Подняла голову и сквозь пелену слез взглянула на солнце. Мы вышли рано утром, скоро наступит полдень. А тогда…
… День клонился к закату, а я все никак не могла успокоиться после разговора с братом. Вроде, все обговорили, повинились, объяснили друг другу, но тревога не покидала меня. Бегая из угла в угол, из кладовой в кладовую, я не могла найти местечка, чтобы присесть, остановиться, осмыслить. Заставляла себя угомониться, занималась делами, но покой не приходил. Размышляя, почему душа мается, я поймала одну мысль. Ухватилась за нее, думая, что нашла причину, хорошенько поразмыслила и приняла решение действовать немедленно. У меня не получится искупить вину перед Ганнвером, и она долгие годы будет лежать глыбой на моих плечах. Я могу лишь облегчить ношу, одновременно, усложнив змее жизнь. Мой долг забрать племянника и воспитать его достойным человеком. Я обязана сделать все, чтобы оставшиеся в живых члены моей семьи воссоединись. Мы будем помнить предков и уверенно смотреть в завтрашний день. Я найду Северию или отомщу за нее, пусть и не своими руками.
Для начала мне нужен человек, которому могу безоговорочно доверять. Я могла бы отправить на юг еще одну альбину, но воспоминания о Криссе были еще слишком свежи. На сегодняшний день мне хватит тревог, я каждый день молю Ретта о том, чтобы он не оставил Янель. Мне часто снится, как она перебирает струны лютни, а за ее спиной стоит Гэрт. Возможно ли, что они встретились?
Вспомнив одного брата Рейна, я не могла не задуматься о другом. Решение было принято мгновенно, но я никогда не пожалею о нем, и никто, даже супруг, не возразит.
Я обежала весь двор, запыхалась, раскраснелась, но нашла, кого искала. Алэрин находился в конюшне, где чистил своего коня, общаясь с ним, как с человеком и хорошим другом.
Нетерпеливо постукивая каблуком, дождалась, когда младший из близнецов сделает перерыв в работе, и без предисловий выпалила:
— Эр, вы можете выслушать мою просьбу?
Алэрин одарил меня внимательным взглядом, кивнул, отложил скребницу и вымыл руки.
— Что вы хотите поручить мне? — на его лице не мелькнуло и тени удивления.
— То, ради чего юная Ниавель, не задумываясь, рванула бы на юг!
— Что думает по этому поводу нынешняя королева? — он показательно выгнул бровь, пытаясь угадать мои мысли.
Я честно призналась.
— Задуманное смертельно опасно, но жизненно необходимо! — нахмурилась, осознавая, почему он может отказаться. — Я знаю, как важен для нордуэлльцев их дом, но и о людях тоже нельзя забывать. Наш дом, север, опустеет без нас! — я должна была убедить его. У меня не могло быть иного выхода.
— Мы все части одного целого. Витраж будет не так прекрасен, если лишиться хотя бы одного фрагмента. Но порой его осколки настолько мелки, что их не склеить в единое полотно, — Алэрин подошел ближе, на миг мне стало неловко от его долгого вопрошающего взгляда.
В следующее мгновение я одернула себя — мне стыдиться нечего!
— Это мое самое сокровенное желание, — вполголоса проговорила я, выдавая тайну. — Никогда не прощу себе, если не попытаюсь.
— Супруг знает о вашем замысле? — что-то неопределенное мелькнуло и исчезло в глубине его глаз.
Я ни секунды не колебалась.
— Алэр обязательно одобрит, как только у нас появится минутка обсудить кого-то, кроме наших гостей.
Алэрин печально улыбнулся.
— Расскажите мне о них: о мальчике и о вашей сестре. Мне нужно знать, с чьим именем на устах я умру, если потребуют обстоятельства.
— О племяннике мне известно немного. Ган и сам не часто общался с сыном, — глупо оправдалась я и протянула ир′шиони сложенный вчетверо клочок пергамента. — Здесь указано место, где проживают мать с ребенком. С женщиной у Лиса была устная договоренность, но если она пожелает, то необходимо забрать и ее, — с ожиданием смотрела на демона.
Алэрин коротко кивнул и принял пергамент, а мне пришлось думать, что сказать.
— Моя сестра, как и вы, лишилась дара, — я отважилась начать рассказ, стараясь найти точки соприкосновения и склонить его на свою сторону. — В Ар-де-Мее таких девушек называют «лунными невестами». Их удел одиночество, — воспоминания причиняли боль. Я отчетливо помнила, как спорила с отцом матушка, до хрипоты, до яростных слез, отстаивая право младшей дочери на счастливое замужество.
