Неужели... пожалел?
Меня охватила настоящая ярость. Он действительно счёл меня убогой! Он хочет дать мне милостыню! Какое унижение! Мне, лучшей ученице дайны!
– Передайте господину Ю-Вею, что я принимаю его предложение, – отчеканила я. – Пойду готовиться.
– Умница! – хлопнула в ладоши Такуони. – Беги. Твоя комната будет зелёная.
===
Внутри все клокотало. Да я ему! Да я его! Побежала домой, точнее, в тот дом, что снимали родители здесь, в Ньяхо. Ворвалась в комнату матери, открыла её шкатулку. Да, то, что надо! Настой, вызывающий сон и лёгкие галлюцинации. Будет вам, господин Ю-Вей, девственница! Больше, чем вы себе можете представить!
А затем – макияж. Рисовая пудра. Алая помада. Крохотный ротик сердечком. Густо подведенные глаза и брови и маска. Алая с золотом, с птичьим клювом и перьями. Простое белое кимоно с алым поясом.
А вот волосы... волосы не спрячешь. Зря распустила. Теперь только могу завернуть их в пучок и закрепить парой шпилек. Плевать, кто будет рассматривать волосы, если в его руках обнажённое тело?
В зелёную комнату входила без трепета. Сняла деревянные сандалии на пороге, вплыла, поставила поднос с чашками и чайником на низкий столик и, наконец, подняла глаза на возлежащего на постели мужчину.
Замерла в удивлении.
Во-первых, не ниххонец. И волосы светлые, и бородат, и глаза круглые.
А во-вторых, левую щеку пересекает безобразный рубец от удара саблей или кинжалом. Он идёт от подбородка и скрывается в волосах. Рассечена бровь, и левый глаз мутный, явно неживой. Я рассматриваю его, не скрывая интереса. Шрам уродлив, а сам мужчина красив. И тело у него не такое, как у ниххонцев: плечи широкие, на груди кучерявятся светлые волосы, руки тоже ужасно волосаты.
На нем полурасстегнутая рубашка с закатанными рукавами и узкие штаны. Удивительно! И страшно. Я слышала, что чужестранцы куда более щедро одарены природой, чем ниххонцы. Для первого раза – ничего хорошего.
– Не нравлюсь? – гулко спрашивает чужак. – Хочешь уйти? Не держу.
– Простите, господин, – опускаю голову я. – Не ожидала увидеть... чужестранца.
– Если не мил, можешь уйти прямо сейчас, – спокойно говорит он. – Не бойся, денег назад не потребую.
– Я вас совсем не знаю, – удивляюсь я. – Отчего же сразу сбегать? Вы пока ничем меня не оскорбили и не напугали.
– Серьёзно? Ладно. Тогда иди ко мне.
– Не желаете сначала выпить чаю?
– Наливай.
Плоский чугунный чайник раскален. Я оборачиваю его ручку салфеткой и осторожно разливаю чай в крошечные фарфоровые чашечки.
Незнакомец подбирается поближе. Я подаю ему чашку с поклоном, он осушает её одним глотком и морщится.
– Ну и гадость этот ваш зеленый чай, – заявляет он. – Все? Танцы закончились? Иди ко мне, цветочек.
Я сглатываю. Мне страшно. Я в любой момент могу его убить, но это не дело. Впрочем, спать с ним я тоже не собираюсь.
– Как тебя зовут, девочка?
– Виро, – вру я.
– Красивое имя. Маску не снимешь?
– Нет.
– Как же я буду пробовать твои губы?
– Никак. В Ниххоне не целуют губы. Это слишком бесстыже и вообще неприлично.
– А девственность продавать прилично? – смеётся светловолосый. – Скажи честно, страшно тебе, цветочек?
– Да.
– Чего боишься?
– Боюсь, что достоинство у вас слишком большое, – спокойно признаюсь я. – Больно будет. Я бы предпочла ниххонца. У них размеры скромнее.
Светловолосый хохочет так, что у него на глазах выступают слезы.
– Прости, цветочек. Но ты просто очаровательна. Я буду осторожен, правда.
Он берет меня за плечи и укладывает на футон. Так, а ведь он здоровый как медведь. Не мало ли я зелья добавила в чай? Вот будет забавно, если не сработает! От этой мысли у меня перехватывает дыхание. Что же – я и в самом деле лишусь невинности? Прямо сейчас – с незнакомым мужчиной? А здоровяк тем временем развязывает пояс кимоно, под которым ничего, совсем ничего нет. Судорожно вздыхает, упираясь взглядом в мою грудь. Я начинаю паниковать. Да, у меня слишком большая грудь! Стандарт красоты требует, чтобы грудь едва была заметна. Маленькие холмики, не больше. Но у меня холмики довольно выдающиеся. Округлые.
