Я начала активно мотать головой, резко поднимаясь с ненавистного стула, и кинулась к двери. Не может быть! Свобода!
Я неслась по узкому коридору, на бегу вспоминая дорогу к выходу, а когда стали слышны людские голоса, заулыбалась как дурочка!
Так и выбежала в просторный холл полицейского участка Гаутрайна — уставшая, взлохмаченная, но счастливая. Ещё не представляя, как всё же буду добираться домой… Но самым важным сейчас было просто оказаться на улице и вдохнуть свежего воздуха, пропахшего пылью, гарью, грязными бездомными и помойкой — запах свободы! Да, Гаутрайн оказался той ещё дырой.
Но дойдя до стойки администратора, или как она там у полицейских называется, я резко замерла, как вкопанная. Сердце заколотилось в бешеном ритме и рухнуло на пол. Я глубоко и шумно вдохнула, схватившись за колонну, около которой остановилась.
Я не могла поверить своим глазам. Я надеялась, что больше никогда не увижу этого человека, что он исчез из моей жизни навсегда и больше никогда в ней не появится! Я целый год пыталась растворить его образ в сознании и смешать его с пылью, пыталась стереть черты лица и фигуры из своих мыслей, забыть бархатный, обволакивающий тело теплом голос, чтобы, вспоминая его в очередной раз, осознать, наконец, что вижу лишь размытые линии…
Но одного короткого взгляда хватило, чтоб понять — я не забыла. Помню каждую морщинку, линию плеч и подбородка, кажется, я даже ощущаю, словно наяву, как покалывает кожу на щеке его небольшая щетина, вызывая по телу мурашки. Сомнений не было, ошибки быть не могло. Рядом с заветным выходом стоял, небрежно облокотившись на стену своим могучим плечом, мой ночной кошмар… Причина всех моих неприятностей.
Глава 1. Первое лето
— Мне здесь не нравится…
— Ну-у-у, — протянула сестра, — первое впечатление может быть обманчивым…
Сёма в свойственной только ей одной манере широко развела руки, провожая взглядом проходящих мимо девчонок и парней. Пока никого нашего возраста мы не видели. Все младше, и это печально…
Мы с Сёмкой выглядим на свои семнадцать лет. Не старше. Хотя худощавые девичьи фигурки уже начали оформляться и принимать женственные черты, но дело не во внешнем виде. Не знаю в чём, но я действительно чувствовала себя не в своей тарелке. Дело, конечно, не только в возрасте. Дело в обстановке. Она какая-то… неродная. К тому же, здесь всё ещё слишком много чужих родителей.
Нет, я ничего не имею против родителей, и своих очень люблю. И каждый год я скрываюсь в лагерях подальше от них, чтобы не забывать об этом. Но сейчас мне было не комфортно и хотелось домой.
Один из самых непредсказуемых моментов — как здесь отнесутся к нашей с сестрой особенности… Мы в магическом лагере, вот только магии в нас было не больше, чем в трухлявом пне, почему-то до сих пор возвышавшемся посреди тропинки от дома старших к столовой, о который я спотыкалась уже два раза! А ведь я в этом лагере ещё только полтора часа нахожусь!
Радовало, что природа здесь просто потрясающая. Растут исключительно сосны, поэтому невероятные запахи хвои и свежести перемешиваются в воздухе, наполняя лёгкие кислородом, под ногами хрустят опустошённые белками шишки, а мох придаёт земле насыщенный зелёный цвет.
И только за это волшебство я готова закрыть глаза на многое. Пожалуй, я готова все три недели провести на скамейке возле корпуса, наблюдая за природой. Тем более, этот лес был для всех нас, как глоток свежего воздуха, хотя бы даже благодаря своей зелени.
За целый год созерцания красноватой магитарианской земли и таких же, с листвой бурых оттенков, деревьев, растущих сплошь и рядом в наших более или менее крупных населённых пунктах, уставали даже глаза, не говоря уже про мозг. Когда всё кругом красное, невольно начинаешь ассоциировать окружающую природу с кровью. Словно сердце планеты кровоточит и разливает по венам красную жидкость, окрашивая всё вокруг в яркие агрессивные цвета. Так себе ассоциации.
