— Ты помнишь её музыку? — не смог удержаться от вопроса мужчина. Он был рад, что память сохраняется хотя бы в отношении тех немногих вещей, что были дороги для Киару.
— Не знаю… наверное… в голове есть что-то… но не помню ни мелодию… ни слова песни… Иногда мне кажется… что я помню ощущения… то, насколько она… была великолепной… и… и… может мне… кто-то ещё нравится?
— Тебе не нравится нынешняя музыка, как мне кажется, — Ричард старался быть честным в отношении тех моментов, когда не требовалось рассказывать о чём-то плохом. — Мы не общались с тобой о музыке. Обычно, наше общение проходило… иначе. Без музыки. Но я думаю, что если тебя кто-то поразил до глубины души, то ты бы рассказала мне. Но иногда я ставил пластинки Веры… В тринадцатом доме у тебя была музыкальная комната. Иногда ты нарушала тишину, играя мелодии на фортепиано, а изредка пела. Как-то мы провели вдвоём четыре дня. Я сидел с книгой, позволив себе не заниматься бумагами, а ты музицировала. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что вместо того, чтобы читать, украдкой наслаждаюсь твоей игрой, боясь нарушить покой того часа.
— Я… сяду за инструмент… когда мне станет лучше… для тебя.
Ричард замешкался, прежде чем заговорить. Несмотря на то, что Киару произнесла настолько желанные слова, ему было горько.
— Я мечтаю об этом моменте, — искренне произнёс мужчина. — Мечтаю всей душой… Киару, тебе ведь не страшно?
Стоило ему задать столь простой вопрос, как мужчина едва слышно чертыхнулся. Он не смог удержать в себе эмоции, несмотря на то, что поклялся самому себе быть терпеливым с Киару и не задавать глупые вопросы.
— Можешь не отвечать, родная моя, — Ричард бережно, едва касаясь, провёл ладонью по волосам девушки. Если они переживут эту ночь, то он попросит Эль или Кимберли заплести Киару косы или уложить волосы в привычный пучок. — Наверное… я понимаю, какие чувства… что ты сейчас переживаешь…
— Но я… я… — девушка поморщилась, затем коснулась его пальцев, останавливая движение руки. — Мне… если быть честной… мне… наверное всё же страшно… Я… бы хотела жить. Я очень сильно хочу жить… хочу остаться собой… хочу просто… просто… не знаю, как мне объяснить… Знаешь, Ричард… мне кажется, что не хватает слов. Но… это ведь не навсегда. Как только вы разберётесь с проблемой… то мои силы станут прежними… Ведь так?
Хмыкнув, мужчина покачал головой. Киару не следовало видеть его расстроенного выражения лица, а также злость, вспыхнувшую в светло-голубых, практически серых глазах.
Глава 3
Проблема возникла не вчера и даже не десять лет назад. Как бы Ричард не старался отмахнуться от правды: в том, что произошло с Киару, частично была его вина. Впрочем, об этом девушке не скажет ни он, ни Самуэль, который был его ближайшим другом и, по совместительству, барристером. Если бы не личная заинтересованность Ричарда в девушке, то вся история сложилась бы абсолютно иначе и Киару, возможно, прожила бы долгую и обыденную жизнь, как и всегда мечтала, а после, состарившись, покинула бы этот мир в окружении внуков и, возможно, правнуков. Впрочем, Ричард не совсем был уверен в том, что Киару смогла бы стать хорошей матерью или в том, что ей повезло бы с супругом, особенно после того, как репутация девушки была разрушена не без его участия.
— Я бы не смог тебя отпустить… — прошептал мужчина свои мысли вслух. Он мог бесконечно думать о том, что без него жизнь Киару была бы не просто иной, а гораздо лучше, но понимал: так или иначе он бы присматривал за той, которая покорила его сердце. Может быть не сразу, но нашёл бы её, чтобы наслаждаться краткими мгновениями общения и знать, что девушка счастлива.
— Что? — вздрогнула Киару, когда Ричард сел на кровати, подтягивая плед и укрывая ноги девушки, чтобы той было уютнее.
— Я говорил о том, что «проблемой» сейчас занимается Самуэль, — маленькая ложь была во благо. Киару не знала, что Самуэль в данный момент находится внизу и вместе с колдуном и его дочерью, а также Элизабет и Джейн, что примчалась по просьбе барристера, занимались созданием браслетов, которые должны будут заглушить связь с создателем.
