И, слава Братьям-Близнецам, мне удалось выйти на оживлённую улицу незамеченной. А уж затеряться в толпе не стоило больших усилий.
Наше свидание с Алесом было назначено на полдень. Судя по положению солнца на небосклоне, я очень сильно опаздывала. До Храма Старшего Бога было ещё добрых пятнадцать минут пути, но дама бегать не должна.
Если я встречусь с кем-то из тётушкиных знакомых, то они могут даже не обратить внимание на меня. Но если я буду бежать по оживлённой улице, это может породить кучу ненужных слухов.
До Храма Старшего Бога я добралась быстрее, чем думала. Огромное белоснежное здание укрыло меня тенью, впилось тремя шпилями в голубое небо и поглядывало своими большими круглыми окнами-глазами за спешащими мимо людьми.
Светлые кованные ворота оказались приветливо распахнуты, словно приглашали всех желающих заглянуть внутрь. Я вошла на территорию Храма, прошла по тропинке на задний двор и попала в огромный яблоневый сад. На деревьях только-только появилась завязь, а белые лепестки цветов медленно опадали, кружа в воздухе, напоминая снег. Звонкоголосые птицы щебетали в густых кронах, время от времени взлетали вверх и меняли ветку, на которой будут исполнять следующую песню.
Сладкий запах цветения щекотал ноздри, но задерживаться тут было нельзя. Если смотритель Храма или сам Главный Жрец заметят меня тут, то это вызовет слишком много вопросов. Я давно предлагала Алесу сменить место встреч, но он утверждал, что если Старший Бог Арусаган поддерживает наши отношения, то ни за что не позволит кому-то вмешаться.
Сам парень ждал меня на одной из лавочек, скрытых за кустами колючей чайной розы, а завидев — широко улыбнулся.
Я специально сбавила шаг, стараясь сделать вид, что совершенно не заметила того, что опаздываю, и любовалась мужчиной, который завладел моим сердцем. Алес тоже не спешил вставать мне навстречу, но следил взглядом тёмных серых глаз, которые напоминали мне грозовое небо.
Ветер растрепал его короткие каштановые волосы, кинул несколько прядей на глаза, но мужчина этого, казалось, не заметил.
Когда между нами оставалось не больше пяти шагов, Алес встал:
— А я уже подумал, что ты решила меня бросить.
В мягком голосе проскользнули нотки упрёка, а я слегка опешила, не зная, как ответить. Хоть и встречались мы с сыном жреца почти полгода, я до сих пор не всегда понимала, как себя с ним вести. Ведь, с одной стороны, я аристократка, хоть и из обнищавшего рода, а с другой — он будущий жрец нашего Старшего Бога.
— Как ты мог такое подумать, — ответила я на его улыбку. — Неужели я опоздала?
Алес хитро усмехнулся, давая понять, что раскусил мою уловку. Я же небрежно пожала плечами и опустилась на белоснежную каменную лавочку. Кусты розы скрывали нас от ненужных взглядов, и тут можно было быть самой собой, а не играть на публику.
— Тебе помог эликсир? — парень начал свой разговор совсем не с тех слов, с которых я ожидала.
— Да, благодарю, — ответила я и сама себя отругала: слишком церемонной вышла фраза.
— Кошмары ещё мучают, — вздохнул Алес, понимая, что снадобье, стащенное у отца, не помогло мне полностью.
— Я просто не всегда помню о том, что его нужно принять перед сном, — солгала. — В этом нет твоей вины.
Да, я рассказала ему о том, что в семь лет продала магический дар, не могла молчать, хоть и считалось, что о таких ритуалах вслух говорить неприлично. Но Алес понял меня правильно, принял такой, какая я теперь есть, но всегда спрашивал, не вспомнила ли я, какая именно стихия мне принадлежала.
Нет, этого я не помнила. А спрашивать о таком у мамы или тётушки не хотела. Все же я могла напомнить своим вопросом, что благодаря мне сейчас мы можем сводить концы с концами, и довести их до слез.
Алес обнял меня за плечи, прижал к себе:
— Я так соскучился, птичка.
Прятать улыбку не было никакого смысла, но в ответ я ничего не сказала. Всё-таки поучения тётушки отложились у меня в мозгу и иногда всплывали. Хотя, почему я должна слушать женщину, которая-то и замужем не была, я понимала не всегда.
