— Настоящая. — Родерик вдруг трагически понизил голос до зловещего шепота: — Между нашим Герстаном и, к примеру, Терстоном? Вы ведь в курсе, что все целители в случае боевых действий в обязательном порядке призываются на фронт. Что вы будете делать в этом случае?
«От ужаса на месте умру, — чуть не брякнула я. — Или сбегу в какой-нибудь дремучий лес, куда враг не доберется».
— На войне, как говорится, все средства хороши, — продолжил фантазировать мужчина. — И вот вы на передовой. Над головой вражеский дракон, готовящийся зайти на очередной плевок огнем. Рядом стонут раненые, умоляя о помощи. Терстонские некроманты тоже не дремлют и приготовили атаку умертвий. Что, ну что вы будете делать в этом случае, Арлин?
Голос Родерика как-то странно завибрировал, и я воочию представила эту картину. Одна на поле боя. В темных небесах реет кровожадный дракон, собирающийся безжалостно спалить меня дотла. Рядом хрипит в смертельной агонии какой-нибудь бедолага, зажимающий рану рукой. Земля мерно сотрясается под тяжелыми шагами приближающихся умертвий, жаждущих разорвать меня живьем на тысячи кусочков.
Представила — и зарыдала в полный голос от жалости к себе.
— Арлин, что с вами? — Родерик порывисто встал, отодвинув стул. Обеспокоенно склонился надо мной.
— Раненого жалко, — всхлипывая, пробормотала я. — И себя-я-я…
— Ну-ну, успокойтесь. — Родерик в попытке ободрить положил руку на мое плечо. — Я ведь просто попросил вас представить такую ситуацию. Только защитный круг пятого уровня сумеет вас спасти. Тогда вас и дракон не увидит, и умертвия не почуют. Вы спасетесь сами и сумеете спасти кому-нибудь жизнь.
Я зарыдала еще горше. Легко ему говорить! А я круг не сумею нарисовать! И погибну в самом расцвете сил.
— Арлин, ну что вы, в самом деле, — окончательно растерявшись, проговорил Родерик. — Выпейте воды, что ли.
После чего щедро плеснул в стакан из графина. Протянул его мне.
Мои зубы отчетливо застучали по стеклянной кромке. Я сделала несколько глотков, шмыгнула носом, и Родерик милостиво протянул мне носовой платок.
— С-спасибо, — запинаясь, тихо поблагодарила я. Уткнулась лицом в тонкую батистовую ткань с вышитой монограммой, от которой пряно пахло корицей, гвоздикой и кардамоном.
Родерик вернулся на свое место. Терпеливо дождался, пока я перестану плакать. Наконец я в последний раз промокнула глаза, шумно высморкалась и протянула было платок ему.
— Оставьте себе, — с легкой ноткой брезгливости отказался он. Взял в руки мою зачетку, лениво пролистал ее и с иронией обронил: — Вот я и спрашиваю вас, Арлин Бун, быть может, вам замуж выйти?
Я озадаченно засопела. Что-то сегодня я в упор не понимаю господина Робертса. С чего вдруг он заговорил о моей личной жизни?
— Вам восемнадцать лет, — продолжил тем временем Родерик. — Вы заканчиваете первый курс. Увы, по вашим отметкам видно, что проблемы у вас не только с начертательной магией.
— Почему это? — удивилась я, горделиво заявила: — Я сдала все экзамены и зачеты! — Родерик кашлянул, и я неохотно добавила: — Ну, кроме вашего.
— И все на тройки, — вкрадчиво проговорил он.
— Ну сдала же! — не унималась я.
— И сколько раз вы сдавали основы первой магической помощи? — с иронией осведомился Родерик.
Я обиженно засопела. Ну да, тоже пришлось побегать за преподавателем. В конце концов госпожа Ингрид Бойл просто плюнула — и поставила мне тройку, когда я просидела в ее кабинете пять часов кряду, силясь выбрать из экзаменационных билетов хотя бы один, на который смогу ответить. И госпожа Бойл насмешливо обронила при этом, будто ее утешает только та мысль, что я хоть пыталась что-нибудь найти. Стало быть, что-то учила.
— Ладно, вы не понимаете, зачем целителям курс начертательной магии, — продолжил Родерик, не дождавшись от меня ответа. — Но, полагаю, не будете спорить, что первую магическую помощь студенты вашего факультета должны знать от и до.
Я скорбно поджала губы, почувствовав, как на глаза опять навернулись горячие слезы.
