- Хочешь мышку?
- Что?
- Я спрашиваю, хочешь сандвич к чаю?
- Ой. Сандвич? Ага. Спасибо. - Это был изящный квадратик белого хлеба без корки, на котором лежал тонко нарезанный огурец с майонезом.
Все вокруг сияло и искрилось, как на картинах Сера [1] . «А ведь мы в Теплых Ручьях, на нашем старом месте для пикников, - сообразила Бонни. - Но вообще-то говоря, у нас есть темы поважнее чая».
- Кто сейчас делает тебе прическу? - спросила она. Елена ни за что не сумела бы сама так причесаться.
- Нравится? - Елена провела рукой по пышным, шелковистым светло-золотым волосам.
- Великолепно, - провозгласила Бонни таким голосом, каким говорила ее мать на торжественном банкете «Дочерей американской революции» [2] .
- Да, волосы - это очень важно, сама понимаешь, - сказала Елена. Глаза у нее были лазурного оттенка, темнее, чем небо. Бонни смущенно дотронулась до своих жестких рыжих локонов. - Само собой, кровь тоже очень важна, - продолжала Елена.
- Кровь? Да-да, конечно, - нервно ответила Бонни. Она совершенно не понимала, о чем говорит Елена, и чувствовала себя так, словно шла по канату над озером, кишащим крокодилами. - Да, конечно, и кровь важна, - слабо поддакнула она.
- Еще сандвич?
- Спасибо.
Второй сандвич был с сыром и помидорами. Елена тоже взяла себе один и аккуратно откусила кусочек. Бонни смотрела на нее, и ей с каждой минутой становилось все неуютнее, а потом…
Потом она увидела, как с краев сандвича капает склизкая грязь.
- Что… что это? - спросила она дрожащим голосом. Только сейчас сон действительно стал похож на сон, и Бонни поняла, что не может пошевелиться - может только смотреть и тяжело дышать. Увесистая капля какой-то бурой гадости упала с сандвича Елены на клетчатую скатерть. Да, это была грязь.
- Елена… Елена, что…
- Ах да, мы здесь все это едим. - Елена улыбнулась, обнажив почерневшие от грязи зубы. Ее голос изменился, стал словно бы мужским - неприятным и неестественным. - И ты тоже будешь.
Воздух уже не казался теплым и ароматным. Теперь он был знойным и тошнотворно-сладко пах гниющим мусором. Среди зеленой травы чернели ямы, и сама трава была не ухоженной, как раньше, а дикой, беспорядочно разросшейся. Это были не Теплые Ручьи. Бонни сидела на старом кладбище; как же она раньше этого не поняла? Вот только могилы были свежими.
- Еще мышку? - спросила Елена и мерзко захихикала.
Бонни опустила глаза на недоеденный сандвич, который держала в руках, и заорала: с его края свисал голый бурый хвост. Бонни отшвырнула сандвич, и тот с хлюпающим звуком ударился о могильный камень. Бонни вскочила. Ее подташнивало. Она стала судорожно вытирать руки о джинсы.
- Нет, уходить еще рано. Компания только собирается.
Лицо Елены менялось, волосы почти исчезли, а кожа серела и грубела. На блюде с сандвичами и в свежевырытых ямах что-то копошилось, но Бонни не могла заставить себя присмотреться. Она понимала, что сойдет с ума, если разглядит, что там шевелится.
- Ты не Елена! - выкрикнула она и побежала прочь.
Порыв ветра бросил ей волосы в глаза, и она ослепла. Преследователь был сзади; она чувствовала его прямо у себя за спиной. «Только бы добежать до моста», - подумала она и на что-то наткнулась.
- Я ждал тебя, - сказало существо, похожее на скелет, с длинными кривыми зубами, одетое в платье Елены. - Послушай меня, Бонни. - Чудовище сжало ее с нечеловеческой силой.
- Ты не Елена! Ты не Елена!
- Послушай меня, Бонни!
Это снова был голос Елены, ее настоящий голос; он не был низким и уродливым, как тот, что говорил с Бонни до этого. Не искаженный омерзительными интонациями, голос звучал настойчиво, доносясь откуда-то сзади. Он ворвался в ее сон, как струя свежего холодного ветра.
- Бонни, слушай внимательно…
Все вокруг таяло - костлявые руки, схватившие Бонни, полуразрушенное кладбище, прогорклый жаркий воздух. На мгновение голос Елены был слышен отчетливо, но потом стал обрываться, как при плохой междугородной связи.
- …Он искажает все вокруг, меняет. А я слабее, чем он… - Несколько слов Бонни не расслышала. -…Но это очень важно. Тебе нужно найти… немедленно. - Голос стал пропадать.
- Елена, я тебя не слышу! Елена!
- …простая магия, всего два ингредиента. Те, что я назвала…
- Елена!
Бонни сидела на кровати, прямая как струна. Она продолжала кричать и никак не могла остановиться.
- Вот и все, что я помню, - закончила Бонни. Они с Мередит шли по Подсолнечной улице между двумя рядами высоких викторианских домов.
- Но это точно была Елена?
- Да. И в самом конце она пыталась мне что-то сказать. Но я не все расслышала; поняла только, что это важно, безумно важно. Что думаешь?
- Про сандвичи с мышами и свежие могилы? - Изящная бровь Мередит выгнулась дугой. - Думаю, что это Стивен Кинг пополам с Льюисом Кэрроллом.
«Может, она и права», - подумала Бонни. Но сон все равно не давал ей покоя; он мучил ее весь день, заставив померкнуть прежние тревоги. Теперь же, когда они с Мередит подходили к дому Кэролайн, эти тревоги вернулись с удвоенной силой.
«Надо было все ей рассказать», - думала она, искоса бросая беспокойные взгляды на Мередит. Нельзя, чтобы она пришла туда вот так, ни о чем не подозревая…
Мередит со вздохом подняла глаза на освещенное окошко в доме времен королевы Анны.
- Тебе действительно именно сегодня позарез нужны эти серьги?
- Да, очень нужны, честно-честно. - Теперь было уже слишком поздно. Оставалось делать хорошую мину при плохой игре. - Когда ты их увидишь, они тебе понравятся, - добавила она, чувствуя, что в ее голосе сквозят умоляющие нотки.
Мередит остановилась и с любопытством окинула лицо Бонни быстрым взглядом своих острых темных глаз. Потом она постучалась в дверь.
- Надеюсь только, что Кэролайн не собирается сидеть дома весь вечер. Тогда мы у нее застрянем надолго.
- Кэролайн? В субботу вечером? Не смеши меня. - Бонни слишком долго задерживала дыхание, и теперь у нее начала кружиться голова. Вместо звонкого смеха получилось что-то нервное и фальшивое. - Как тебе такое могло прийти в голову? - продолжала она чуть ли не истерично, а Мередит одновременно с ней произнесла:
- Наверное, дома вообще никого нет, - и нажала кнопку звонка.
И тут за каким-то чертом Бонни пропищала:
- Дзынь-дзынь.
Мередит, которая уже взялась было за дверную ручку, вдруг замерла.
- Бонни, - сказала она тихо, - тебе не хватает кислорода?
- Нет. - В отчаянии Бонни схватила Мередит за руку и с мольбой посмотрела ей в глаза. Дверь стала открываться.
- Ради бога, Мередит, ты только не убивай меня.
