— Да, вы правы, ниже приписка: чтобы задница как орех.
Фыркнула и, скрестив руки на груди, отвернулась. Это весьма похоже на Игоря. Он злопамятный и обидчивый. Очень долго способен злиться из-за мелочи и припоминать ее при каждом удобном случае. Каюсь, я тоже далеко не сахар, но ведь нужно уметь находить компромиссы! Да и стыдно как-то за супруга. Нет чтобы, не знаю, находчивую попросил! Предприимчивую, с высшим образованием. Так нет. Сиська и задница. У меня, между прочим, сверху уверенный второй. Снизу, конечно, не орех, но тоже вполне себе ничего.
— Приехали! — резко захлопнув блокнот, стюардесса снова щелкнула пальцами, и стены растаяли.
Увиденное словами описать невозможно. Космос? Гиперпространство? Тайный уровень в игре «Марио»?
Мы стояли на небольшом участке пола, за которым ничего не было. Вообще ничего. Фиолетово-черное ничего настолько, насколько позволяют видеть глаза. И только серебристые иглы то ли звезд, то ли неоновых ламп, то ли бог весть чего, освещали пространство. Оно едва слышно вибрировало и жужжало, будто рядом звенит лампа накаливания. И вся эта светящаяся конструкция шевелилась, переливалась, будто мчалась куда-то. С ума сойти… Вот сон так сон!
— А вот и ваша платформа. Наконец-то, мне пора встречать новую клиентку.
Откуда-то снизу к нам подплыло нечто, похожее на мини-субмарину или какой-то футуристический летательный аппарат. Внутри — комфортабельное кресло с множеством ремней и несколько кнопок на приборной панели. Все это дело закрывается стеклом.
Когда это подплыло к нам, стекло разъехалось в стороны.
— Залезайте.
— Нет, спасибо, — я отпрянула от сомнительного транспорта, но чуть не свалилась вниз.
— Кристина, будьте благоразумны! Обратно уже ничего не переиграть. Садитесь, иначе мне придется оказать вам помощь!
Судя по нездоровому блеску глаз, помощь мне такая не понравится. Женщина я благоразумная, потому проявила, что просили, и устроилась в кресле. Капсула немного качнулась, принимая мой вес.
— Ну, наконец-то! — стюардесса вздохнула с явным облегчением и, отсалютовав мне, попрощалась: — доброго пути. Спасибо, что пользуетесь услугами платформы «последний путь».
— Последний что? — я испуганно дернулась, но внезапно со всех сторон выпрыгнули ремни и, взвизгнув, мертвой хваткой пристегнули меня к креслу. — Что за… Эй!
Я попробовала освободиться — но не получалось. Пол под стюардессой провалился, и она медленно поплыла обратно вниз на странном лифте. Стекло в моей капсуле поднялось.
— Ориентировочное время полета — пятнадцать секунд. Особо впечатлительным особам просьба закрыть глаза и задержать дыхание.
Я его и так уже задержала и, кажется, немного описалась от страха. Или просто вспотела. Вспотеешь тут, оказавшись намертво пристегнутой ремнями в кромешной тьме посреди космоса!
— До старта три, два, один, полетели!
Здесь я оставлю множество самых неприличных матерных слов, вместе со своим желудком, сердцем и другими органами, потому что они остались где-то очень-очень далеко, когда меня буквально размазало по креслу, как паштет по хлебу. Капсула тряслась, вокруг мельтешили яркие разноцветные огни, и я неслась куда-то вперед со скоростью, превышающей все разумные и даже фантастические пределы. Нос капсулы горел, буквально горел, но почему-то фиолетовым пламенем! Стекло запотело и к лучшему, я мало что видела, но даже того, что видела, хватало для дикого ора.
Это были самые страшные пятнадцать секунд в моей жизни и, когда я резко села в кровати, вся сырая от страха, у меня сердце из ушей выскакивало.
Тыгыдык-тыгыдык-тыгыдык…
Воздух рвал легкие, руки тряслись, в глазах все плыло, по лицу, спине и груди стекал пот, а сердце вовсе с ума сошло и никак не желало успокаиваться. Будто внутри табун лошадей бьется.
— Это сон, — шептала, растирая лицо ладонями. — Это просто дурной сон… Дурной, очень-очень бредовый сон…
2. Попала так попала
— Госпожа, вы в порядке?
