В прошлый раз галактики потеряли нуль-физика, пытавшегося вытащить из подпространства вот так же застрявший в туннеле корабль. Потеряли вместе с кораблём и его экипажем. Всем было отлично известно, что сознание нуль-физика погибает в схлопывающемся туннеле столь же верно, как если бы он присутствовал в нём в своей физической оболочке, а вслед за сознанием неизменно погибает и тело, где бы оно ни находилось. У стратега, явившегося к экипажу на помощь, было лишь две возможности спастись – или вытащить корабль в реальное пространство, или бросить людей на произвол судьбы в последний миг. И всем было отлично известно, что он никогда бы не отступился от самого мизерного шанса спасти всех в этот последний миг: они бы либо спаслись все вместе, либо погибли бы тоже вместе. Счастье, что на этот раз реализовался первый вариант.
– Да, со мной всё нормально. Служу галактикам, – ответил Стейз и очнулся в стенах своего кабинета. Рядом с его креслом стоял верный адъютант, протягивая махровое полотенце и набор пилюль, утверждённый медиками к принятию в таких ситуациях.
Стейз вытер кровь, хлеставшую из ушей и носа и успевшую залить лицо, грудь и плечи, проглотил пилюли и устало откинулся в кресле. Лекарства не подвели: кровотечение остановилось, пульс и давление быстро пришли в норму.
– Помочь дойти до камеры очистки, стратег?
– Позже. Сколько прошло времени?
– Один стандартный общегалактический час.
– Запись происшествия сохранена?
– Да, вся до миллисекунды, стратег. Все данные: до начала изменений туннеля, во время его сужения и после, когда вы пробивали новый путь в реальное пространство.
– Что с первоначальным туннелем?
– Он исчез. Схлопнулся.
Всё, как раньше. Тысячи человеко-часов, долгий труд, сложнейшие расчёты – всё насмарку. Разрыв транспортной системы больно ударит по хрупкой экономике сектора Беты Иллея, лишь три века тому назад присоединившегося к Галактическому Альянсу.
– Верховному стратегу доложили?
– Да. Я должен напомнить, он ждет вас на совещание через полчаса. То, которое было запланировано ранее, до происшествия. Верховный просил вас всё-таки прийти на него, если... у вас будет физическая возможность сделать это.
– Если меня не переварит пустота? – усмехнулся Стейз. – Мной она подавится, так и передай в следующий раз Верховному.
Адъютант помолчал и сипло прошептал:
– Полагаете, трагедия повторится?
– Один раз может быть случайностью, но два уже выявляют закономерность, а они имеют свойство повторяться, да.
...
Всё преходяще, но привычка людей бестолково «совещаться» – вечна. О чём могут советоваться люди, профессиональные сферы деятельности которых принципиально различны? Каким мудрым словом может помочь военный биологу? Или социолог – физику? Стейз терпеть не мог собрания у Верховного, но за десятилетия работы смирился с ними как с неизбежным злом.
Его появление в зале не прошло незамеченным. Все стратеги встали, приветствуя его, сдержанно выразили сочувствие в связи с чрезвычайным происшествием и принесли поздравления в связи с благополучным спасением экипажа грузового судна. Задавив свойственную себе нелюдимость и собрав в кучку все крохи своей общительности, Стейз поблагодарил коллег и заверил, что находится в рабочей форме. Осмотрев собравшихся, он обратил внимание, что на совещание вызваны не все – значит, обсуждаться будет узкоспециальная проблема, что не могло не радовать.
– Стратег по Инфраструктуре, не переглядывайтесь со Стейзом – вопросы транспортной доступности отрезанных территорий мы будем обсуждать не сегодня, – сказал Верховный. – К сожалению, непредсказуемые флуктуации туннелей – не единственная глобальная проблема миров Альянса.
– К ним ещё относится острая нехватка сильных нуль-физиков, – не удержался стратег по Инфраструктуре. – Если бы сегодня мы потеряли Стейза...
– Мы его не потеряли, – вздохнул Верховный. Было видно, что зельданец нелегко перенёс известие об очередной катастрофе в подпространстве – он будто постарел на добрый десяток лет. – Прошу сосредоточиться, коллеги, нас попросил собраться Пятый стратег.
