свое место? Раньше, играя в театре, я нередко размышляла о своей жизни. Она казалась пустой, скучной и серой. Мне приходилось создавать иллюзию счастья и благополучия. Всегда играть роль: на сцене, в компании друзей, дома. И только здесь я обрела сама себя. Теперь все закончилось. Нужно идти дальше, но куда?
Люди, встреченные в этой стране, стали моей семьей, и было страшно представить, что наши пути разойдутся в разные стороны, и мы никогда больше не увидимся. Я была смертником, шпионом, но обо мне заботились и помогали, рискуя потерять свободу, должность, свою жизнь. Меня любили.
Я грустно вздохнула. Потеря близких мне людей казалась чем-то похуже смерти.
— О чем ты задумалась? — Рик сел на плоский камень рядом со мной.
— Обо всем, — рассеянно ответила я. — О непенах. О войне. О нас с тобой.
— Хотелось бы узнать, какие мысли крутятся сейчас в твоей голове, — улыбнулся он, обнимая меня.
Стоило взглянуть в его глаза, и земля под ногами тотчас начала уже привычное вращение.
— Люблю тебя, — прошептал Рик, целуя мои губы. — Люблю…
Я тряхнула головой, чтобы вновь вернуть остатки разума, хотя бы частично.
— Что тебя беспокоит? — Поинтересовался он. — Ты выглядишь так, словно разгадываешь какую-то тайну.
— Так и есть, — ответила я. — Мне кажется, что я потерялась, и не знаю, куда идти дальше.
— Так бывает, — Рик задумался. — Нам всем придется решать, в какую сторону сделать следующий шаг и как жить.
— Я не одна такая?
— Нет, — ответил Рик. — Мы слишком долго были на этой войне и теперь, когда нужно возвращаться в мир, все чувствуют себя потерянными. Это пройдет.
— Надеюсь.
Я рассеянно смотрела на неровную линию горизонта. Она дрожала и искривлялась от потоков горячего воздуха. Мираж. Вся эта жизнь — мираж. Ты видишь что-то на горизонте, спешишь туда, сбивая ноги в кровь, падаешь и снова поднимаешься, а после понимаешь, что все это было зря. Он все дальше, до него не дойти, не дотронуться. Так было всегда.
— Не грусти, Лекс! — прошептал Рик мне в ухо. — Мы во всем разберемся. Главное, что удалось спасти тебя.
— Здесь тоже много непонятного. Мне не дает покоя еще одно — почему генерал Грэхем принял участие во всем этом? Ведь он из штаба. В его интересах было проследить, чтобы меня не оставили в живых. Зачем ему нужно было увозить меня с базы и прятать? У него какие-то планы?
— Какие у него могут быть планы? — улыбнулся Рик, накручивая на палец прядь моих волос.
— Не знаю. Возможно, он хотел спрятать меня, а потом отдать на опыты.
— Поверь, это не так, — засмеялся он. — Не жди от него подвоха.
— Тогда зачем ему это было нужно? — пробормотала я. — С какой целью он помог мне?
— Есть у меня одно предположение, — ответил Рик, целуя меня в щеку.
— Не поделишься со мной?
— Охотно. Он мой отец.
— Что??? — я недоуменно вытаращилась на него, решительно ничего не понимая. — Как такое возможно? И у вас разные фамилии…
— Кристенсен — фамилия моей мамы.
Я неподвижно замерла, пытаясь собрать воедино все, что знала ранее и что выяснила только сейчас.
— Все равно, мне ничего не понятно.
— Что тебя так удивляет? — засмеялся Рик, глядя на мое изумленно лицо.
— Он ведь знал, кто я. Знал, что мы хотим быть вместе. Почему же он не попытался уберечь тебя от этого?
Рик вздохнул, ложась спиной на нагретый солнечным теплом камень.
— Видишь ли, — тихо произнес он, переплетая свои пальцы с моими, — не смотря на разные фамилии, мы с отцом очень похожи. Имеется в виду не внешнее сходство. Я был совсем ребенком, когда умерла мама и почти не помню ее лица. Но после ее ухода отец так и не женился. Все эти годы он был один. Только одна любовь на всю жизнь, только одна женщина. Он никогда не смотрел на других.
— Надо же! — удивилась я.
— Он так и не смог забыть ее. И сейчас, глядя на меня, он понял, что похоже, эту черту я унаследовал от него. После смерти мамы он жил ради меня. Я, словно якорь, держал его здесь. У меня такого якоря нет. Возможно, он не думал, что я был готов уйти вместе с тобой, но точно предполагал, что все свои оставшиеся годы я проведу в одиночестве, тоскуя и вспоминая о тебе. Он сделал все, чтобы я не повторил его судьбу.
— Но я ведь непен! — возразила я. — Как можно хотеть своему сыну такой пары?
— Я люблю тебя, Лекс, — тихо произнес он, глядя на меня глазами, от которых становилось тепло даже в лютую стужу. — И мне никто больше никогда не будет нужен.
Сердце внезапно пропустило пару ударов. Я наклонилась к его лицу, нашла губами его губы. Почувствовала его руки, обнимающие меня.
— Лет через двадцать я тебе напомню эти слова, — прошептала я.
— Согласен, — так же шепотом ответил он, легко поднимая меня на руки и направляясь вглубь оазиса.
Я брела по песчаному пляжу, поддевая мокрый песок пальцами босых ног и думая о чем-то своем. Позади меня тянулся неровный, извилистый след. Еще несколько минут, и прибой смоет его, не оставив даже воспоминаний о моем пребывании.
Я подняла голову вверх, щурясь от слепящего солнца, неподвижно повисшего в центре небосклона. Тишина. Не слышны крики чаек, не шепчет море, не гудит в ушах горячий соленый ветер.
— Как-то все неправильно, — мелькнула мысль. — Непривычно. Слишком тихо.
Я огляделась по сторонам. Справа от меня была пустыня. Ровное горячее плато, простирающееся до самого горизонта. Слева беззвучно дышало море, нереально синее и странно неподвижное. Тишина звенела в ушах.
— Странно все это, — сказала я и не услышала своего голоса.
Несмотря на жару, по коже пробежал озноб. Я потеряла слух?
— Эй! — закричала я изо всех сил. — Эй! Меня слышит кто-нибудь?
С губ слетало лишь шипение. Голос пропал. Я не могла больше разговаривать.
Паника захлестнула с головой, погружая в пучину страха и не давая дышать. Что произошло? Почему я ничего не помню? Как я сюда попала? Где Рик?
Я безвольно опустилась на мокрый песок и в панике закрыла лицо руками. Господи, что происходит?
— Эй! — раздался тихий голос, и я в панике оглянулась по сторонам. — Мы слышим тебя. Слышим…
Никого рядом не было, но голос продолжал что-то нашептывать. Он был тихим, шипящим, царапающим нервы, словно… словно голос непена.
— Нет! — Я с криком открыла глаза, не сразу понимая, где нахожусь.
— Что случилось, Лекс? — сонно пробормотал Рик,
