В общем, довольно скоро я вышла из дома и направилась сначала за железные двустворчатые ворота, а потом, по знакомой утоптанной проселочной дороге, к видевшимся невдалеке зелено-желтым лугам. Шла, вдыхала прохладный воздух, то ли летний, то ли осенний, и не поймешь по погоде, и старалась выкинуть из головы любые посторонние мысли.
Так сказать ловила кайф. Наслаждалась видами и ощущениями. Иногда про себя даже песенки земные мурлыкала от переизбытка чувств.
И шла бы себе спокойно дальше, никого не трогая, если бы невдалеке на дороге, по обочине которой я шла, не начала клубиться пыль. Какие-то идиоты на всех парах летели навстречу. На лошадях, да.
Идиоты во всех мирах одинаковые, словно клоны-братья из пробирок. Кто-то гоняет на мотоциклах со скоростью света, рискуя сломать шею себе и другим, другие вон над скотинкой издеваются. Кто, когда, где им поведал, что надо так бездумно лететь? Зачем выкладываться полностью? Ради чего? Чтобы что? Привезти важное сообщение? Это в магмире? Там, где подобные сообщения отправляются парой щелчков пальцев даже небогатыми дворянами? Нет, они не сообщение везли, они явно в скорости соревновались, красовались друг перед другом.
Клубы пыли между тем неуклонно приближались. Совсем скоро я против своей воли окажусь внутри этого мини-смерча и начну кашлять и задыхаться. Сволочи. Твари. Гады. Такую чудесную прогулку испортили.
– С дороги! – прозвучал неподалеку властный голос человека, привыкшего постоянно повелевать. – Прочь с дороги!
– Вот сами с нее и слетайте, – не выдержав, негромко огрызнулась недовольная я. – Прямо в кювет.
И вроде не слишком громко сказала, но меня все же услышали.
Лошади остановились. Резко. В нескольких шагах от меня. Пыль разошлась, явно после магического вмешательства. И передо мной оказались лица пятерых аристократов, надменных, гордых, самолюбивых.
– Что ты сказала, девка? – прищурился один из них, высокий широкоплечий брюнет с черными глазами, одетый в темно-зеленый сюртук, черные штаны и такого же цвета ботфорты 2.
Это он сейчас кого девкой назвал?! Совсем страх потерял?!
– Что слышали, рис 3, – насмешливо откликнулась я, не чувствуя ни малейшего страха перед такой важной птицей. – С подобными манерами вам в кювете самое место.
– Да ты… – завелся тот.
– Остынь, Атис, – приказал его спутник, такой же надменный и гордый аристократ, зеленоглазый брюнет, с резкими чертами лица и волевым подбородком, одетый в синий камзол, коричневые штаны и черные ботинки. – Крестьяне здесь непуганые. Не тронь ее. А нам пора.
Сказал и дал шпоры коню.
Все процессия проскакала мимо, в отместку заставив меня глотать пыль из-под копыт их лошадей.
Я закашлялась, потом грязно, по-земному выругалась, не выбирая выражений. Вот сволочи! Ну уроды же! «Крестьяне здесь непуганые»! Подонок!
Настроение испортилось. Гулять больше не хотелось. Да и как тут гулять после подобной встречи?! Ни солнце, ни воздух, ни поля – ничего больше не радовало.
Я решительно повернула обратно. Домой. Срочно домой. Сяду в удобном кресле в своей комнате, почитаю что-нибудь, какой-нибудь слащавый любовный романчик. Других развлечений тут все равно не имелось. Аристократки или наносили визиты вежливости друг другу и без удержу сплетничали обо всем на свете, или гордо скучали в одиночестве. Мы ж не столица. Дальняя периферия. Тут даже театра, пусть и любительского, не имелось. Да и слуг подбирали из крестьян. Что, кстати, тут считалось почетным делом. Как же, барин за работу приличные деньги платил. На них и семью содержать можно было, и скотину купить, и детям на приданое насобирать.
С такими мыслями я неспешно дотопала до дома, зашла через черный вход, как часто делала, закрылась в своей спальне и только потом вызвала Аннушку, чтобы переодеться.
