Ненавижу розы!
— Конечно, проходите. Я вас встречу, — голос, что был мелодичным переливом колокольчиков мигом стих и прозвучал характерный гудок. Дверь сама собой открылась и я, ничего не заподозрив зашла в подъезд.
Здесь пахло сыростью и кошками. Казалось бы, вроде никаких животных вокруг на метры не было — я это чую интуитивно и все выглядело слишком заброшенным, а вот запах кошачьих экскрементов все равно был. Видимо, в любом подъезде существует хотя бы одна кошка, которая и делает свои дела всюду, куда доберется. Поэтому я больше собак любила. Они воспитанные, добрые и любящие. Ничего не имею против любителей своенравных когтистых, но эти звери просто не в моем вкусе. У нас с ними… натянутые отношения. К тому же у меня на них аллергия.
Вот и сейчас, стоило мне войти в подъезд — темный и влажный, как в носу защипало, на глазах навернулись слезы и я громко и с чувством чихнула. Эхо действия пронеслось по трем этажам здания и вернулось ко мне со звуком: «Пчи-чи-чи-и-и».
Странное местечко и лампочки ни одной нет. Темно, хоть свечку зажигай. Да вот только ни свечки, ни зажигалки, ни даже спичек у меня с собой не было. Поэтому перекинув цветы поудобнее на плечо, чувствуя множество уколов от шипов, я достала телефон из кармана и включила фонарик. Ну хоть так, что ли.
Ступеньки были какими-то шаткими и совершенно не внушали доверия. Я на них ступала, как сапер, идущий по минному полю — осторожно, с опаской и набором ругательств, готовых в любой момент опасности легко соскользнуть с моего языка.
Волосы уже не от жары, а от страха прилипли к шее, раздражая множеством уколов и движений. Они вились и перетекали по моей спине, нежно касались рук, и путались в цветах и одежде, заставив меня десять раз пожалеть о том, что я забыла дома резинку для волос. Поэтому приходится мучиться с этой медной копной, достигавшей самой поясницы. Несколько локонов так и норовили залезть под джинсовые шорты.
Насколько мне известно, то у Ангелины Марковны был третий этаж и тридцать третья квартира. Три тройки. Подозрительно. Но ладно, кажется, я просто читаю слишком много фэнтези книжек. Надо, наверное, на психологию переходить или на детективы.
Правда, читай я детективы и триллеры, то в качающейся, перегоревшей лампочке разглядела не сбой электричества, а жуткий признак халтуры местных домочадцев. Ну что сложного вкрутить новую лампочку? Или тут одни кисейные барышни живут и бабушки, которые боятся ноготок сломать?
А мне теперь мучайся.
До нужной двери я добралась сквозь пот и слезы, причем буквально. От жжения в носу и щекотки по всему телу я уже раз двадцать чихнула, помянула недобрым словом своего братца-инвалида на всю голову и злополучную Ангелину Марковну, которая жила в такой дыре!
А вот и нужная квартира. Хм… меня тут, видимо, за угрозу не считали, потому что дверь была открыта нараспашку, а впереди маячил и мяукал виновник моей аллергии. Белый, пушистый и наглый (прямо на морде написано) котяра лениво вылизывал свои лапки и смотрел на меня удивительно бездонными красными глазами.
Красными?
Я, конечно, плохо в кошках разбираюсь, но у них вроде красными глаза же не бывают, верно?
— Ангелина Марковна? — позвала я заказчику и осторожно отодвинула дверь в сторону, не решаясь зайти внутрь. Нет, я, конечно, не очень скромная, но все-таки домик тут странный, и голос у бабули чистое искушение.
Страанно… И кот у нее необычный и пугающий настолько, что у меня аж все внутри перевернулось и льдом покрылось.
Бррр.
— Ангелина Марковна, вам нужно в ведомости расписаться и цветы забрать, — новая попытка призвать хозяйку, но вновь ответом мне стала гнетущая тишина. И я решилась. Все-таки заказ на десять тысяч! Нужно их как-то же забрать. И если бабуля была настолько стеснительной, то я сама зайду. Она же мне двери открыла? Открыла, и кот так участливо смотрит, словно вся ситуация у него дикий приступ веселья вызывает.
Вон как оскалился и сел ровно, будто палку проглотил. Еще и пялится так выжидательно, призывно, что заходить в квартиру совершенно никакого желания не появляется.
