Как же она ошибалась в нем, надеялась, что нужна и любима, но оказалось - это ложь!
Слезы застилали глаза, и она потерялась в свих переживаниях, бессмысленно куда-то бредя.
Как тяжело терять веру в людей. Понимать, что даже самые дорогие могут причинить боль, придать. Она была не настолько наивна и не собиралась из-за какого-то поддонка бросаться с моста или резать вены. Гордость, да и здравый смысл не позволили бы ей поступить так. Просто сейчас ей никто был не нужен, сейчас она хотела побыть одна и распрощаться с иллюзиями, которые еще совсем недавно будоражили кровь.
Трудно выкинуть из головы год, трудно, но придется.
Крепко обхватив себя руками, она долго шла, но потом устала и остановилась, присев на пустую скамейку, стоящую на противоположном от парка берегу реки.
Время шло, но она все сидела, коря себя за глупость. Как не странно она его не винила. И единственное, что сейчас волновало - как избавиться от удушающего чувства давящего на грудь. Забыть, распрощаться, выкинуть из головы и из сердца, начать жить заново.
Когда с неба на нее упала большая капля, девушка только улыбнулась, приветствуя дождь, который поможет, успокоит и подарит покой.
Грянул сильный ливень, и ей пришлось спрятаться за широкой кроной дерева, которое росло неподалеку. Вымокнув почти до нитки, девушка улыбнулась и сняла босоножки, которые совсем не спасали ее ноги, а сейчас были вовсе бесполезны.
Зеленая нежная трава бережно обхватила ступни. Ей стало немного легче, спокойнее.
Сегодня все-таки у нее день рождения. Праздник, которого она так долго ждала. Ну и что, что парень оказался негодяем! Теперь и не жить совсем, забиться в какую-нибудь нору и не вылезать на белый свет?! Может это и к лучшему. Расстались, так расстались. Гораздо больнее было бы потом, если бы он продолжал ей лгать или просто позвонил и распрощался навек. Максим, Максим. Она ведь любила его за веселый нрав и искренность, а он с ней так поступил. Изменил, обманул. Да, что и не говори, когда тебя придают, а потом бросают, это тяжело.
Дождь и, правда, принес ей умиротворение. Девушка не смогла полностью избавиться от негативных эмоций, но зато пересмотрела ситуацию.
Нельзя отобрать свет у солнца и нельзя заставить этого ангела долго страдать.
Пусть она еще долго будет чувствовать боль внутри, но вот внешне не станет показывать этого.
Дождь кончился также внезапно, как и начался. С носа капало, волосы мокрыми патлами спускались с плеч, тушь не потекла только из-за того, что была водостойкой и стоически выдержала все издевательства судьбы. Платье прилипло к телу и по коже бежали мурашки. Но благодаря теплу летнего дня и солнцу, выглянувшему из-за туч, ей было хорошо.
Девушка медленно ступала по зеленой траве, купаясь в ярких солнечных лучах, пробивающихся через густые кроны деревьев.
Казалось, что она волшебная нимфа, сияющая призрачным светом, и это зрелище завораживало, привлекало.
Он следил за ней. Мечтая и вожделея. Ее сила, ее жизненная сила пьянила, маня и лишая разума. Как же он давно не испытывал этого чувства и уже перестал верить в то, что еще способен влюбиться. Глупый вампир, разгуливающий в солнечных лучах.
Да, это было не его время. Лето вообще приносило ему одни проблемы и неудобства, но сейчас он благодарил судьбу за то, что она снова заставила его сердце биться в томлении. И он не собирался отпускать девушку. Она будет ему принадлежать, не смотря ни на что.
Мужчина подошел к ней незаметно, со спины. Прижался к ее горячему молодому телу, чувствуя, как она вздрогнул, а затем впился в ее шею, испытывая при этом невероятные чувства сравнимые лишь с безумием.
Она не кричала, не могла произнести ни звука. Силы уходили так быстро, что и о сопротивление пришлось забыть, безвольно опустив руки.
Голова кружилась и перед глазами, все плыло, но мужчина, не останавливаясь, пил и пил, забирая все ее силы и жизнь. Последнее, что девушка увидела, это как зеленую аллею наполнили тени, и солнце скрылось за тучами, унося с собой и ее душу. А потом пришло безразличие и мертвый сон. Она превратилась в безвольную куклу и свалилась бы в траву, если бы не сильные руки подхватившие и куда-то ее понесшие.
Он сделал ее вампиром. Подарил вечную жизнь и одиночество. Она ненавидела его, призирала. Отказывалась пить кровь, которую он ей приносил. Не разговаривала с ним, безвольно смотря в потолок.
Обращенные вампиры плохо переносят солнечный свет, не могут, есть обычную пищу, да и слабее своих старших собратьев. За это девушка ненавидела его еще больше, ведь она не могла жить без солнца, не могла прибывать в постоянной темноте.
Он называл себя Ником и говорил, что ей нужно выбрать новое имя, но она его не слушала, не хотела слушать. Он долго держал ее в каком-то полуподвальном помещении, в котором девушка совсем забылась, но потом они переехали в другое место, в другой город.
Двухкомнатная квартира, в жилом районе. Старая мебель, всякое отсутствие комфорта. Но мне было все равно. Я не могла принять то, что со мной случилось, просто не могла. Мое хваленое жизнелюбие, вероятно, умерло вместе со мной, ведь теперь я была всего лишь ходячим трупом.
Мужчина долго бился со мной, что-то объясняя и кормя насильно через день. Кровь мне не приносила никакого удовольствия, даже наоборот вызывала отвращение и приступы тошноты. Ник говорил, что я должна принять то, кем я стала, но я просто смеялась и ненавидела его еще сильнее.
Никогда не думала, что можно так ненавидеть. Я вообще раньше никогда не испытывала такое омерзение к кому-либо. И поэтому не скрывала и не прятала призрения.
Я видела боль в его карих глазах, боль и надежду, которая умерла уже через полгода нашего знакомства. Ник не принуждал меня ни к чему, он просто ждал.
Наверное, думал, что одумаюсь и брошусь к нему на шею. Наивный.
Я увядала с каждым днем, теряла интерес к жизни (или к посмертию). Общение с обычными людьми набило оскомину. Их мысли и чувства были настолько явными, что мне стало неприятно и противно общаться с ними. Когда живешь в неведение, куда проще, можешь не обращать внимания на слабости окружающих или просто терпеть. Но когда ты знаешь обо всем, читаешь других, как открытую книгу, то одиночество кажется лучшим выходом.
Прогулки днем, которые стали мне доступны через три месяца, были худшим наказанием. Открытые участки кожи горели, и появлялся невыносимый зуд, поэтому через пару десятков экспериментов, я просто смирилась и перешла на ночной образ жизни.
Ночь давала мне силы, но вместе с тем приходила жажда. Страшная, всепоглощающая жажда. Она не проходила и никуда не девалась, даже тогда, когда мне давали кровь.
