— Кажется, я знаю — кого… — уставилась я через плечо трибуна.
Мысленно — второй раз за утро — принялась прощаться с жизнью.
Перед глазами одна за другой вставали картинки недавнего прошлого — прежде всего, первого дня в новом мире и первой встречи с трибуном-магварром Алаиром Виатором.
Глава 1 О, дивный новый мир!
Тишина.
Неестественная, нереальная тишина. Я такой никогда в жизни не слышала!
Это было первое, что я осознала, когда пришла в себя после…
Стоп! А что было-то?
В ушах — низкий равномерный гул, как после рок-концерта. Голова раскалывается от боли. По ребрам будто бульдозером проехались. Это где ж я так…
Попыталась напрячь мозги и вспомнить, что было накануне. Затылок ответил очередной вспышкой боли, но я все равно продолжала усиленно вспоминать. Почему-то мне это казалось очень важным — вспомнить.
Итак, я — Варвара Шакалова (ну, да, удружили предки с фамилией), двадцати трех лет от роду, студентка выпускного курса музыкальной консерватории.
Ага, хорошо! Уже какая-то определенность.
«Новый год к нам мчится, скоро все случится!..» — всплыла в трясущихся, как желе, мозговых извилинах песня группы «Авария», и тут воспоминания хлынули рекой.
Тридцать первое декабря. Встреча с бывшими одноклассницами на главной площади города. Загадочный Дед Мороз на оленьей упряжке. Еще более загадочная бутылка в форме детской пирамидки, переливающаяся всеми цветами радуги. Моя рука, которая тянется к этой бутылке. Хрустальный звон, осколки, страшные ледяные глаза разгневанного деда Мороза, его рев, похожий на завывание снежного бурана…
Вот это я встретила Новый Год!
Знала же: мне даже пробку от шампанского нюхать нельзя, а тут забила на все запреты и впервые в жизни пила наравне с девчонками. И вот беда: что было дальше, после того как Дед Мороз махнул в нашу с подругами сторону своим посохом, — я не помню!
Так… что я имею сейчас — кроме головной боли и ноющих ребер?
Лежу на чем-то очень твердом и очень неровном. Но подо мной точно не снег и не лед: спине сухо и довольно-таки тепло. Сверху на мне что-то тяжелое. Неужели вместо своего синтепонового одеяла я накрылась старым ватным одеялом, оставшимся в наследство от бабушки?
Как же не хочется высовывать из-под одеяла голову, открывать глаза…
Теперь я понимаю, отчего утром первого января города выглядят так, будто накануне приключился не Новый год, а апокалипсис, и все население планеты вымерло. Но я — живая и, кажется, очень хочу… нет, не пить, а прямо противоположного.
Хотя потом можно и чаю. Или минералки. Что там лучше пить с похмелья?
Набравшись решимости, попыталась поднять правую руку и откинуть одеяло. Не получилось: запястье оказалось привязано.
Привязано?! Что за…
Вот тут в мою голову впервые закрались подозрения, что или со мной, или с миром вокруг меня что-то не так.
Стало жутко.
Я испуганно задергалась, затрепыхалась… справившись с паникой, поняла две вещи: лежу я вовсе не под одеялом, и у меня привязана только правая рука: левая рука и ноги относительно свободны, но придавлены сверху чем-то тяжелым и твердым.
Аккуратно уперлась левой ладонью в ту штуку, которая прикрывала меня сверху, про себя молясь, чтобы это была не крышка гроба. Непонятная штука подалась, приподнялась и съехала в сторону с громким противным скрежетом металла по песку.
Во все еще закрытые глаза ударил яркий солнечный свет. Я застонала и поспешно прикрыла глаза ладонью свободной руки. Лица коснулся ветерок — прохладный, но не морозный. К сожалению, свежим его назвать не получалось. То ли это у меня во рту с похмелья дикое амбре, то ли ветер какие-то не самые приятные запахи принес…
Ветер? Я что — где-то на улице валюсь?! Под забором, или, может, под елочкой?
Нет, дальше гадать невозможно. Пора открывать глаза…
Ой! А-а-а!!!
Мать моя женщина… Где я?!