Пятым был стратег по Биосферам. Его ведомство курировало всё, что касалось сохранности мест обитания живых существ и космических образований в целом, а рядом со стратегом сидел представитель расы авгуров, не знакомый Стейзу и не входящий в высший круг управления Альянса. Видимо, этого пожилого мужчину с белесыми глазами и блёкло-серыми волосами специально пригласили на совещание: авгуры были расой, буквально помешанной на изучении биологических объектов и истово поклонявшихся Природе как таковой. Большинство высококвалифицированных сотрудников Пятого стратега относились к расе авгуров.
– Всем вам известно, что на некоторых планетах внезапно стало наблюдаться лавинообразное разрастание опасных видов растений, – заговорил Пятый стратег. – Три года назад я докладывал, что проблема наблюдается на сотой доле процента всех обитаемых планет, на сегодняшний день число возросло до одного процента.
Тут подскочил даже Стейз, весьма далёкий от биологии: в стабильных мирах увеличение любого показателя в сто раз за несколько лет было из ряда вон выходящим событием.
Пятый стратег оправдывался и уверял, что ведомство сделало всё, что в его силах. Работают и генетики, и все специалисты по животному и растительному миру всех планет. Что исследования ведутся, корни проблемы ищутся, но...
– Послушайте, мы же не в каменном веке живём, – не выдержал Стейз. – Мы осваиваем раскалённые каменные планеты и делаем их пригодными для жизни. Заселяем миры с крайне агрессивными видами флоры и фауны, а вы толкуете, что не можете избавиться от ядовитых сорняков, заполонивших поля некоторых планет?
– Так скажите, что нам делать, стратег по естественно-научным дисциплинам! – развёл руками биолог.
– Обработайте сорняки ядом, выжгите заражённые поля и леса – вариантов масса.
– Рассуждения истинного физика: вначале уничтожьте всё, а потом восстановите только нужное, – негромко произнёс светлоглазый спутник Пятого стратега, но его старческий голос раскатился эхом по всему залу. – Не удивительно, что нуль-физиков именуют некромантами – явно не только из-за вашей работы по оживлению мёртвого, пустого подпространства. Вы бы ещё бомбы с антивеществом использовать предложили.
Стейз лишний раз убедился, что не любит натуралистов и ненавидит совещания.
– Антивещество не оставляет радиоактивных отходов, от которых страдали древние цивилизации, – напомнил он, откидываясь на спинку неудобного стула и скрещивая руки на груди. – Вполне гуманный для природы способ борьбы с сорняками.
– Гуманный?! – ахнул Пятый стратег. Что-то он сегодня чересчур взвинченный... – Всё, что вы предложили, Стейз, уничтожит не только вредоносные сорняки, но и почву, её экосистему: жуков, червяков, семена всех других растений. Такой путь не решит проблему, а усугубит её. Сейчас агрессии разрастающихся видов препятствует естественная сопротивляемость живых биоценозов, а если мы уничтожим их... Это всё равно, что убить иммунитет заражённого вирусом человека.
– Хорошо, я всего лишь физик и признаю, что вам виднее. Вопрос у меня один: я-то зачем вам понадобился на этом совещании? Стратег по Инфраструктуре и остальные – ясно, а я-то к чему? Вы же позвали меня не для того, чтобы я повторил давно забытую программу обязательных школьных предметов, так? Говорите, как есть, не надо меня «подготавливать к неприятным известиям», я к ним готов по умолчанию. Итак?
Все дружно посмотрели на Верховного, что крайне не понравилось Стейзу. Главный стратег выдохнул и произнёс нечто несусветное:
– Учёные космобиологи не могут отыскать решение проблемы. По крайней мере, они отчаялись отыскать её быстро, а ситуация усугубляется каждый день, я бы сказал – каждый час. Пятый стратег, покажите запись, полученную вами вчера утром.
На мониторе закрутились кадры любительской стереосъёмки: семья с двумя детьми выехала отдохнуть на природу. Девочка собирает цветы, аккуратно обрывая соцветия так, чтобы не повредить корни, мальчик с любопытством наблюдает за лягушками, прыгающими в траве. Трогать животных отец запрещает, и сын просит заснять их поближе. Камера берёт земноводных крупным планом и вдруг раздаётся вопль, в кадре мелькают деревья и небо – камера упала на землю. Следующий кадр: на руке мужчины висит лягушка, намертво вцепившаяся в его запястье острыми тонкими клыками...
