спрятанных в Земле.
— Он боится, Фиг, — просто сказала она.
— Кто?
— Отец.
— Поэтому они ссорятся? — спросил он, хмурясь.
Всё ещё наблюдая за бабочкой своими сосредоточенными, наполненными светом глазами, она медленно покачала головой.
— Нет, — сказала она. — Не на сей раз. На сей раз это из-за мужчины.
Фигран нахмурился ещё сильнее.
— Какого мужчины?
— Мужчины с металлическим светом. Он снова пришёл сюда. На сей раз он собирается уехать с одним из нас, — её серьёзные глаза скользнули к нему, и бабочка хлопала крыльями между их лицами. — Отец хочет, чтобы это был ты. Мама хочет, чтобы мы сбежали прежде, чем он сюда доберётся… скрылись в горах.
Помедлив, она пожала плечами, и её глаза вернулись к жёлто-чёрной бабочке.
— Они оба ошибаются, — просто сказала она. — Бежать слишком поздно. И он здесь не ради тебя… пока что нет. Он здесь ради меня.
Фигран почувствовал, как его сердце сильнее заколотилось в груди.
Он почувствовал, что его пульс синхронизируется с её пульсом, ощутил, как она реагирует на перемены в его aleimi, на то, как кровь рывками движется по его венам.
Она стиснула его руку и посмотрела на него янтарными глазами.
— Не бойся, брат, — прошептала она, глядя в его глаза. — Ибо я видела это через твой свет.
— Видела что? — его нижняя губа задрожала. — Он отнимет тебя у меня!
— Нет, — она покачала головой, улыбаясь ему.
Он знал эту улыбку.
Её полные губы изогнулись в озорной улыбке, полной той тёмной искры, что он временами видел в ней. Та часть её иногда пугала его, но он чувствовал, что более напуганные части его полагались на неё, вдыхали её.
— Нет, брат, — мягко сказала она. — Никто и никогда не отнимет меня у тебя.
Её пальцы сомкнулись вокруг бабочки.
Фигран заворожённо смотрел, как она сложила обе ладошки сродни своеобразной клетке вокруг крылышек бабочки и показала её брату.
— Он сделает нас сильнее, — пробормотала она, глядя на бабочку меж её пальцев. — Мы станем чем-то новым, брат. Чем-то вечным.
Подняв глаза от клетки из пальцев и от бабочки внутри, она встретилась взглядом с ним.
— И тогда больше никто нас не разлучит, — сказала она.
Он смотрел на неё с изумлением в глазах.
— Никогда? — прошептал он.
Теперь он слышал, что они уже идут.
Его уши их не слышали, его глаза их не видели, но он чувствовал, что они приближаются к реке, сминая траву и шагая по полю в тяжёлых кожаных ботинках. Он наблюдал, как насекомые отскакивают с их пути, слышал, как птицы кричат друг другу, сообщая об их приближении и предупреждая об опасности.
Он слышал их дыхание в верхних частях своего света.
Они скоро будут здесь.
Уходя, они заберут с собой его сестру.
Она могла чувствовать и видеть то же, что видел и чувствовал он. И он мог чувствовать и видеть то же, что и она. И теперь, когда она показала, он понимал, куда именно смотреть в их сознании. Мужчина с металлическим светом пришёл за ней, как она и сказала. Он видел их намерение, словно они стояли перед ним и выражали это словами через язык и губы.
Они скоро позовут её.
Они позовут её по имени.
Теперь их родители не ссорились. Они также не шли через поле с солдатами. Дом у маленькой земляной дороги, возле акров вспаханной почвы, сделался тихим.
Мужчина с металлическим светом шёл сюда.
Он скоро будет здесь.
Пальцы его сестры переплелись с его собственными.
— Не бойся, — сказала она ему.
Наклонившись ближе, она поцеловала его в щёку.
— Не бойся, Фигран, — сказала она ему.
Он наблюдал, как она раскрыла ладони. Бабочка улетела, вспорхнув на ветки деревьев у берегов реки с медленным течением. Фигран проводил её взглядом, ощутив там некий смысл, ускользавший от его сознания. Он проследил за ней, пока та порхала между листьями и ветками, и чувствовал, что его сестра тоже следит.
Когда пришли солдаты, они вдвоем всё ещё сидели и держались за руки.
Глядя на залитую солнцем воду, они смотрели, как бабочки порхают среди цветов на берегу, и ничего не говорили.
С другой стороны, им никогда и не нужно было.
Глава 2. Куэй
Транспортный вертолёт СКАРБа
Примерно в 40 км от Манауса, Бразилия
27 ноября 1978 года
Тогда никто не знал, что мир изменился.
Gaos… большинство видящих подходили прямиком к нам в те изначальные рейды.
Эта часть ранила сильнее всего.
Не чувство вины — злость.
Злость, что представители моей расы могли бы такими чертовски тупыми после всего, что с ними сделали. Злость, что они до сих пор вели себя как сбитые с толку, доверчивые овечки после всего, что случилось после Первого Контакта.
Что-то в этом доверии, граничившем с чистым бл*дским идиотизмом, задевало меня за живое.
Многих из нас задевало.
Мы говорили себе, что помогаем расе… помогаем им ожесточиться.
Типа, эй, ребят, вы не поверите…
Бл*дские Предки не спустятся и не спасут ваши несчастные задницы.
Если быть «хорошим», это не станет магическим билетиком в безопасность, мои братья и сёстры. Если следовать тем древним, устаревшим и теперь уже неуместным Кодексам Видящих, это означает лишь одно — вы настолько тупы, что верите, будто это сказочное дерьмо в итоге спасет вас.
Плохие парни — уж поверьте мне — не будут следовать этим правилам.
Что бы, по-вашему, моральные ценности ни давали в загробной жизни, здесь вас из-за них убьют… или что похуже.
Наверняка хуже.
Пожалуй, мне надо немного отмотать назад.
Пожалуй, сначала мне надо представиться получше… прежде, чем я перейду к Териану, к нашему с ним знакомству и к тому, что случилось в джунглях столько лет назад.
Я Шулер.
Так называет нас большинство гражданских видящих.
Мы зовем их овцами и коленопреклонёнными. Они зовут нас Шулерами.
Всё взаимно.
Те из нас, что состоят в сети «Шулеров», называют её Организацией.
И да, да, мои прекрасные братья и сёстры… я знаю.
Я знаю, что это так похоже на высокомерное американское ЦРУ, называющее себя бл*дской Компанией, но у каждой группы есть своё кодовое обозначение, na?
Мы, видящие, ничем не отличаемся. Мы, члены Организации, ничем не отличаемся.
Для тех, кому важны такие вещи, вот ещё немного сведений обо мне.
Моё клановое имя при рождении: Фортенг.
После вступления в Организацию моё клановое имя перестало иметь значение, но оно всё равно используется в человеческой бюрократии и отчасти как