– Ах, рисса, – всплеснула она руками, едва перешагнув порог, – к вам гости приехали. Высокие красивые рисы, из самой столицы, говорят. На лошадях так и мчали, так и мчали. А уж пылищи-то за ними было! Матушка ваша велела, как только вы придете, в гостиную на первом этаже спускаться, с гостями знакомиться.
Я вспомнила кавалькаду на дороге, нахальных мужиков, мнящих себя утонченными аристократами, и беспомощно выругалась снова. На этот раз исключительно про себя. Боги, ну за что, а? Что я, тихая скромница, вам сделала?! Общаться с этими уродами не хотелось.
– Аннушка, накрась меня, – в голову пришла шальная идея. И я решила сразу же воплотить ее в жизнь. – Да поярче. Не скупись на краски. И платье какое-нибудь чересчур красивое достань. Пышное. С юбками. Такое, чтоб на него хотелось все время смотреть.
Родители, конечно, будут недовольны, обязательно потом выскажут мне все, что думают о моем самоуправстве. Но уже все равно. Явно женихов пригласили, меня замуж выдавать. Только я ни за кого из этих болванов однозначно не выйду. Пусть хоть голову себе разобьют, кланяясь мне и матери.
Минут через пятнадцать-двадцать я уже спускалась по лестнице на первый этаж. Ярко накрашенная, в пышном нежно-розовом платье насыщенного цвета, я выглядела этакой куклой, которую надо поставить на полку и любоваться ею издалека.
Настроение было боевое. Я собиралась развлекаться.
Глава 3
Валенки да валенки, ой, да не подшиты, стареньки.
Нельзя валенки носить.
Не в чем к миленькой сходить.
Валенки, валенки, эх, не подшиты, стареньки.
Валенки, валенки, эх, не подшиты, стареньки.
Ой ты Коля, Коля, Николай, сиди дома, не гуляй.
Не ходи на тот конец, ох, не носи девкам колец.
«Валенки». Русская народная песня 4
Родители уже сидели в богато обставленной гостиной, развлекали гостей светской беседой. Хоть мы и жили в глубокой провинции, но вели тот же самый образ жизни, что и столичные хлыщи. Частенько приглашали гостей, накрывали на стол к чаю, устраивали званые вечера. Почему родители Лизетты перебрались сюда, как давно и на какой срок, я не знала. Спрашивать боялась. Скорей всего, настоящая Лизетта была в курсе причин. Я же могли попасть впросак. И что еще хуже – родители Лизетты стали бы косо посматривать на дочь. Самозванку в ней они не разоблачили бы, мозгов не хватило бы. А вот решить, что Лизетта тронулась умом и несет всякую чушь, можно было. И потому я молчала. Усиленно строила из себя простушку и вживалась в роль аристократки.
В любом случае и наряды, и обстановка в семье соответствовали столичным и выгодно отличались от нарядов провинциальных аристократов, частенько наносивших нам визиты. Сразу была видна колоссальная разница в доходах. Да и в воспитании, что уж там.
Гости наши, видимо, тоже прибыли из самой столицы. Это было заметно не только по и гонору, но и по нарядам. Ярко-синие, ярко-голубые, ярко-зеленые цвета камзолов, на контрасте с темными цветами штанов и обувью слепили глаза. Золотые перстни-печатки и запонки выглядывавших из рукавов камзолов и сюртуков рубашек буквально кричали о состоятельности тех, кто их носит.
Все те же пятеро надменных аристократов вальяжно расположились в высоких удобных креслах с резными ручками и неспешно попивали постепенно остывавший чай. На фарфоровых блюдцах перед ними лежали надкусанные пирожные, которые доставлялись свежими к нам домой из самой столицы.
Трое среднего возраста и двое молодых, аристократы казались со стороны единым целым, словно завзятые друзья, постоянно проводящие время друг с другом. Ну, или близкие родственники.
– Матушка, батюшка, – я улыбнулась улыбкой дурочки, почему-то выпущенной из психушки без надлежащего медицинского освидетельствования, и решительно переступила порог комнаты. Все взоры мгновенно обратились только на меня. Что ж, приятно быть в центре внимания, – что же вы не сказали, что у нас такие важные гости! И такие яркие! Аж глазам больно! Слепит же! Я, если бы знала, тоже поярче оделась бы!