— Ваши соотечественники жестоки, — глухо высказался Алэрин, не отводя настойчивого взгляда, будто слушал не только мои слова, но и читал эмоции, чтобы составить более полную картину. — В чем вина девушки?
— Тот же вопрос задавала папе матушка, — откровенно поведала я.
— И что она услышала в ответ? — его лицо выражало мрачный интерес.
У меня не было причин таиться, но и гордиться было нечем.
— Король сказал, что исключений не будет. Мы волшебники, но вернуть магию не в наших силах. Вместе с даром «лунная невеста» теряет память и способность любить.
Своими признаниями я загнала Алэрина в тупик. Он перестал понимать происходящее, крепко задумался и сделал неверные выводы. Я спохватилась и нелепо затараторила:
— У нее белые волосы, как у вас, и она отличается от меня и других ар-де-мейцев, так же, как вы — от Алэра, Доша и прочих своих соотечественников!
— Белые волосы — верная примета. Таких, как мы, — Рин безотчетно провел по собственной снежной шевелюре, — немного на Мейлиэре.
— И все же вам придется искать иголку в стоге сена, — я упорно гнала от себя мысли о смерти сестры, но не могла умолчать о трудностях.
— Думаете, не справлюсь? — передо мной стоял брат Севера, его правая рука, бывалый воин, привыкший держать данное слово.
— В том не будет вашей вины, — смотря ему в глаза, удрученно прошептала я.
— Что вам известно? — Алэрин облокотился о стену и вперил в меня серьезный взгляд, словно уже прочитывал в уме возможные решения проблемы.
Я глубоко вдохнула и сплела пальцы, чтобы произнести имя толстяка.
— Лавен сказал, что не знает, где Северия. Мне хочется верить, что он лжет, и я собираюсь хорошенько его расспросить.
— Северия… — растягивая слоги, проговорил Рин, как будто пробовал имя моей сестры на вкус. — Как в песне…
— Матушка верила легендам, — грустная улыбка легла на мои губы. — Своим детям она дала имена героев из древних сказаний. — Я встрепенулась. — Вы знаете легенду о воительнице Северии? Откуда?
— В десять лет я мнил себя великим воином и, чтобы доказать это всему Нордуэллу, отправился на поле боя. Меня ранили, к счастью, не смертельно, но пока лежал на земле и созерцал пасмурное небо, услышал из уст умирающего ар-де-мейца песню. Помню, как повернул голову и увидел лежащего неподалеку человека с рваной раной на животе. У него были видны внутренности, а, вместо того, чтобы вопить от боли, он пел. Когда ар-де-меец заметил меня, то хвастливо заявил, что сразится с ледяным великаном и выручит храбрую деву.
— Узнаю их! — моя улыбка стала гордой. — Хвастаясь, ар-де-мейцы отпугивают смерть.
— Ему не удалось спугнуть смерть, парень умер буквально через мгновение, как окончилась песня, а я еще долго лежал и отчетливо видел грозного великана, замок во льдах и светловолосую деву, ждущую своего спасителя, — его взгляд затуманили воспоминания.
— К тому времени, — напомнила я, — последний из ледяных великанов был мертв.
— Тот, который сторожил тропу из Нордуэлла в Ар-де-Мей? — уточнил ир′шиони.
— Его звали Арракус, и он был правителем ледяных великанов, убившим короля Алина, первого мужа Мирель. Надеюсь, вам знакомы последние два имени?
— Знакомы, — кивком подтвердил Алэрин. — Как и два других — Лориан эрт Маэли и Дарейс эрт Баралис.
— Тогда, не пускаясь в долгие объяснения, скажу, что Лориан пленил Арракуса и при помощи магии заставил великана сторожить «темную тропу».
— «Темную тропу»? Вот как назывался тот путь, — задумчиво проговорил Рин. — Почему?
Я невольно поежилась от удивительно ярких воспоминаний и пояснила:
— Ступая на нее, каждый ар-де-меец безмолвно соглашается пройти испытание на прочность, — сердце в груди болезненно кольнуло. — Некоторые перерождаются, — скороговоркой ответила я и вернула разговор в прежнее русло. — Арракуса убил Роан эрт Шеран, как только они с Мирель впервые встретились.
