чертил пентаграмму, не оставил и малейшей лазейки, вынуждая задержаться. — Круг разорви.
— Не делай этого, — князь предостерегающе перехватил оборотня за руку. — Исчезнет, устанем искать.
— Не вышло, — хмыкнул демон. — Ладно. Жду, волк, предлагай, что там у тебя, — великодушно согласился.
— Деньги.
Демон закатил глаза и отрицательно покачал головой. Предложение прозвучало оскорбительно. Неужели он похож на того, кто нуждается в мирских бумажках?
— Долг стаи.
— Зачем он мне? — Балаам скривился не представляя, как кучка людей, умеющих оборачиваться собаками, когда-то принесет ему пользу.
— Душа, — произнес неуверенно оборотень.
— И к чему мне душонка, что попадет в руки не через одно столетие? И, скорее всего, до ужаса правильная. Чем темнее душа, — пояснил Балаам, — тем покорнее, раболепнее перед силой демона. А тут налицо благородные порывы с возможностью самопожертвования, — театрально взмахнул узкой ладонью.
Молодой волк подошел ближе к кругу призыва:
— А что тебе нужно? — спросил нетерпеливо.
— Это ты требуешь от меня вернуть жизнь своей матери, и почему же я должен думать над обменом? — демон дернул головой, откидывая челку. — Еще две попытки, волк, — добавил скучающе.
— Вынудил, щенок, — вступил Темный князь. — Помнится, за тобой должок, принц.
Балаам округлил глаза, услышав слова:
— Хм, удивлен, что за полтораста столетий не забыл мой маленький провал.
— А ты бы мой забыл? — надменно уточнил вампир.
Принц Преисподней отмахнулся от князя, приблизился к границе магического круга, впиваясь взглядом в черные глаза молодого оборотня. В них легко читались отчаяние, страх, боль потери настоящего. Но Балаама интересовало то, что оборотень прожил в прошлом и проживет в будущем.
Перед алым взором, в которым клубилась лава Преисподней, замелькали образы. Бездыханная блондинка в руках незнакомого мужчины.
“А вот и мать”, — демон погрузился глубже, словно проматывая настоящее, выхватывал рывками то, что еще не случилось.
“Ничего примечательно”, — разочарованно заметил.
Он хотел прервать поток видений, сообщив оборотню, что не заинтересован в сделке, пока не увидел ее. Волчицу. Юную, с гибкой фигуркой, шикарными волнистыми волосами, прикрывавшими высокую грудь, и обнаженные плечи.
Девушка только проснулась, она раскинула руки, потянулась и приподнялась на локтях, глядя прямо в глаза Балаама.
“Доброе утро”, — прочитал по ее губам. Волчица добралась до края постели и протянула руки, прося объятий.
Демон вновь ощутил жар в груди, но он отличался от того безжалостного жжения во время призыва. Это было приятное и непривычное чувство. Жаркое, но не причиняющее боль; тянущее, но не доставляющее дискомфорта, наоборот, Балаам желал этих новых ощущений, недоступных ему ранее.
Он мог поклясться, что почувствовал прикосновение женских пальцев на своих плечах. Теплые, нежные, несмелые. Его губы запомнили легкий дразнящий поцелуй. А в голове отпечатался аромат персика.
Демон зацепился за девичий образ, листал будущее оборотня, выхватывал ее, рассматривал в мельчайших подробностях, пока еще не доверяя своей догадке.
Неужели спустя несколько тысячелетий он встретит ее — пару, способную принести ему наследника?! Способную сделать его сильней! Способную любить безраздельно!
“Не может быть!” — Балаам прекратил хоровод картинок, чтобы произнести:
— Вот теперь я готов заключить сделку. Во-первых, ты, Александр, забываешь мой небольшой должок, а во-вторых, ты, волк, при следующей нашей встрече отдашь мне то, что я потребую. Возможно, мне понадобится всего лишь крохотная услуга: кружка воды, к примеру, или…
— Стоп! Стоп! Не соглашайся, — вклинился князь.
— И все эти мелочи в обмен за спасение твоей матери. Считай меня альтруистом, — закончил Балаам.
— А если ты потребуешь чью-то жизнь? — спросил молодой волк.
— Нет, даю слово. Я не буду от тебя требовать ничью жизнь. Александр свидетель. По рукам? — демон протянул раскрытую ладонь. — Разорви круг. Просто сотри границу, если не передумал, конечно.
Оборотень чиркнул носком ботинка по полу, растирая на камне запекшуюся кровь и сажу:
— Я согласен.
“Какой прекрасный день, — довольно отметил Балаам, сжимая горячую ладонь. — Молодой волк добровольно отдал собственную дочь. Еще не рожденную дочь…”.
* * *
“Вот она, истинность”, — демон присел у бездыханного тела молодой женщины.
— Успокой, он мешает сосредоточиться, — бросил небрежно за спину, выпрямляясь в полный рост.
Князь встряхнул оборотня:
— Арнар, — позвал по имени. — Арнар! — но в том, в ком пару минут назад можно было узнать человека, разбитого горем, но все же человека, победил зверь. Он полностью поглотил человеческий разум. Оборотень не помнил своего имени, не помнил своих близких, бросая на членов стаи не менее настороженные взгляды, чем на принца Преисподней.
Оборотень бесновался, рвался к бездыханной паре. Надрывно выл, оплакивал свою потерю и тут же остервенело щелкал у лица вампира продолговатой пастью, скаля внушительные клыки, грозя вывернуться и намертво вцепиться в горло врага, а из-под задних лап волка летели комья рыхлой земли вперемешку с сухими сосновыми иглами.
Угрожающее утробное рычание перемежалось с наполненным тоской воем, плавно затихающим и переходящим в душераздирающее поскуливание.
Александр плотнее обхватил мощное тело, покрытое жесткой темной шерстью. Стянул до хруста ребер в массивной грудной клетке.
"Пара — дар и одновременно проклятие", — хмыкнул демон.
С потерей истинной пары любое бессмертное существо лишалось частицы себя, а те, кто был слабее — погибали. Теряли интерес к жизни, медленно угасали, таяли…
— Действуй! — молодой волк нетерпеливо выкрикнул.
Балаам отвел взгляд от обескровленного красивого лица. Скинул пиджак, чуть ослабил галстук, обошел тело.
"Ко мне!" — мысленно отдал приказ своим легионам.
Ответ последовал незамедлительно, духи тянулись к своему хозяину.
"Повелитель… — сотни тысяч голосов отозвались на приказ. — Мой повелитель… Мой… Наш!” — спорили.
Духи прорывались сквозь миры, чтобы быстрее оказаться рядом со своим хозяином, прижаться к его ногам, ждать следующего распоряжения в надежде, что наградой послужит капля силы Высшего демона. Ничтожный кусочек, что Балаам швырнет как подачку… если будет доволен, конечно.
Туманные силуэты один за другим наполняли мир живых. Белесо-матовые, сероватые, угольно-черные, все они замерли в ожидании распоряжения. Колыхались среди высоких сосен, будто действительно могли чувствовать дуновение ветра.
"Найдите душу человечки, —