В руке завибрировал телефон, и на экране высветилось мамино имя и ее улыбающаяся фотография.
Я отвлеклась, кот впереди меня громко мяукнул, протестующе так, словно ему не понравилось, что моим внимание владел не он один. В спину словно уперся чей-то тяжелый взгляд и обернувшись, я увидела нависшую надо мной тень в виде какой-то огромной ящерицы, что толкнула меня между лопаток.
Сделав вынужденный шаг, чтобы не пропахать носом цветастый ковер у порога, я почувствовала, как мое тело словно врезалось в какую-то упругую преграду, а в следующее мгновение кот передо мной рассмеялся человеческим голосом, полыхнув алым маревом глаз, и тьма поглотила мой разум. Далеко послышался мой истошный крик и вибрация телефона в руках…
Тьма обрушилась на мое сознание, заставляя брыкаться и дергаться, когда я почувствовала чужие руки на своем теле. Они держали меня, не позволяя нормально двигаться и даже дышать. В горле застрял ком эмоций, что составляли в основном ужас и страх, что осел кислым привкусом на кончике языка. Сердце забилось быстро-быстро, словно в последний раз, а в голове не осталось ни одной мысли, лишь темнота — удушающая и сдавливающая.
«Тише, Даша, не бойся», — пытался достучаться до меня знакомый, приятный голос, словно из моих детских снов. Он утешал меня и убаюкивал, пел колыбельные, когда, это было необходимо, и неумолимо был рядом. Всегда. Это точно был мужчина. И что странно, даже когда я была маленькой, я его не боялась. Он внушал мне лишь спокойствие и дарил защиту, слушал мои жалобы на одноклассников и всегда улыбался, скрываясь за золотой маской.
«Что происходит?», — говорить я не могла, но зато мои мысли никто не смел заглушить.
«Переход».
Тьма рассеялась так же быстро, как и накатила на мой разум. Вот она есть и бац (!) я уже видела перед собой красивый, пушистый ковер, над которым и зависло мое тело. Секунды растянулись в минуты и часы, прежде чем что-то иное коснулось моей спины, снова, и я рухнула на пол, погружаясь телом в мягкий ворс и чувствуя его гладкость на своей коже.
— Ох, — выдохнула я сдавленно, сквозь стиснутые зубы.
В теле чувствовалась неприятная слабость, и будто кто-то с силой ударил меня по вискам, отчего боль разлилась по голове, охватив черепушку стальным обручем.
Перед глазами плавали красивые звездочки, а в нос ударил запах шестидесяти трех злополучных роз.
— А вот и последняя, — послышался знакомый голос той самой бабули, и злость вскипела в моих жилах. С трудом, но я поднялась на колени, меня сильно шатало и тошнило так сильно, что я чувствовала желчь на кончике языка. Ох… может, мне полежать немного? — Виран уже заждался. Дарья, золотце, как ты себя чувствуешь? — и столько заботы было в тоне «бабули», что меня затошнило с двойной силой.
Нет, все-таки лучше полежать.
Меня качнуло вперед, и я растеклась безвольной, бескостной лужицей на мягком ковре, мечтая о водичке и о том, чтобы все выяснить. Но в первую очередь хотелось попить. При мыслях о холодной минералке у меня горло болезненно сжалось, и язык прилип к небу, заставляя нервно облизнуть потрескавшиеся губы.
— Дарья, хватит валяться! — а вот теперь не-бабуля была раздосадована и явно не одобряла мое поведение.
— Пить, — прохрипела я сдавленным голосом и перед моими окосевшими от произошедшего глазами, сам собой появился стакан с холодной водой. Капли конденсата стекали вниз по граненому стакану и, позабыв о своей слабости, я резко села и схватилась за этот подарок свыше. Жадно присосавшись в стенке, я осушила бокал и удовлетворенно выдохнула.
— Ну вот, попила, а теперь вставай, мы итак опаздываем, — обвинительный тон незнакомки меня раздражал.
Я повернула голову, и увидела, что бабуля выглядела даже моложе меня. Ее длинные, до самых пят красные волосы были заплетены во множество мелких косичек. На вскидку их было больше двух сотен. Примерно. Кукольное бледное лицо выражало крайнюю степень раздражения, а зеленые, с примесью охры глаза смотрели на меня с усталостью и требовательностью. Мое поведение весьма не нравилось девушке.
