— Вы угрожаете мне применением оружия?
— Да! Угрожаю!
Я испуганно клацнула зубами, понимая, что полицейские уже реально на взводе, а этот псих ненормальный продолжает говорить умилительно спокойно и уважительно, что в данном случае еще больше накаляло обстановку.
Нет, я бы определенно не хотела, чтобы на моих глазах кого-нибудь застрелили!
Особенно такого симпатичного!
— На каком основании угрожаете, господин полицейский?
— Ты не выполняешь моих законных требований!
Этот огромный псих сделал шаг вперед, словно провоцировал мелкого полицая, который выхватил револьвер и опять-таки демонстративно наставил его на громилу.
— В данном случае требования незаконны, поскольку полицейский участок не является частной собственностью. Это общественное место, и вы не можете мне запретить находиться здесь.
— Пошел вон, умник! — заорал полицейский, побагровев, но громила и шага назад не сделал, продолжая гнуть свою линию всё так же подчеркнуто вежливо, хотя его взгляд стал тяжелым и непроницаемым.
— Я хочу поговорить с девушкой.
— НЕ ПОЛОЖЕНО! За эту решетку может заходить только человек при исполнении или такие же задержанные, понял?!
— Да.
Я взвизгнула, отшатнувшись от решетки, когда этот огромный мужчина резко опустил голову вниз, так шарахнув ею по голове полицейского, что отчетливо было слышно, как что-то у кого-то из них хрустнуло.
И судя по тому, как взвыл горе-полицейский, хватаясь за нос, откуда хлестала кровища, с громилой ничего страшного не случилось.
Он спокойно выпрямился, вдруг кивая ошалевшему второму полицейскому на решетку, за которой сидела я с дергающимся глазом:
— Открывай.
Маньяк!
— Не надо его сюда! В другую камеру посадите! — взвизгнула я, вот только совершенно бесполезно.
Второй полицейский явно в эту минуту думал о том, как самому не загреметь на больничную койку, если этот ненормальный случайно не обернется снова. А не о том, что я останусь с ним здесь один на один.
Вот тебе и защитники правопорядка!
Да у него самого руки тряслись от страха, когда он закрывал за громилой дверь, а затем неловко вешал замок, пока громила безмятежно прошел мимо меня, усевшись на приваренную железную скамейку, и уставился так, что у меня по спине мурашки побежали.
Вот ведь черт!
Влипла так влипла.
Разве можно было найти что сказать этому ненормальному типу?
Кто себя так ведет в полицейском участке?
И потом, ежу было понятно, что нашел он меня явно неслучайно.
Скорее всего, следил.
И мне это очень не нравилось.
— Ты кто такой? — буркнула я, будучи уже просто не в состоянии вынести его взгляд, который я не могла рассмотреть из-за тени, что отбрасывал козырек бейсболки, но точно знала, что смотрит он только на меня.
Дело было не в том, что в этой клетке была только я, помимо него самого.
С таким же успехом он мог спокойно смотреть на полицейских, один из которых матюгался и хрипел, захлебываясь кровью, а второй бегал вокруг него и, кажется, не мог понять, чем ему помочь.
Этот взгляд я ощущала на себе.
Очень странное и пробирающее до костей ощущение.
— Просто парень из клуба, — отозвался он наконец, на что я не смогла сдержать нервного смешка.
ПРОСТО!
— Ты ПРОСТО решил прогуляться и заглянуть в ближайший полицейский участок? И так же ПРОСТО двинул полицейскому промеж глаз?
Мужчина только пожал плечами:
— Да. Что-то вроде этого.
— И часто ты так гуляешь и лупишь полицию?
— Иногда бывает.
Эта его умилительная безмятежность и покой доводили меня до состояния паники.
Он походил на удава, который свесился с ветки, и было не ясно: он уснул в таком неудобном положении? Или выслеживает тебя, чтобы сожрать?
Почему мне казалось, что второй вариант был более правильным?
— Зачем тебе понадобилось говорить со мной? — насупилась я, скрещивая руки на груди, чтобы было теплее и чтобы закрыться от него — огромного, молчаливого и странного.
— Хочу понять, что происходило в клубе.
Я тихо и нервно рассмеялась, чуть выгибая брови:
— Это был твой первый поцелуй, что тебя так контузило?
— Не первый. Но самый необычный.
— Сочту за комплимент, — пробормотала я, потому что чертово смущение снова дало о себе знать.
Я тоже вот так на мужиков не кидалась, но и не отбивалась от них, как с ним.
Потому что даже если сначала он был ошарашен, то потом втянулся. Очень даже.
Я бы даже сказала — чересчур.
— Так от кого ты бежала и по какой причине те мужчины преследовали тебя?
А вот это уже было нехорошо.
— Я просто домой торопилась.
Он вскинул брови, повторив:
— Просто?
— Да! Так же просто, как ты просто разгуливаешь по полицейским участкам и творишь всякое безобразие! Маньяк!
— По-твоему, я похож на маньяка?
— Вылитый! Хоть сразу снимай портрет и развешивай во всех участках с пометкой «особо опасен»!
Громила с интересом подался вперед, упираясь локтями в свои колени, отчего стал выглядеть еще куда более устрашающим:
— И что во мне не так?
— Всё! Из-за одного скромного поцелуя ты нашел меня в городе с миллионным населением, приперся в полицейский участок и сломал нос участковому, чтобы просто мило побеседовать со мной, сидя за решеткой!
Он вдруг улыбнулся, а я сбилась с мысли.
Нет, маньяки не должны быть такими симпатичными.
Это какой-то заговор против природы!
— Разве это плохо? — вдруг протянул он, а я растерялась, глядя на него.
Вот и что было на это ответить?
— Это плохо, потому что я не понимаю, что тебе от меня нужно, —