Вот теперь сердце остановилось. Пропустило пару ударов. Убрала руки от лица. В дверях застыла девушка весьма странного вида. Сейчас таких уже не встретишь: круглолицая, румяная, в чепчике, из-под которого торчали пышные черные кудряшки. Она держала в руках серебряный кувшин с длинным узким горлом и смотрела на меня с тревогой.
— Вам приснился плохой сон? — она подошла к кровати.
— Он мне до сих пор снится, — я закрылась одеялом по шею и отодвинулась на другой край постели. Не моей постели!
Я точно помню, что уснула на диване. Но, даже если бы Игорь и расщедрился перенести меня в супружескую кровать, она и вполовину не такая широкая. И уж точно у нас нет балдахина и всего… вот этого… как бы оно ни называлось и чем бы ни было.
— Вы такая забавная, — девушка звонко рассмеялась и, поставив кувшин на прикроватную тумбочку, достала из-под кровати таз. — Желаете умыться? Вы совсем мокрая! И чего это только слуги говорят, что вы — скверная особа. Вовсе вы не скверная, вы…
Девушка замолчала и испуганно прикрыла рот ладошкой.
— Ой. Простите, графиня! — она плюхнулась на колени и брякнулась лбом и деревянный пол. Даже вытянула шею, чтобы убедиться — не расшиблась ли. — Я не ведаю, что болтаю, не велите наказывать, прошу…
В такой странной позе нас застал еще один персонаж. Высокий худой мужик с пышными седыми усами. Волосы у него тоже были седые и тоже пышные. Чем-то он мне Эйнштейна напомнил, только если бы тот обладал английской выправкой.
— Доротея, что происходит?
Я сглотнула и села обратно в кровать, впившись двумя руками в одеяло, словно в спасательный круг. Я тонула. Совершенно точно тонула. Не может сон быть настолько реальным, чтобы… Все вот это. Запахи, например! От воды из кувшина на всю комнату разило розмарином и лавандой! Как токсиколог я очень хорошо разбираюсь в запахах. И еще все эти лица… Во сне, как правило, лиц нет. Есть образы и довольно смазанные, но я могла разглядеть каждую морщину на лице как пить дать дворецкого: фрак, выправка, надменный взгляд — все выдавало мажордома, не меньше. Да и наряд Доротеи слишком подробный. Вот дырочка на белоснежном воротничке, аккуратно заштопана, но все равно видно стежки. Или сбитые носки кожаных туфель, с глубокими такими царапинами. Не может такое присниться. У меня не настолько богатое воображение.
— Ну? Я жду! — крикнул мужчина. Я вздрогнула. Звук его голоса словно молотом по голове ударил. Она и без того болела, а бедная Доротея, уже стоя на ногах, испуганно теребила кружевной передник и всхлипывала носом.
— Вы не могли бы не кричать? — вместо голоса какой-то сип. Прокашлялась, но это не сильно исправило ситуацию: — У меня голова раскалывается.
Дворецкий перевел взгляд на меня, сощурился, как мой учитель математики в пятом классе, сделал несколько шагов и, чуть подавшись вперед, осторожно спросил:
— Графиня… де Трувэ?
— Эм… да? — произнесла неуверенно, приподняв брови.
— Вы меня спрашиваете?
— То есть… Блин, да это бред какой-то! Нет, конечно же! Кристина Золотова я! Верните меня домой!
— Слава Необъяснимому! Доротея, немедленно переодень графиню! Мы идем к графу!
— Г-графу? — девушка даже заикнулась. Не очень ей хотелось к графу идти. Видимо, так себе мужик. Да и, учитывая, что о нем наговорила Алисия… Я так полагаю, глубокий старик. Если ему жена тоже не угодила, должно быть, злой, требовательный и невменяемый.
Стоп. Мне какая вообще разница? Я домой хочу.
— К графу, да, — Эйнштейн подошел к окну и резко дернул шторы, впуская в комнату яркий солнечный свет. Пришлось зажмуриться и в этот момент на кровать полетели какие-то тряпки. Когда глаза привыкли, поняла, что это наряды. — Шевелись же, Доротея! Обменжён прислал нам новую хозяйку!
— Правда? — Доротея встрепенулась и посмотрела на меня с интересом.
— Не правда, — покачала головой, пытаясь отстоять одеяло, которое с меня нещадно стягивал пусть будет дворецкий. Какой сильный старикашка! А с виду и не скажешь! — Чистейшая неправда!
