— Кто тебя обидел, деточка?
Я натужно всхлипнула и выложила женщине всё, что со мной произошло.
Она слушала молча, лишь изредка качая головой.
— Меня зовут Вера Степановна, а тебя горемычная?
— Веста, — вздохнула, утирая очередную слезинку.
— Очень красивое и редкое имя, улыбнулась женщина. — А муж твой сволочь последняя, раз так поступил. К сожалению, с работой не помогу, но вот с жильем… Мы с мужем из деревни. Сосновка называется. Находится в ста километрах от города. Вымирающий посёлок. Жилых домов двадцать осталось, да еще пара коттеджей богачей. Они к нам свежим воздухом дышать приезжают, да на рыбалку с охотой. Молодёжь почти вся разъехалась. У нас с мужем детей нет — Бог не дал. Только племянница и та в город укатила. Мы как раз от неё едем. Остался её дом рядом с нашим. Пустует. До города далековато конечно -1:20 на электричке и почти час пешком до станции… Но хоть Крыша над головой. Мебель там есть. Даже старенький холодильник имеется, — женщина замолчала, не зная, что ещё мне сказать.
— Я поеду, — ответила не раздумывая.
Ну, а что мне оставалось? А так, хоть спать будет где. Я уже о ночёвке на вокзале начинала подумывать, а тут целый дом с мебелью, хоть и в глуши. Зато тишина, свежий воздух и кардинальная смена обстановки. Чем не новая жизнь? А там и подыскивать работу начну. Лиха беда начало.
— Вот и ладно. Садись в машину.
Я подхватила свой старенький чемодан и забралась на заднее сиденье Чемодан… Мой верный спутник. В нём когда-то меня подкинули на крыльцо детского дома…
По дороге познакомилась с мужем Веры Степановны. Звали пожилого мужчину Николай Трофимович. Он выслушал мою грустную историю, повздыхал, поохал, отпустил несколько крепких словечек в адрес моего мужа, теперь уже бывшего, а потом переключился на рассказ о Сосновке. Как там красиво и душевно.
Путь в посёлок лежал через густой лес, и создавалось ощущение, что огромные ели тянут к тебе свои пушистые лапы, чтобы схватить и утащить в самую глубь — дебри, где пыхтит и чавкает болото и вздыхает и хихикает что-то неведомое. Я поежилась, обхватывая себя руками.
— Мне по этой дороге до электрички придётся добираться? — я всё больше сомневалась в правильности своего решения.
— Да. Это единственный путь из Сосновки в цивилизацию.
— А звери дикие здесь водятся? — мне было откровенно не по себе.
— Бывает, встречаются, но на людей уже давно не нападали. Всегда бери с собой мощный фонарик и что-нибудь напевай или громко рассказывай во время пути. Зверь сам на рожон бросаться не будет. Всегда стороной человека обойдёт.
— А если бешеный?
— В таком случае ружьё надобно, конечно. Но в город с ружьём…
Я схватилась за голову руками, начиная понимать, что мне предстояло делать каждый день по два раза. Ещё и в темноте. Попала, так попала! Въезжая в деревню, я уже готовилась к самому худшему.
«Как привезут меня в развалюху какую-нибудь… Или того хуже. Тётка без рода и племени — идеальная кандидатура для рабства. Буду жить в собачьей будке, пахать огород и жить на хлебе и воде».
Сколько я по телевизору историй смотрела про людей пропавших без вести. «А может у них секта Староверов каких-нибудь? Или ещё чего похуже…»
Пока находилась в своих мрачных мыслях, не заметила, как машина остановилась напротив бревенчатого дома. Кстати, сама Сосновка и правда была всего домов на 15–20. На окраине еще стоял большой современный особняк. А остальные домишки вид имели довольно древний. Сплошь срубы и только парочка кирпичных. Улочки с грунтовыми дорогами, поросшие по краям низкой зелёной травкой. Заборы у всех — частокол и никаких современных материалов. Всё такое самобытное и простое. Но от чего-то душа моя отозвалась на эти деревенские виды. Мне нравилось, как по улице гуляет разнообразная птица: гуси, утки, куры. Никаких загонов. Возле соседнего двора паслась коза, поглядывая подозрительно на меня.