– Ты прекрасна, – сдавленно шепчет мужчина, обхватывая ладонью грудь и проводя шершавым пальцем по соску. – Давно не видел подобного совершенства.
Врёт, наверное, чтобы меня успокоить, но я не против. Пусть говорит приятные слова. Пусть разглядывает. Он наклоняет голову и целует левую грудь. Нежно. Щекотно. Странно. Втягивает в рот сосок. Снова щекотно – только на этот раз внизу живота. Я вздрагиваю от неожиданных ощущений и сжимаю ноги, а губы Ю-Вея спускаются ещё ниже. Язык выписывает узоры на трепещущем, подрагивающем животе, борода раздражает и волнует. Я уже совершенно забыла, что подлила ему сонного зелья, я вообще ни о чем не могу думать, кроме странного томления между ног.
Я не скромница, да и во время обучения видела всякое. И на каменных фаллосах определённые виды любви мы тренировали. А еще нас учили самим себе доставлять удовольствие, потому что мужчины бывают слишком стремительны, а застой крови в женских органах вреден. Я не особо усердствовала. И уроки "доставь удовольствие подруге" пропускала. Но что такое возбуждение, знала. Умела его в себе ловить, взращивать – чтобы не оскорбить мужчину сухостью лона. К лунницам приходят всякие клиенты, некоторым нужна помощь.
Этому помощь была не нужна. Опыта у него хватало, и желания доставить мне удовольствие тоже. Когда его пальцы скользнули между моих ног, они нашли там достаточно доказательств, что я совсем не равнодушна к его ласкам.
– Мокрая, – шепнул он. – Горячая. Уже не страшно?
Я мотнула головой и застонала тихо и жалобно, а он, улыбаясь, ласкал меня пальцами... все медленнее и медленнее... а потом его голова бессильно упала на подушку.
Я чуть не взвыла от разочарования. Распаленная, тяжело дышащая, я рассматривала своего почти-первого мужчину и остро сожалела, что подлила ему этого проклятого зелья. Не в силах сдержать любопытства, дернула за шнурок штанов, выпуская пока ещё напряжённый член. И в самом деле большой. Длиннее моей ладони. Ени обязательно спросит, что я ей скажу? Попробовала обхватить ладонью – пальцы едва сошлись. А по ощущениям он гораздо приятнее каменных фаллосов! Кожа такая нежная, такая бархатистая, странно подвижная... головка упругая. Любуясь, провела по выступающим венам, чуть сжала. Рассмотрела полностью, даже понюхала и осторожно лизнула языком. На вкус не противно.
Интересно, может ли мужчина кончить во сне? Жаль, проверять некогда. Пообещала себе, что если встречу его ещё раз – дам ему шанс. Надеюсь, ему сейчас приснится все то, что мы с ним могли бы делать вдвоём.
Прикрыла Ю-Вея (сомневаюсь, что это настоящее имя) покрывалом, надела кимоно, вылила остатки чая в ночную вазу и вышла.
2. Слова на ветер
Словно море бурлило внутри меня, наполняя силой и хмельным восторгом. Я приплясывала, вертела головой, глубоко дышала и едва сдерживала смех – словом, вела себя совершенно не так, как положено покорной скромной дочери достопочтенных родителей. Мама смотрела на меня с улыбкой, а младшая сестренка вовсе разрыдалась, цепляясь за пышную юбку.
– Ну полно, Янголь, – я подхватила ее на руки и расцеловала. – Я обязательно вернусь, что ты! Не плачь! Или ты приедешь ко мне в гости!
– Нет, ты больше не вернешься, – всхлипывала малышка. – Тебя ждет море… и мужчина с кривым лицом.
Я замерла: Янголь частенько говорила странные вещи, которые потом сбывались. Впрочем, пусть будет море, пусть будет мужчина – не смерть же, не плаха, не яд. Мужчина – это хорошо. Мужчина мне очень нужен.
Мама забрала Янголь из моих рук и напомнила:
– Мы приедем с первым же дипломатическим кораблем. Не наделай глупостей.
– Мне почти девятнадцать, – сморщила нос я. – В моем возрасте ты давно была замужем. Я вполне способна постоять за себя.