Самое противное заключалось в том, что Родерик был прав. Прав целиком и полностью. Я не справлялась с учебой. За этот год я не пропустила ни единой лекции, даже самой скучной и необязательной. Посетила все коллоквиумы и семинары. Всегда вызывалась помочь лаборантам с разбором коллекций, составлением картотек и прочими нудными делами, щедро жертвуя свободным временем, а зачастую и законными выходными. Но не потому, что настолько тяготела к знаниям. Нет, столь незамысловатым образом я пыталась заслужить снисхождение и хорошее отношение к себе со стороны преподавательского состава. Стоит заметить — такое поведение принесло свои плоды. Зачеты мне вообще поставили автоматом лишь за стопроцентную посещаемость занятий. С экзаменами, конечно, такая тактика не сработала. Но все равно. Меня до сих пор не выгнали из академии, хотя каждый из предметов я сдавала далеко не три положенных раза.
— Арлин, хотите начистоту? — серьезно спросил Родерик, и я мгновенно напряглась. — Вы ведь понимаете, не можете не понимать, что на втором курсе предметы станут гораздо сложнее. Первый год — это так. Разминка. Способ отсеять тех, кто абсолютно не пригоден к обучению. Кто привык лишь развлекаться и неделями не появляется на занятиях. Да и то многие из этих остолопов перед сессией берутся за ум и за пару дней самостоятельно наверстывают пропущенное. Ваш же случай диаметрально противоположный. Вы исполнительны, да, с этим не поспоришь. Вы ответственны. Но… Как бы так помягче выразиться…
«Арлин, ты тупа как пробка, — грубо констатировал внутренний голос. — Одна из тех, кто, как говорится, смотрит в книгу, а видит фигу».
— В общем, зачем вам академия, Арлин? — печально вопросил Родерик, так и не найдя приемлемого вежливого определения моим умственным способностям. — Я видел ваши конспекты. Пожалуй, они идеальны. Подробнее и аккуратнее их я не встречал. Каждую лекцию вы сидели на первом ряду и прилежно записывали все, что я говорил. Но при этом в вашей голове ничего не осталось. Полный ноль. Это… Это поистине уникально. Хоть какие-то крупицы знаний должны были сохраниться в вашей памяти?
Я беззвучно шмыгнула носом. Судорожно стиснула платок, уже понимая, куда клонит Родерик.
— Вы симпатичная молодая девушка, — вкрадчиво продолжил Родерик. — Да плюньте вы на обучение! Ну не дано вам. Бывает. Какие-то способности к магии у вас, безусловно, есть, иначе вы бы не поступили. Однако не каждый дар возможно развить. Поэтому я и спрашиваю — почему бы вам не выйти замуж? Зачем вам терять еще пять лет в этих темных душных аудиториях, записывая за преподавателями фразы, смысл которых не понимаете и даже не желаете понять? Найдите себе молодого человека, нарожайте кучу детишек. И будьте счастливы, в конце концов! Зачем, ну зачем тратить драгоценные годы жизни на то, что вам не нравится?
— Мне нравится учиться, — чуть слышно возразила я, пристально разглядывая стол перед собой.
От готовых пролиться в любую секунду слез перед глазами все расплывалось и двоилось.
Родерик тяжело вздохнул. Взял в руки графитную палочку и занес ее над моей зачеткой.
— Пожалуйста, дайте мне еще один шанс! — взмолилась я, осознав, что сейчас он влепит мне окончательную двойку, которая автоматически приведет к отчислению из академии. — Прошу вас! Я все выучу! Честное слово!
— Я дал вам достаточно шансов, — негромко возразил Родерик. — Больше, чем кому бы то ни было за всю свою преподавательскую деятельность.
— Я вас очень прошу! — Я умоляюще сложила перед собой руки. — Поймите, если я вылечу из академии, то… то…
— Да ладно вам, не драматизируйте. — Родерик покачал головой, но кончик палочки еще висел в воздухе. — Не вы первая, не вы последняя. Или боитесь гнева родителей? Полноте. Они покричат-покричат — да успокоятся. В конце концов, девушкам высшее образование совершенно не нужно.
— Почему это? — удивилась я, на мгновение даже перестав плакать.
— Да потому что. — Родерик пожал плечами. — Вам семью не кормить. Большая часть ваших сокурсниц, Арлин, уж простите за откровенность, грезят отнюдь не о карьере, а о хорошем муже. Диплом им нужен лишь для галочки. Повесят на стенку в гостиной и будут с него раз в неделю пыль смахивать. Лишний повод для гордости.