Наблюдала за пребывающими ребятами, пытаясь вычислить, с кем из них я смогла бы завязать дружеские отношения или хотя бы потанцевать вечером на дискотеке. Но казалось, что все гораздо младше. Однако я старалась не терять надежду и не унывать. Впрочем, оптимистичное мышление было свойственно мне по жизни, только это, пожалуй, и не позволяло впасть в глубокую депрессию под гнётом родителей о необходимости поиска моего магического источника или магически одарённого мужа. Последнее меня смущало особенно.
Мне казалось, что рановато ещё говорить о мужьях. Я целовалась-то всего с одним парнем. И я не спешила вступать во взрослую жизнь, а родители, особенно мама, кажется, считали, что в семнадцать уже можно подыскивать подходящую кандидатуру. Видимо, пока я не состарилась и не сморщилась… И, судя по всему, они считают, что это произойдёт уже года через два. Не знаю… Других причин для подобной спешки я найти не могла. Боюсь даже представить, что начнётся через две недели, когда мне исполнится восемнадцать.
На ужин мы пришли в хорошем настроении, хоть немного и смущала местная традиция ходить в столовую строем. Хорошо хоть песни петь не заставляли.
— Б-а-а, — Сёма толкнула меня в локоть, и я чуть не выколола себе вилкой глаз, — Вий, глянь, кто средних привёл.
Я посмотрела на вошедшую группу детей лет двенадцати-четырнадцати и поискала глазами нужную особь. Найти было не сложно — широкоплечий мужчина возвышался над своими подопечными на полтуловища. Когда он повернулся, я уловила в чертах лица что-то знакомое, но не узнала, хотя, судя по словам сестры, должна была.
Наставнику средних на вид было лет пятьдесят, короткие тёмные волосы, забавные усики, мелкие глаза… Я рассматривала его лицо, но никак не могла вспомнить.
— Вия, ну ты чего?! — возмутилась Сёма. — Это же профессор Ратсел. Предки меня к нему на дополнительные занятия по магическим заклинаниям таскали. Помнишь? Ты же видела его пару раз!
Точно. Я вспомнила. Два года подряд Семана ходила к нему на занятия после школы. Родители сестры надеялись, что опытный преподаватель сможет найти и раскрыть источник её магии. Но, по словам Сёмы, мужчина скорее хотел найти источник её женственности.
Семане было всего тринадцать лет, когда он начал позволять себе двусмысленные намёки и откровенные взгляды в её сторону. Пару раз даже предлагал задержаться вечером в классе.
Я мгновенно почувствовала острую неприязнь к этому типу, ведь причин сомневаться в словах сестры у меня не было.
Что ж, придётся постараться избегать общения с этим объектом.
— Сёма, ты как? — я обеспокоенно посмотрела на сестру, но волнение прошло сразу, как только увидела искренне непонимание в её глазах.
— А мне-то что? Мне нормально. Он же просто трепался языком. Подумаешь, мало ли старых извращенцев. Теперь у меня с ним нет ничего общего, — и Семана небрежно пожала плечами, отправляя в рот очередной кусок, надо заметить, вкусной жареной птицы.
Я снова посмотрела на наставника средних и поёжилась. Хорошо, что его к нам не приставили! А к таким мелким, которые у него на попечении, он не станет приставать. Не станет? Да и стал бы он вообще к кому-то приставать? Может это у него шутки такие? Может поэтому Семана и спокойна, а я слишком бурно реагирую? Просто от одной мысли, что этот наглый престарелый мужлан пытался совратить Сёму…
А может сестра понимала тогда, да и сейчас понимает, что он действительно просто трепался языком? Да. Наверняка это так. Хотя, в любом случае это не важно. Просто надо держаться от этого мага подальше!
— О! — воскликнула сестра, отвлекая меня от неприятных мыслей. — И жёнушку приволок! Ты посмотри!
Я глянула на вновь вошедших. Видимо, жёнушка — наставница младших. Ничем не примечательная дама в крупных очках с толстыми линзами, судя по лицу — не самая добрая на свете женщина.