Несмотря на гнетущее ощущение, которое создал темный густой лес, в самой деревне мне понравилась. Николай Трофимович отворил скрипучую покосившуюся калитку и пригласил меня во двор. Окинула дом взглядом. На вид добротный, несмотря на серые потрескавшиеся брёвна и худое крыльцо. — Ты огляди детонька, а мы за ключами сходим, да перекусить тебе кое-что принесём. Тут у нас магазинов нет. Из города раз в неделю машина с продуктами приезжает, — развела руками хозяйка.
Я выдавила улыбку и присела на землю прямёхонько на густую зелёную траву, прислонившись спиной к тёплым, прогретым солнцем бревнам. Мой красный чемодан сиротливо стоял рядом. Когда-то давно мне дала его заведующая детским домом. Сказала, что в нём меня и нашли утром на крылечке. А ещё записку отдала, которая лежала вместе со мной в чемодане.
«Пусть в свидетельство о рождении запишут именем Ирина Круглова, но в миру называйте её Веста.»
Я столько раз перечитывала это короткое письмо, поражаясь сухости и краткости изложения. Это ведь единственное, что осталось мне от матери. А ещё я так и не смогла понять, почему всё так запутанно с моим именем?
Глава 2
В доме было чисто, ухожено, но крайне скромно. Из техники — старенький холодильник и радио. Кухня, да спальня. Отопление в доме было печное. Прикинула, что на зиму надо будет перебраться в город, потому как дрова могли оказаться для меня большой проблемой.
Хозяева отдали мне ключи, поставили на стол миску с сырниками и крынку молока, а в холодильник положили пяток яиц, кусок сала и что-то из овощей.
— Мы не думали, что у нас появятся гости, — как-то виновато глянула на меня Вера Степановна. — Чем богаты, как говорится, — развела она руками.
— Спасибо. Вы и так для меня много сделали. Я даже не представляла где переночевать.
— Пойдём я тебе всё покажу.
Поставила чемодан на стол в кухне-гостиной и вышла во двор за хозяйкой.
— Воды в доме нет, — обрадовала меня женщина. — Чтобы приготовить, убраться, помыться и постирать, надо достать её из колодца. Вот он.
Мы как раз зашли за дом и чуть не утонули в зарослях крапивы. Колодец был накрыт металлической крышкой, а рядом стояло жестяное ведро, пристегнутое ржавой цепочкой к валику.
— Весь садово-огородный инвентарь в сарае на улице, — продолжила экскурсию Вера Степановна. Там же ты найдёшь тазик, вёдра и ремонтные приспособы. Если понадобится помощь, всегда можешь обратиться к нам с мужем.
— А где у вас туалет? — тихо поинтересовалась у женщины, свыкаясь морально со своей новой житухой.
— Да вон, — махнула хозяйка рукой в сторону.
В конце заросшего огорода увидела типичное деревянное покосившееся строение, упирающееся торцом прямёхонько в лес.
Невольно вздрогнула, представив свой ночной поход в этот нужник. Да я все дела сделаю, не доходя до места! Прямо по дороге от страха! Заодно огород удобрю, можно будет огурцы с тыквами посадить. Невесело хмыкнула своим мыслям.
— Электричество у нас частенько выключают, поэтому всегда пополняй запас свечей, — посоветовала Вера Степановна. — Они, кстати, в тумбочке на кухне. Там ещё чай вроде оставался и сахар.
— Скажите, а в какое время первая электричка?
— В 6:15 утра, кажись.
— А вторая?
— Кажется, в семь. Выйдешь через деревню к той дороге, по которой мы приехали и прямёхонько по ней. Минут за сорок можно добежать.
— Добежать… — на автомате повторила я, понимая, что именно бегать я и буду. Никаких размеренных прогулок по такому жидкому лесу моя психика не переживёт.
— У соседки молока козьего можно всегда взять и творога. Вкусное оно у неё: жирное, сладкое. А пользы сколько!
Я покивала, находясь в своих мыслях.
— Ладно, девонька. Обживайся, отдыхай. Пошла я мужа обедом кормить, а то опять бухтеть на меня будет.
Я закрыла калитку за Верой Степановной и отправилась в дом. Села за стол, уставившись в небольшое оконце и снова заплакала. Тридцать пять лет, осталась без всего: ни работы, ни жилья, ни перспектив.
Так было на душе муторно, что выть хотелось. Казалось, что в груди свили гнездо пауки или скорпионы и скреблись там, издавая мерзкое шуршание, и даря болезненные ощущения.
