в домик лесника – несмотря на то, что он был давно покинут хозяином, здесь было чисто, у очага лежали заготовленные дрова, а на полке стояли банки с крупой и коробки с патронами на случай, если здесь вдруг окажется какой-нибудь бедолага, которому нужна помощь. Такой бедолага обнаружился на лавке – судя по тому, как Кот бросился к нему, это был не разбойник и не бандит: мой Кот был достаточно благоразумен, чтобы держаться от таких людей подальше. Отцовских гостей, например, он всегда презрительно обфыркивал, словно советовал проваливать подобру-поздорову.
– Помо…ги… – повторил незнакомец. Я вошла в дом, прикрыла за собой дверь: молодой мужчина, который лежал на лавке, выглядел джентльменом, а не бродягой. Хорошая одежда, пошитая по мерке, а не купленная в магазинчике готового платья, гладкие ухоженные руки, модно подстриженные темные волосы, осунувшееся светлокожее лицо, искаженное болью – как он вообще здесь оказался?
Ладно, выясним позже. Подойдя к незнакомцу, я бросила оценивающее заклинание: Господь милосердный, да как он умудрился попасть в такую передрягу?
Из-под воротника рубашки выбился медальон на цепочке: такие носили в академии магии святого Франциска.
– Мя, – всхлипнул Кот, словно прося помочь этому человеку.
– Наступили на болотное окно? – спросила я, нырнув под лавку. Ага, вот и мои сокровища: никто их не тронул. Деньги и книги мне пока не нужны, а смеси и зелья – прошу сюда. – Под ним оказался провал Тьмы и выпил вашу магию. Верно?
– Верно… – с растрескавшихся губ незнакомца сорвалось беспомощное сипение. Да, потеря магии для мага – ужасная вещь: хуже всего то, что за уходом магии начинается то, что врачи называют смертным штормом – постепенный отказ органов, одного за другим.
– Потерпите, – приказала я. – Сейчас сварю зелье.
Болотные окна лежали на пять миль к северу: и как ему только хватило сил добраться сюда и развести огонь в очаге? За домом тек бойкий ручеек; быстро набрав воды, я повесила котелок на крючок и принялась смешивать ингредиенты.
Порошок лунного света – для запечатывания всех утечек. Три крошки. Пыль Селембера – для снижения температуры и остановки смертного шторма. Четыре мерных ложечки, добавить соль. Порошок из труп-корня – для восстановления сил. Одна большая мера. Все смешать, добавить кипятка… Господи, ну и вонь!
Кот, который до этого наблюдал за моими манипуляциями, выбежал из домика, всем своим видом показывая, что с него хватит. Отфильтровав зелье, я перелила его в маленький стаканчик и, сев на край лавки, поднесла его к губам пострадавшего мага.
– Ну-ка, давайте. Залпом.
Нет, он все-таки красив. Высокий лоб, ровные темные брови, карие глаза с густыми ресницами, идеально прямой нос, острые скулы, четко очерченные губы – с таким лицом надо играть в театре, а не работать в академии магии святого Франциска. Маг выпил мое зелье, обмяк на лавке и вздохнул. На лбу проступил пот, и жар, который все это время сжигал незнакомца, отступил.
Скоро все будет в порядке. Конечно, сегодня и завтра ему бы полежать, но через неделю он уже будет, как новенький.
– Спасибо, – прошептал маг. – Как вас зовут?
– Делла, – представилась я. – Делла Хайсс.
Губы мага дрогнули, словно он хотел улыбнуться. Да, повезло ему, что Петер Зульбар собрался на мне жениться, и я сбежала из дому. Не приключись я в домике лесника со своими зельеварскими пожитками, он бы умер.
– И вы зельевар?
– Да! – ответила я, стараясь говорить со спокойным достоинством. Женщина-зельевар это редкость: считается, что ни одна женщина не способна постичь тонкую науку создания зелий. На курсе нас таких было две, и Мэри Лингдон в итоге бросила учебу, лишь утвердив преподавателей в желании больше не брать студенток.
“Твои зелья это дурь, – говорил отец. – Ладно, я понимаю: ты хочешь получить образование. Но займись какими-нибудь приятными и приличными для девицы предметами! Шитьем, например. Или вот воспитательские курсы, тоже полезно”.
– Удивительно, – как видно, силы возвращались к незнакомцу. – Девушка-зельевар… и неплохой, к тому же.
– Я окончила курс с отличием, – с достоинством ответила я. – Так как же вы наступили на болотное окно?
И правда, незачем говорить обо мне: я прекрасно знала, что услышу лишь снисходительную усмешку и совет не лезть в мужские науки, а заниматься женскими делами.
– Поскользнулся и упал на неровной тропе. Там, у холмов Дунрана. Робин Эверард… к вашим услугам.
Я понимающе кивнула. Холмы Дунрана были тем местом, куда лучше не соваться одному: свернешь шею. Болотные окна подбирались почти к тропинкам.
– Что же вас туда занесло, господин Эверард?
Маг едва заметно улыбнулся. Было видно, что ему стало намного легче. И ничего удивительного – меня учили профессионалы, и я взяла у них все, что смогла.
– Запечатывал проток темной магии, – ответил мой новый знакомый, и в это время в домик ввалилась целая толпа народу.
Взволнованные господа были одеты в темно-синие мундиры министерства магии. Меня как-то сразу оттеснили в сторону – Эверарда взяли в оборот: один маг качал над его головой цепочкой с анализирующим кристаллом, второй измерял пульс, третий что-то наливал из фляжки в стакан. Четвертый, пятый и далее до восьмого молились, всем своим видом изображая тревогу и волнение.
– Господин ректор! – услышала я. – Наконец-то мы нашли вас! Наконец-то! Вся академия в страхе за вас!
Ректор? Робин Эверард ректор академии магии?
– Все уже в порядке, – Эверарду даже удалось улыбнуться. – Меня спасла эта замечательная девушка… и кажется, в академии наконец-то новый зельевар.
Робин
Нет, ну а что еще прикажете делать?
Джексон Ханибрук, который преподавал зельеварение семьдесят три года, взял и умер сразу после летней сессии. На мой запрос министерство магии ответило, что сможет предоставить академии зельевара только следующей весной – а до весны-то что делать?
Я не говорю о преподавании: в конце концов, в академии работают профессионалы, способные прочесть любой курс лекций. А как быть с запасами зелий, которые надо пополнять? Некоторые не сварить без особой подготовки. А работа на больничном этаже академии? Конечно, ряд лекарств мы заказываем, но не все же.
Одним словом, у меня были проблемы. Которые внезапно решились,