А губы мужчины уже обжигали моё ухо и шептали всякие неприличности, от которых воспитанные дамы обычно краснеют.
— Уже очень скоро мы сможем не скрывать наши отношения, — его губы коснулись моей шеи, опалили горячим дыханием. — Подожди ещё немного, птичка, как только я стану младшим Жрецом, смогу просить твоей руки.
— Ритуал принятия ведь уже завтра, — не к месту вспомнила я.
— Именно, — Алес заглянул мне в глаза, а потом потянулся за поцелуем.
Я отстранилась, сама не понимая почему.
— Что не так, птичка? — мужчина прошёлся губами по шее вверх, заставляя меня вздрогнуть. — Я тебе не мил? Вот уже полгода ты не позволяешь мне к тебе прикоснуться, — и в подтверждение своих слов положил руку на мою ногу чуть пониже бедра. — Или ты хочешь только тех богатств, которые полагаются Жрецу?
Что? Я не поверила своим ушам. Неужели эти слова сейчас сказал он? Нет! Мужчина, который занял моё сердце, не может так подло себя повести!
Подскочив с лавочки, я не сдержала слов:
— За кого ты меня принимаешь, Алес? Неужели я дала повод усомниться в моих чувствах? Ты только что оскорбил меня!
— Ну-ну, птичка, — он уже стоял рядом, зажимал мне рот ладонью, — не шуми. И прости меня, я ведь сгораю от желания, лишь глядя на тебя, — мужская рука вновь прикоснулась к моему бедру. — Я больше не могу терпеть.
Ах так?
Оттолкнув от себя будущего Жреца, тихо отчеканила ему все то, что думала:
— Никакой близости до тех пор, пока маги не свяжут наши судьбы перед ликом Братьев-Близнецов! И я больше не появлюсь тут, теперь твой черёд прийти в поместье Селинер и доказать искренность своих чувств ко мне!
Дыхание почему-то перехватывало, кровь прилила к лицу, я чувствовала, как горят щеки.
Алес молчал, как-то странно на меня смотрел, будто не ожидал такого от хрупкой «птички». По Храму Старшего Бога прокатился раскатистый звон, означая то, что наступило время молитвы. Сын главного Жреца вздрогнул от этого звука, бросил быстрый взгляд в сторону чёрного входа. На время молитвы все выходы закрывались, и если он не придёт, отец это заметит.
Ничего больше не сказав, я развернулась на пятках и поспешила в сторону оживлённой улицы. Мужчина, завладевший моим сердцем, не догнал, не окрикнул. Слезы душили, но я не позволяла себе расплакаться прямо тут.
Уже очень давно Алес делает намёки на то, что не прочь почувствовать тепло моего тела, и это ужасно злило. Я ждала серьёзных намерений от этого мужчины, а не две-три ночи.
Не помню, как я добралась до дома, возможно, меня даже кто и видел, но сейчас это было не важно. Оказавшись в своей комнате, я захлопнула дверь и упала на кровать. Слезы хлынули из глаз. Всхлипнув, я перевернулась на спину.
— Надо быть спокойнее, Шерил, — прошептала я, чувствуя, как слезы щекочут уши.
«Дамы не должны быть такими импульсивными, — подумала я, прижимая ладони к лицу. — Тётушка учит принимать удары судьба с улыбкой и с гордо поднятой головой. Я очень плохая ученица».
Солнце медленно заваливалось в сторону горизонта, окрашивало небо в ярко-красный и малиновый. Открыв окно, я подставила лицо лёгкому тёплому ветру. Мне потребовалось слишком много времени для того, чтобы успокоиться и привести себя в порядок. Но у меня получилось.
Об Алесе старалась не думать, потому как все мысли, связанные с этим мужчиной, сейчас отзывались слезами, а к ужину я должна спуститься уже через несколько минут. Мама вряд ли заметит перемены во мне, ведь все её внимание всегда сосредоточено на брате, а вот тётушка может начать расспросы, от которых мне просто не удастся отмахнуться.
Решив, что я уже достаточно успокоилась, сменила дорогой мамин подарок на светло-серое платье, затянула шнурки под грудью и покинула комнату.
Невысокие каблучки серых туфелек выбивали пыль из старого паркета, но до столовой мне дойти было не суждено.
Почти все собрались в холле, входные двери оказались широко распахнуты, а с нашего двора выезжал всадник на чёрном поджаром коне.
