Глава 2
В Лондон я приехала очень рано, часы вокзала Кинг-Кросс показывали всего 6 утра. Привычная туманная мгла окутала перрон и сонных людей, все шли молча, изредка раздавались звонки мобильных телефонов, еще громко кричали вороны и какие-то другие птицы.
Всю дорогу я думала о наших с Джоном отношениях. Тогда, в первый месяц близкого общения я каждый день упорно ждала от мужчины каких-то сильных эмоций, проявления страсти, объяснений в любви, да вообще каких-то объяснений! Но он просто брал меня за руку, провожал до общежития, в клуб или на кафедру. При встрече целовал в щеку или губы, иногда обнимал за плечи, талию.
Где-то через месяц объятия стали сильнее, руки начинали бродить по спине, плечам и рукам. На третий месяц Джон осмелел, изредка, обычно в субботу, после ужина в его съемной квартире, мы сидели на диване и целовались по часу и даже больше. Его ладони сминали то одну, то другую грудь, пальцы терли соски через лифчик, один раз дело дошло до частичного оголения. Но внезапно Джон оттолкнул меня и одернул свитер.
Честно говоря, я выдохнула с облегчением. Уже тогда я поняла, что не очень хочу своего парня. Но зачем тогда я допустила, чтобы он стал моим женихом? Если бы я знала ответ на этот вопрос!
Метро вернуло меня к действительности. Здесь, в толпе, терялся весь лоск и пафос центральной части Лондона. Все, пока забуду о личных сложностях! Ведь меня ждала такая долгожданная встреча с прошлым. Сегодня я увижу его, особняк герцога Сомерсета.
Моя увлеченность Эдвардом Сент-Мором, герцогом Сомерсетом, лордом Сеймуром, началась почти 3 года назад. На втором курсе исторического факультета нам предложили выбрать направление будущих исследований. Мне было особенно тяжело. Изначально я не хотела быть историком, моей несбывшейся мечтой всегда был и остается дизайн интерьеров.
Но бюджетные места оставались только там, привлекла и хорошая стипендия. Пособие буквально спасло меня. Когда умер отчим, и мама осталась одна с моими маленькими братьями, мне удалось остаться независимой и не тянуть из мамы деньги.
Как-то сразу поняла, что древности в тысячу лет меня не интересуют, потому решила сосредоточиться на романтичном и геройском 19 веке. В который раз перелистывая хрестоматийное изложение истории Англии я натолкнулась на портрет мужчины. Рисунок по стилю исполнения сильно отличался от художественных норм, принятых в то время. Лицо человека было изображено очень реалистично. Темные волосы, черные глаза и аристократический нос делали мужчину почти красивым. Он был одет в синюю военную форму, рука покоилась не на шпаге, как обычно, а свободно висела вдоль тела.
Ему было около 50 или чуть больше, но я сразу поняла, что этот человек очень сильный, с твердой волей. Вот тогда я впервые и познакомилась с биографией Эдварда Сент-Мора. Нельзя сказать, что я влюбилась в человека, жившего более 100 лет назад, нет, но его личность меня привлекала и не перестала интересовать даже сейчас, спустя несколько лет.
Писать диплом об одном лишь человеке было нельзя, поэтому моя работа охватывала деятельность сразу нескольких исторических деятелей, но в центре интересов все равно оставался Сент-Мор.
И сейчас я еду в родовой особняк Сомерсетов. Насколько мне удалось узнать, дом был законсервирован в конце 1898 года. А вся мебель, посуда и другое имущество были перевезены законным наследникам по второстепенной линии, родных детей у Сент-Мора не было.
Вот уже 120 лет особняк стоял сам по себе, без ремонта и какого-нибудь обслуживания. Наследники не хотели брать на себя ответственность и восстанавливать уже древние руины, а историческому обществу не хватало денег и энтузиазма, чтобы начать реставрацию.
Мне долго не хотели давать разрешение на посещение. Свой отказ объясняли "что вам там делать", "там ничего нет" и вплоть до "там небезопасно". Руководитель архитектурного управления сдался только после того, как я выслала ему часть своего диплома и кучу собранных данных о Сент-Море и его семье.
Особняк
Дом стоял в углу когда-то престижного района. Сегодня здесь много новых зданий, магазинов, недалеко разбит сквер. Старый особняк кажется здесь каким-то пришельцем. Я уже минут 15 стою на противоположной стороне и смотрю на место, где родился и жил герой моей работы.
Мысленно пытаюсь представить его ребенком, бегающем по лужайке. Сегодня ухоженный сад превратился в лес из бесформенных деревьев и кустов. Я почти вижу, как он выходит из этих огромных ворот, садится в поданную карету и уезжает на очередной бал или в театр. Глаза заволокло то ли слезами, то ли испариной. На самом деле я не просто так рвалась в мир истории, меня манил и восхищал ушедший век, многое там казалось волшебным и прекрасным.
Все, не буду же я вечно стоять здесь и пялиться в пространство. Вот и прохожие смотрят на меня с интересом и непониманием. Я улыбнулась. Наряд у меня и, правда, был немного странным. Длинное платье в пол, болеро с рукавами и длинный тонкий платок. Так я оделась не случайно. Мне казалось кощунством заходить в дом с трехсотлетней историей в мини-юбке или джинсах.
Машин здесь почти не было, так что я уверенно шагнула на проезжую часть. Чем ближе я подходила, тем выше и мрачнее казалась мне дом. Насколько я помню в нем было 16 спален, огромная зала и гостиная, а в подвале, по слухам, предки Эдварда прятали своих крепостных, привезенных из колонии рабов и даже политических врагов.
Я внимательно оглядела фасад. Удивительно, но стены выдержали напор времени, только в некоторых местах виднелись выпавшие кирпичи и дыры в фундаменте.
От ворот осталась только одна створка, да и та была наполовину согнута и практически касалась земли. Когда я попыталась отвести её в сторону, петли протяжно скрипнули и, казалось, завыли. Не знаю, зачем я это сделала, но почему-то очень хотелось прикоснуться к столетней истории.
Сохранилось даже крыльцо, низкое, в три ступеньки, наверно сделанное из железа. Но все равно я сначала потрогала ступени ногой и только потом решилась встать на всю ступню. Рука потянулась к двери. Ах, да, замок. Я открыла сумку и нащупала большой, немного