— Самуэль… Самуэль… Он…
В этот раз воспоминания молчали. Названное имя ничего не сказало ей, но говорить об этом Ричарду она не стала. Мужчина и без этого прекрасно знал, что силы покидают девушку с устрашающей скоростью.
— Киару, мы… сделаем всё возможное… — Ричард старался говорить убедительно, но чем больше проходило времени, тем больше в его голосе проявлялось сомнение. — Тебе удобно? Может быть ты голодна?
— Нет… — вздохнула девушка. Последние несколько дней она не ощущала голода и ела лишь тогда, когда Ричард был особенно настойчив и не оставлял ей иного выбора.
— Поверю тебе, но только сегодня, — постарался улыбнуться Ричард, но уголки губ дрогнули. — В этом ты… прежняя… Тебя приучили не просить, не говорить о своих желаниях и ты научилась молчать, не рассказывать и полагаться лишь на себя… Знаешь… может быть ты и не помнишь, но…
И в этот момент Ричард решил, что говорить о прошлом бесполезно. Ему не стоило в очередной раз напоминать Киару о том, что навсегда исчезло из её памяти.
Прошлое для него оставалось не просто воспоминаниями: некоторые события он рад бы изменить, но был не в силах, а другие моменты он бережно хранил, потому что они были наполнены светом. Были и тёмные, мрачные эпизоды из жизни, которые ему хотелось навсегда забыть, но он понимал, что без тех мгновений, его восприятие жизни изменится.
Для Киару всё было иначе. Всю свою жизнь девушка берегла каждые прожитые моменты. Она вела дневники, записывая в них каждый день, даже если за прожитые часы не происходило ничего особенного. И поэтому, исчезновение воспоминаний было для неё самым страшным наказанием: когда-то Киару обмолвилась о том, что вместо потери памяти, она предпочла бы смерть.
Свои записи Киару берегла от всех, никому не позволяя видеть её в те мгновения, когда она макала кончик пера в чернильницу и выводила на листе букву за буквой. Девушка с особой тщательностью прятала тетради, но Ричард, в тайне от неё, некоторые дневники всё же читал. Было время, когда он хотел разобраться в том, что на душе у Киару, а поэтому не видел ничего плохого в том, чтобы прочитать запретное.
Но сейчас ему не надо было читать чужие записи ради того, чтобы разобраться в происходящем. К несчастью, всё было известно.
— Иногда я помню… — тихо проговорила Киару, вырывая Ричарда из мрачных мыслей, разбивая сгустившуюся тишину и заставляя сердце мужчины сжиматься от тревоги. — Иногда… В голове обрывки… Лента для волос… огонь с твоих рук… Я помню… снег. Это было… наверное, это было ночью… Хлопья скрыли… на улице скользко, а ты сидишь на камнях… Я… подхожу к тебе… со спины… а ты как-то… кажется… всего одно движение и я лежу… лежу на камнях, а ты нависаешь надо мной… Знаешь… я ведь тебя не боялась… Я чего-то боялась другого… но осталось лишь ощущение… ни причин, ни имён… ничего… Лишь ощущение страха, который… схватывает горло, заставляет лишний раз оглянуться или… накрыться с головой… это как гроза… но… я не помню, что именно боюсь… не помню… уже не помню…
— Кого… не что, а кого… — едва слышно поправил Ричард, когда в комнате вновь повисла тишина. Он присмотрелся к девушке: та закрыла глаза, утомлённая долгой речью.
Кого именно боялась Киару, мужчина прекрасно знал. Это и было основной проблемой в их жизнях, а состояние девушки, то, что силы покидают её хрупкое тело — не более чем последствия.
У проблемы было имя. Джозеф Индигиан. Создатель, муж, отец. Бывший глава клана «Ночной Огонь». Тот, кто должен был быть мёртв, а вместо этого вернулся в мир живых.
— Или всё было не так… — не заметив слов Ричарда, проговорила девушка.
Теперь в её голосе скользила неуверенность: она сомневалась в себе и в своей памяти. Киару, уже без ужаса, осознала, что воспоминание, где она лежит на холодных камнях и смотрит в глаза мужчине, что разжимает пальцы на её горле, уже не такие, как были мгновение назад: очертания расплывались, словно погружаясь в темноту.