С трудом усевшись, я кое-как разлепила опухшие веки и чуть не заорала от страха: меня со всех сторон окружало вытоптанное поле с пожухлой, подпаленной травой, на которой там и сям виднелись тела.
… судя по всему, мертвые.
Закованные в железные латы, обтянутые кольчугами.
Над полем стелился дым от горящих деревянных конструкций, похожих на оборонительные рубежи.
Здравствуй, Варя, Новый год! Приходи на елку!
Сходила…
Я, интеллигентная выпускница консерватории, сидела, оглядываясь вокруг, и материлась — негромко, так, чтобы не потревожить покой мертвых. Никогда раньше не позволяла себе крепкое словцо, но тут все самые страшные ругательства моментально всплыли в памяти и начали складываться в многоэтажные конструкции.
Что, скажите мне на милость, это такое?! Что за ерунда тут происходит?!
Это… съемки фильма? Историческая реконструкция?
Острая необходимость посетить туалет или хотя бы кустики снова напомнила о себе тянущей болью внизу живота. Пожалуй, гадать, где и как я оказалась, буду потом. Сначала — насущные нужды. Вот там, за дымящейся бревенчатой стеной, кажется, найдется укромное место.
Главное — добраться.
Я снова, забывшись, дернула правой рукой, не смогла ей пошевелить и перевела взгляд вниз. Как не заорала — не знаю. Все предыдущие впечатления забылись на фоне того, что я обнаружила.
Мое тело… оно было не мое! Не мое, и даже не человеческое!
Меня аж затрясло от открытия…
У меня никогда не было груди четвертого размера, ляжек толщиной в талию модели, развитых, как у качка, бицепсов и зеленой кожи! А к запястью моей монструозной руки, украшенной самыми настоящими черными когтями (матушки светы, у меня — когти?!), крепилась кожаная петля огромной шипастой булавы. Эта ужасная штуковина, покрытая пылью, чьей-то кровью и ошметками кожи и не давала руке двигаться!
Буэ!..
Из последних сил сдерживая подступившие к горлу рвотные позывы, я кое-как освободилась от страшного оружия и, икая и покачиваясь, рванула к сложенному из обгорелых бревен дымящемуся укрытию. Там я рассталась с содержимым желудка (благо, он оказался почти пуст) и облегчилась. Не скажу, что жизнь заиграла новыми красками, но дышать однозначно стало легче. Даже в голове как будто прояснилось.
Вопрос о том, кто я и где оказалась, меня волновал. Очень волновал. Но еще больше волновал вопрос — что делать? Куда идти? Где все живые, и чего от них ждать? В том, что все происходящее — никакой не сон и не бред, я отчего-то не сомневалась.
Уж лучше бы сон!
Я начала по кругу обходить свой «туалет» без крыши, каждый раз осторожно выглядывая из-за угла и готовясь броситься наутек даже при намеке на опасность. Но, похоже, опасаться было некого: живых, кроме меня, на сколько хватало глаз, на поле не было. Мертвые же вели себя смирно, как им и полагалось. Зато мне удалось рассмотреть вдали небольшую возвышенность, что-то вроде холма, а у его подножия — огромный шатер, похожий на шатры цирков-шапито.
Вот только цирка мне и не хватало!
Но, пожалуй, именно туда мне и придется отправиться, ведь там могут найтись живые люди, которые наверняка знают, что здесь случилось и при чем тут я…
Вот только булаву прихвачу. На всякий случай.
Уже не пытаясь скрываться, я выпрямилась во весь свой рост — судя по всему, немалый, и пошла сначала за оружием, а потом — в сторону шатра, старательно обходя попадающиеся на пути тела и по понятным причинам стараясь их не разглядывать: воспоминания о том, чем была испачкана прицепленная к моей руке булава, все еще были слишком свежи.
На пути к шатру виднелось одинокое дерево. По всем приметам — обычная сосна. В прошлом. Теперь — голый обугленный остов. А возле сосны, привалившись к ней спиной и бессильно опустив голову на грудь, сидел рыцарь. Его доспехи показались мне намного более богатыми и надежными, чем те, что я видела на других телах. Однако, похоже, и они не спасли от той кровавой бойни, которая кипела здесь совсем недавно.
