть секс. Вы только для секса и созданы! Очнись, дура, сними розовые очки! — Анк-Морхорке присел на скамейку. — У меня есть хороший доктор, — сказал он мягче, — я все оплачу, куплю тебе билет на юга: отдохнешь, а как вернешься, и думать обо мне забудешь.
Незнакомка подползла к нему, с трудом поднялась и опустилась рядом:
— Ты так легко не отделаешься, — прошипела она как змея.
— Твои условия?
— Я хочу дом в столице! С прудом, лебедями, беседкой и единорогов в конюшне! — засмеялась она заливисто, будто бы и не плакала до этого.
— И ты сделаешь аборт?
— Да. Только еще вот что: ежемесячное содержание, — звучало как требование.
Анк-Морхорке на удивление Силимэри согласился.
— Ну, что же, Тэдиэн, ты свой выбор сделала, — он встал и осмотрелся по сторонам, будто бы знал, что находится под наблюдением, — завтра я заеду за тобой во второй половине дня.
Силимэри съежилась, когда он смотрел в ее сторону.
— Мерзавец, — подумала она, — и что же эта Тэдиэн знает о тебе такого, что ты готов купить ей дом с лебедями на пруду?
— И знай, Морхи, — вымогательница назвала его уменьшительным именем; раньше и Силимэри называла его так, но это было так давно, будто и не было вовсе, — если со мной вдруг произойдет несчастный случай, как с твоей Элеонорой, мой брат отправит тебя за решетку. Я ему все рассказала, так что прежде чем что-то предпринять, подумай, стоит ли.
Анк-Морхорке недовольно сжал кулаки и стиснул зубы, ничего не ответив. Он поторопился исчезнуть в ночном тумане.
***
Луну заволокли свинцовые тучи, а эльфийка в разодранной одежде все сидела, не собираясь уходить. Силимэри искоса посмотрела на ее согнутую фигуру, опущенные плечи, растрепанные волосы, и сама обмякла. Скользя по дубовой коре, она сбросила широкий капюшон и резким движением развязала шнурок на шее. В черноте ее платиновые волосы свободно упали на плечи крупными локонами, и в роще стало светлее, словно лунный свет проник сквозь тучи и сень густой листвы. Силимэри растерла по лицу горячие несдержанные слезы, и потекшая тушь испортила искусный макияж серо-зеленых миндалевидных глаз. Тонкие стрелки, направленные к виску, стерлись и оставили следы косметики на дрожащих пальцах. Обнимая колени, Силимэри сжалась в клубок и горько зарыдала, стараясь не издать ни единого звука. Она уткнулась лицом в ворох скомканного плаща с мыслью: «Почему мне так не везет?»
Две эльфийки плакали от жалости к самим себе. Не из-за Анк-Морхорке, который был для одной — законным мужем, а для второй — любовником. И если Тэдиэн давно мечтала занять место Силимэри, то Силимэри неожиданно вдруг подумала, что с радостью поменялась бы с ней местами. Любовницей быть приятнее, чем женой: главное не строить иллюзий. Ведь быть любовницей, как говорят, — это страсть, новые наряды и украшения, а женой — носки, посуда, безразличие и новые любовницы. К тому же Тэдиэн носила под сердцем ребенка, а Силимэри уже девятнадцать лет не могла забеременеть. Силимэри тяжело выдохнула и собралась с мыслями. — Как быть?
Осушив слезы, она выпрямила спину, расправила плащ. Под ним виднелся обтягивающий корсет с кружевами в зоне декольте, вздымающаяся упругая грудь и амулет с синим сверкающим кристаллом на изящной цепочке. Длинными тонкими пальцами с массивными кольцами, которые подымали боевой дух и приносили удачу на охоте, но не доставляли ни радости, ни восторга, Силимэри собрала волосы на затылке и закрепила прическу парой изысканных шпилек. Она вынула их из потайного кармашка левого кожаного сапога с мифриловыми вставками — в правом лежал обсидиановый кинжал с персональной гравировкой: "Непревзойденная Силимэри".
